Линия Дюранда, обозначающая спорную границу между Афганистаном и Пакистаном разделяет доминирующие пуштунские племена, которые никогда её не принимали. Контрмеры со стороны правящей элиты Пакистана, среди которой преобладают пенджабцы, привели к эксплуатации пуштунов для отвлечения их от идеи воссоздания процветающего «Пуштунистана». Линия Дюранда практически исчезла во время советской военной кампании в Афганистане, когда пакистанские группы моджахедов вели продолжительный афганский джихад против СССР. Однако свержение режима талибов в 2001 году полностью изменило региональную динамику: проталибанская политика Пакистана уже стоила стране поддержки многих непуштунских племен Афганистана, а когда генерал Первез Мушарраф был вынужден развернуть политику Пакистана в отношении Афганистана на 180 градусов, страна утратила лояльность в том числе и со стороны многих пуштунских племен. Силовые структуры Пакистана стратегически нацелены  на то, чтобы усилить политическую зависимость Кабула. Реализуя данную цель, Пакистан рассчитывает решить проблему пуштунов и застраховать себя от возможного военного наступления Индии. Когда пакистанские исламистские группировки стали демонстрировать враждебность по отношению к пакистанской армии, у Исламабада не было иного выбора, кроме как укрепить свою границу с Афганистаном. Однако власти Пакистана подошли к данному вопросу выборочно, чтобы не нарушать безопасность убежищ афганских талибов в пакистанских городах и поселениях. Пуштунское население страны ощутимо пострадало от действий пакистанских вооруженных сил, особенно в Федерально управляемых племенных территориях (ФУПТ), которые когда-то считались убежищем «Аль-Каиды» (запрещена в РФ), «Талибана» и других негосударственных террористических группировок. Полная интеграция ФУПТ в провинцию Хайбер-Пахтунхва в 2018 году еще больше обратила настроения пуштунов против властей Пакистана. Решение Национального управления баз данных и регистрации Пакистана объявить бывшего сенатора Хафиза Хамдуллу иностранцем выглядит как очередная неустанная попытка властей Пакистана преследовать пуштунское население, делая трансграничные отношения и взаимодействия незаконными и невозможными. Хафиз Хамдулла является известным членом крупной политической партии Пакистана «Джамиат Улема-э-Ислам-Фазл» (JUI-F), так что утверждения пакистанского правительства о том, что он «обманным путем» получил свою компьютеризированную национальную идентификационную карту (CNIC), вызывают множество вопросов. Хамдулла был назначен министром здравоохранения провинции Белуджистан в 2002 году после избрания в провинциальное собрание по мандату ультраправого политического альянса «Муттахида-Маджлис-э-Амаль» (ММА). Позже он был избран в верхнюю палату пакистанского парламента в качестве кандидата от JUI-F. Таким образом, с точки зрения пакистанского правительства, Хамдулла может быть одним из трех миллионов афганских беженцев в Пакистане. Однако власти страны не знают наверняка, сколько афганцев прибыло в страну за последние два десятилетия войны. Различие между тем, кто является гражданином Пакистана, а кто афганцем, не может быть сделано по спорной границе, которая условно разделила территории, где проживают пуштуны пополам. Афганские беженцы наблюдают за тем, как власти Пакистана закрывают глаза на джихадистский террор, а не развивают политическую волю для борьбы с ним. Ввиду готовности игнорировать убежища талибов и других радикальных группировок на собственной территории, Пакистану не удается в полной мере создать образ жертвы терроризма. Таким образом, контртеррористическому сотрудничеству Исламабада с Кабулом мешает не столько линия Дюранда, сколько предоставление убежища афганским талибам и поддержка, оказываемая им со стороны пакистанского государства. Для Пакистана, который по своей сути является жандармским государством, навязчивая идея конфронтации с Индией превосходит все опасения по поводу подвижности сообществ, живущих по обе стороны линии Дюранда. Продолжающиеся усилия Пакистана, направленные на то, чтобы заставить пуштунские общины жить по обе стороны границы двух враждебных друг другу государств, чреваты нежелательными последствиями для региональной безопасности. Американские интересы в регионе меняются, поскольку администрация президента США Дональда Трампа по всем признакам нацелена на полное прекращение присутствия военного контингента в Афганистане. Частые кризисы вдоль линии Дюранда еще больше убеждают нас в том, что ни один афганский лидер не пойдет на риск и не признает ее легитимность. Таким образом, следует понимать убеждения каждой стороны в отношении управления данным кризисом, а также то, разделяют ли Афганистан и Пакистан общие идеи о его деэскалации. Необходимо понимать, насколько оба государства восприимчивы к возможному посредничеству в данном вопросе третьей стороны. Афганистан, Пакистан, а также другие  региональные и международные игроки, заинтересованные в облегчении кризиса на линии Дюранда, должны учитывать все эти факторы.