Развивая тему китайско-российского стратегического взаимодействия доктор Джеймс М. Дорси, старший научный сотрудник Центра стратегических исследований The Begin-Sadat Center for Strategic Studies (BESA) (Израиль) и по совместительству старший научный сотрудник Школы международных исследований им. С.Раджаратнама при Сингапурском технологическом университете, в сентябрьских информационно-аналитических материалах BESA оценил возможности Китая и России в выстраивании архитектуры безопасности стран Персидского залива. М.Дорси отметил, что Россия, поддерживаемая Китаем, надеется использовать потерю позиций США как единственного гаранта безопасности в Персидском заливе и предлагает радикально пересмотреть архитектуру безопасности в этом районе, где находятся огромные запасы нефти и газа и некоторые стратегические морские пути. Китайская поддержка предложенной Россией концепции коллективной безопасности возникает на фоне усиления напряженности в результате захвате танкеров по принципу «зуб за зуб» и усиления военного присутствия США и Великобритании в водах Персидского залива. Российская концепция способна потенциально заменить оборонительный зонтик США в Персидском заливе и помочь России быть влиятельной силой наряду с Америкой. Отмечается, что в начале августа предположительно подразделения Корпуса стражей исламской революции захватили иракский танкер в Ормузском заливе. Иран заявил, что судно занимается контрабандой нефти в неизвестную арабскую страну. Взятие иракского танкера последовало после захвата Ираном танкера под флагом Великобритании «Стена Имперо». Этот захват был осуществлен в ответ на арест в Гибралтаре иранского танкера, подозреваемого в нарушении санкций ЕС против Сирии. Российское предложение влечет за собой создание «антитеррористической коалиции (всех) заинтересованных сторон», которая будет способствовать разрешению конфликтов во всем регионе и продвижению взаимных гарантий безопасности, поскольку это будет связано с устранением «постоянного размещения войск внерегиональных государств на территориях государств Персидского залива», а именно подразделений США, Великобритании и Франции. В предложении содержится призыв к «универсальной и всеобъемлющей» системе безопасности, которая учитывала бы «интересы всех региональных и других участвующих сторон во всех сферах безопасности, включая ее военное, экономическое и энергетическое измерения». Коалиция, в которую войдут страны Персидского залива, Россия, Китай, США, ЕС и Индия, а также другие заинтересованные стороны (вероятно, автор подразумевает Иран ­– Р.К.), будет представлена ​​на международной конференции по безопасности и сотрудничеству в Персидском заливе. Однако неясно, как убедить враждующие государства Персидского залива, такие как Катар, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) и Иран сесть за один стол. Автор предполагает, что в данной ситуации Россия воспользуется своим преимуществом: она поддерживает хорошие отношения со всеми сторонами. Китайская поддержка российского предложения придает ему значительный дополнительный вес. Некоторые американские аналитики предполагают, что США, больше не зависят от импорта нефти из стран Персидского залива и сокращают степень своих обязательств, уменьшая численность американских войск, отправляемых в регион в результате напряженности с Ираном. Они предполагают, что реакция США на усиление напряженности в Иране была в основном «театральной», несмотря на воинственную риторику администрации Д.Трампа, а предупреждения о «серьезных последствиях» оказались лишь угрозами. «Соединенные Штаты покидают Персидский залив. Не в этом или следующем году, но нет никаких сомнений в том, что Соединенные Штаты уходят … Лидеры в Эр-Рияде, Абу-Даби, Дохе, Манаме и Маскате понимают, что происходит … все понимают и способствуют этому разными способами, в том числе путем переориентации на Китай, Россию, Иран и Турцию», ­– отметил Стивен А. Кук, ученый из нью-йоркского Совета по международным отношениям. Последние по времени статистические данные о транспортировке нефти на танкерах показывают, что Саудовская Аравия отправляет все большую часть своей нефти в Китай. А в ходе визита в Пекин в сентябре наследный принц ОАЭ Мухаммед бен Заид и председатель КНР Си Цзиньпин наметили новые перспективы стратегического партнерства. Восприятие ближневосточными странами США с учетом всего негативного опыта этой страны может сделать российский подход более привлекательным в краткосрочной перспективе. Тем не менее, более долгосрочные перспективы продолжения российско-китайского альянса оцениваются М.Дорси как трудноосуществимые: альянс может оказаться скорее оппортунистическим, чем стратегическим, что потенциально может вынудить государства Персидского залива ускорить процесс обеспечения собственной безопасности. В дополнение к неуверенности ближневосточных акторов в надежности США и беспокойству по поводу регионального иранского экспансионизма, страны Персидского залива сталкиваются с постоянным недовольством на Ближнем Востоке и в Северной Африке изнурительной интервенцией Саудовской Аравии в Йемене, неудачной попыткой КСА вынудить премьер-министра Ливана принять диктат королевства, а также ростом военной силы и коммерческого влияния КСА и ОАЭ на Африканском Роге. Однако частичный уход ОАЭ из Йемена может сигнализировать о появлении более конструктивного подхода. В случае принятия, российская инициатива может втянуть Китай и Россию в многочисленные конфликты на Ближнем Востоке и вынудить их принять чью-то сторону, несмотря на то, что они до сих пор были в состоянии поддерживать тесные связи со всеми сторонами регионального разделения – особенно с Саудовской Аравией и Ираном. «Многосторонний подход» также может выдвинуть на первый план скрытые китайско-российские разногласия. Анализируя российско-китайский альянс «дракона и медведя», автор предупреждает, что это «ни альянс, ни брак по расчету, а скорее временные асимметричные отношения, в которых Китай предлагает повестку дня, а Россия ее исполняет». Российско-китайское сближение действует, в соответствии с принципом «Держите своих друзей близко, а врагов еще ближе». Отношения двух стран останутся приемлемыми и будут развиваться и дальше. На данном этапе подъем Китая не является прямой угрозой стратегическим интересам России в области самоопределения и безопасности на ее периферии», включая Ближний Восток. Вопрос не в том, начнет ли Россия воспринимать интересы Китая как угрозу своим собственным интересам, а в том, когда это произойдет. Одним из расхождений может быть энергетика, учитывая, что Россия является одним из крупнейших мировых поставщиков нефти, а Китай является ее главным импортером. В долгосрочной перспективе Китай, возможно, не пожелает зависеть от России как в отношении своего импорта, так и в отношении мер, которые обеспечили бы его. Примечательно, что ранее на фоне нарастающей напряженности на Ближнем Востоке эксперты американского Центра стратегических и международных исследований (ЦСМИ) (Center for Strategic and International Studies, CSIS) оценили роль и место Китайской Народной Республики на Ближнем Востоке. Так, старший вице-президент центра и председатель по ближневосточному направлению Джон Б. Альтерман в своих майских публикациях на сайте организации отмечает, что по мере роста экономики Китая и потребности страны в энергии, Китай не видит альтернативы углублению своих связей на Ближнем Востоке. Стратегия Поднебесной заключается в том, чтобы выстраивать отношения с отдельными странами, а не с регионом в целом. КНР преследует совершенно разные цели при взаимодействии с региональными партнерами и стремится сохранить свои интересы, сохраняя четкие двусторонние отношения. В своей совокупности они бросают вызов американскому подходу к региону.

С другой стороны, представляют интерес оценки китайских исследователей возможностей КНР про проецированию безопасности на Ближнем Востоке. Так,  ведущий научный сотрудник Института Западной Азии и Африки Академии общественных наук (АОН) профессор Тянь Чжун акцентирует внимание читателей своей статьи «Ближневосточная модель Китая», вышедшей в октябрьском номере вестника института на том, что у КНР есть пять основных партнеров на Ближнем Востоке. Первый –  Саудовская Аравия, которая является крупнейшим торговым партнером Китая в Западной Азии, а Китай является крупнейшим торговым партнером Саудовской Аравии в мире. Саудовская Аравия стремится построить в Китае нефтеперерабатывающие и нефтехимические производственные мощности, которые будут специально предназначены для использования саудовской сырой нефти. Связи Аравийского полуострова с Китаем не ограничиваются только Саудовской Аравией. Китай также является крупнейшим торговым партнером Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ), а порт в Дубае является жизненно важным глобальным транспортно-логистическим центром для китайских товаров, в Эмиратах проживают более
200 000 китайских граждан, которые формируют центры торговли для китайских бизнесменов. За последние пять лет Китай инвестировал миллиарды долларов в Египет в рамках организации транзита товаров через Суэцкий канал. Китайские компании помогают строить новую административную столицу Египта в пустыне за пределами Каира, и они развивают портовую инфраструктуру и промышленную зону в Айн-Сухне. После того, как Соединенные Штаты окончательно прекратили сотрудничество Израиля с Пекином в области военных технологий, разработанных совместно или переданных США, Израиль укрепил свое стратегическое значение для Китая посредством глубоких коммерческих связей в области передовых технологий и межправительственного сотрудничества в области безопасности и борьбы с терроризмом. Китайские инвестиции в Израиль выросли в десять раз в период с 2016 по 2017 год и составили более 16 млрд долларов. Китайские фирмы активно участвуют в строительстве инфраструктуры Израиля. Иран помогает Китаю устанавливать торговые маршруты, на которые не смогут влиять США путем применения своих военно-морских сил. Поскольку Иран, с точки зрения китайского руководства, «не в ногу с остальным Ближним Востоком», отношения с этой страной помогают оградить Китай от усилий США по его сжатию. Иран всесторонне содействует стратегическим интересам Китая: он выступает за сокращение военного присутствия США в западной части Тихого океана и направляет свои инвестиции в западную часть Индийского океана.

Таким образом, исследователи сходятся во мнении, что амбиции Китая в каждой ближневосточной стране тесно связаны с экономическим аспектом, который подкрепляется положениями китайской инициативы «Один пояс, один путь» применительно для этого конкретного государства. В отличие от Поднебесной, Россия на данном этапе не предлагает ближневосточным странам равного по масштабом комплексного экономического проекта. Предлагаемый Россией и Китаем «многосторонний подход» обеспечения безопасности (и не только) в ближневосточном регионе схож по большинству положений. Однако стоит отметить, что в соответствии с традиционным подходом руководства Китая к выстраиванию внешнеполитической деятельности, страна не входит и не может входить в какие-либо политические, военные и иные блоки. Поэтому идея о совместной скоординированной деятельности России и Китая в странах Персидского залива принципиально противоречит принципам внешней политики китайского государства и является трудноосуществимой.