Первоначально намеченный на январь 2008 г. визит президента Индонезии Сусило Бамбанга Юдхойоно в Иран несколько откладывается. По сообщению посла Ирана в Индонезии, “обе страны пытаются определить реальную дату визита” [1]. По официальным данным индонезийской стороны, цель предстоящей поездки президента страны состоит в расширении взаимного сотрудничества. Вместе с тем весьма непростая новейшая история взаимоотношений двух стран свидетельствует о том, что само понимание сотрудничества наполнено глубоким и противоречивым содержанием. Обе страны не удовлетворены тем местом, которое они занимают во всемирной умме в иерархии мусульманских государств. Каждая стремится к тому, чтобы занять здесь более высокое положение. Ни одна из сторон не намерена делать на этом поприще какие-либо уступки оппоненту. У каждой есть определенные основания для претензий. На этом фоне, по всей вероятности, и разворачиваются отношения двух стран. Напряженная ситуация на Ближнем Востоке, сложные отношения между странами региона, утрачивание арабскими странами консолидирующих возможностей, открытие тем самым возможностей для игроков “второго плана” приводят к нарастанию скрытой напряженности между претендентами за лидерство в исламском мире.
К ним с полным основанием можно отнести Индонезию и Иран. Самую крупную страну мусульманского мира — Индонезию — с населением, превышающим 240 млн человек, из которых по крайней мере 85% – мусульмане, судя по всему, уже давно не устраивает статус периферийной державы. Отсюда, по всей вероятности, следует ее постоянное напоминание о себе как о стране, способной внести весомый вклад в дело стабилизации обстановки на Ближнем Востоке, включая положение дел в палестинском, ливанском и иракском кризисах, иранскую ядерную программу и пр.
Свои претензии на определяющую роль в Ближневосточном регионе не упускает случая продемонстрировать и Иран. По своему экономическому и научно-техническому потенциалу Исламская Республика Иран (ИРИ) значительно опережает большинство арабских соседей. Это подтверждают в том числе и успехи страны в ядерной области. Нельзя игнорировать и тот факт, что основатель ИРИ аятолла Хомейни крайне негативно оценивал режим Саудовской Аравии (страны, традиционно претендующей на ведущую роль в исламском мире), призывая мусульман всего мира “…осознать степень зависимости династии Сауда от великих держав и, в частности, от империалистической Америки,.. предательское отношение к борьбе героического палестинского народа” и пр. [2].
В Иране высоко ценят идеологические постулаты, оставленные основателем государства. На этом фоне становились все более откровенными взаимные выпады претендентов на роль лидера, отказ от совсем недавних оценок и обязательств. Еще не стерты были в памяти заверения в мирном характере иранской ядерной программы, данные президентом Индонезии Сусило Бамбангом Юдхойоно президенту Ирана М. Ахмадинежаду во время визита последнего в Джакарту в марте 2006 г. Для М. Ахмадинежада было исключительно важно получить такую поддержку “дружественной исламской страны”. Тогда в качестве заинтересованной стороны, желая идти навстречу принимающей стране и учитывая ее интересы, М. Ахмадинежад включил в состав своей делегации одного из авторитетных представителей высшего шиитского духовенства, генерального секретаря Международной ассоциации по сближению исламских правовых школ аятоллу М.А. Такшири (ранее занимал пост руководителя Организации исламских и культурных связей – одного из главных элементов пропагандистской машины исламского режима). Это, безусловно, находилось в русле интересов Индонезии, акцентирующей внимание на укреплении исламской солидарности на основе наращивания взаимодействия в области культуры, образования, науки и религии. Тем самым делалась ставка на политические соображения, интересы и дальновидность элит.
Вместе с тем переговоры показали, что амбициозные планы индонезийского руководства далеко не полностью находят отклик у противоположной стороны. Когда Джакарта предложила свое содействие в снижении напряженности в ирано-американских отношениях, явно стремясь при этом обрести статус посредника в урегулировании одной из актуальнейших проблем современности, что явно бы способствовало укреплению ее авторитета в мусульманском мире, президент Ирана М. Ахмадинежад прямо дал понять, что серьезно это предложение рассматриваться не будет. Он пояснил, что Тегеран предпочитает “самостоятельно принимать решения по определению судьбы своей страны”, поэтому ему не нужны посредники в диалоге с США [3]. Данное высказывание вполне можно рассматривать в качестве подтверждения уже проявлявшихся ранее намерений иранского руководства на собственную роль в лидерстве во всемирной умме.
Надо признать, Индонезия довольно быстро отошла от своих гарантий, данных М. Ахмадинежаду в Джакарте. Обосновывая инициативы Индонезии по выводу войск США из Ирака, подводя политические итоги 2006 г. и оценивая перспективы на 2007 г., центральная индонезийская пресса на первое место в числе наиглавнейших событий поставила взрыв шиитской мечети в Самарре (Ирак). По ее словам, это событие повергло страну в гражданскую войну между суннитами и шиитами и американцы практически оказались перед невозможностью выиграть войну или же оставаться в Ираке длительное время без ущерба для собственного престижа. Вместе с тем, как отмечалось, поспешный вывод войск США из Ирака мог бы поколебать имидж США как глобальной супердержавы и несколько ослабить ее политическое влияние, хотя, в принципе, за США остается лидерство на международной арене. По убеждению индонезийской прессы, такая ситуация открывает возможности “государствам-изгоям” начать акции против мирового порядка.
Как отмечалось далее, региональный порядок на Ближнем Востоке может измениться драматически под влиянием Ирана как региональной силы, поскольку обладание этой страной в перспективе ядерным оружием не предвещает мира и стабильности в регионе, а противостояние суннитов и шиитов в результате этого фактора может вызвать цепную реакцию по всему Ближнему Востоку [4]. Но этим открытым выпадом все не ограничилось.
Индонезия в 2007 г. одобрила в СБ ООН резолюцию № 1747, предусматривающую санкции против Ирана в отношении его ядерной программы. В Индонезии это было расценено как предательство интересов исламского мира. Парламентарии обвинили президента в том, что он, идя в фарватере интересов США, предал забвению интересы собственного народа. Страсти накалились настолько, что в воздухе, хотя и без особого призыва к его реализации, витало слово “импичмент”. После этого Индонезия, опасаясь снова осложнить свое положение в исламском мире, вместе с Катаром отклонила в начале июня предложение ООН по вынесению порицания президенту Ирана за его высказывание по поводу грядущей гибели Израиля [5]. Тогда, в мае 2007 г., президент приложил усилия к тому, чтобы сгладить ситуацию, и инцидент вроде бы был исчерпан. Но происходящее свершилось в преддверии очередных президентских выборов 2009 г. При этом попытки руководства страны привлечь на свою сторону общественное мнение, как показывают события последнего времени, не всегда заканчиваются успехом. Становится все более очевидным, что предстоящие в 2009 г. президентские выборы создают в стране атмосферу, при которой деятельность президента и его окружения начинают находиться под пристальным вниманием. Юдхойоно вновь припомнили его участие в санкциях. В этой связи в Индонезии все настойчивее раздаются голоса в пользу того, что внешняя политика должна быть в значительно большей степени увязана с положением дел в стране и ситуацией в обществе. Судя по всему, Юдхойоно не остается ничего другого, как приложить новые усилия по демонстрированию своей приверженности интересам исламского мира, доверенность к которой была подорвана при голосовании в СБ ООН за санкции в отношении Ирана.
До последнего времени в развитии отношений между Индонезией и Ираном в значительно большей степени был заинтересован Иран. Ему крайне необходимо сбросить с себя репутацию страны-изгоя и заручиться поддержкой самой крупной страны мусульманского мира, постоянно наращивающей в нем свой авторитет. Но положение меняется. Теперь уже не Ахмадинежад едет в Джакарту, а Юдхойоно — в Тегеран. Разница состоит в том, что, если иранского лидера на это подвигнули внешнеполитические проблемы, то индонезийского президента, по всей вероятности, в значительно большей степени — положение внутри собственной страны. Ясно, что переговоры ожидаются непростые. Противоречий в позициях оппонентов значительно больше, чем точек соприкосновения. Это касается и отношения к Израилю. Обе страны используют израильский фактор для повышения своей роли и значимости в исламском мире, хотя их подходы диаметрально противоположны.
Иран, став международным игроком, превращается в региональную сверхдержаву и может оказать существенное влияние на ситуацию в регионе. Но для Израиля Иран является антисилой, поскольку декларирует необходимость уничтожения Израиля. В этих условиях, за отсутствием других возможных вариантов, Израиль вынужден обратить свои надежды в сторону Индонезии, проповедующей взвешенный подход к международным отношениям и претендующей на роль посредника в сложных ситуациях. Это в свою очередь отвечает интересам Индонезии, стремящейся расширить свое участие в переговорном процессе на Ближнем Востоке. Не ослабляя накала критики в отношении Израиля, Джакарта продолжает наводить с ним мосты для осуществления стратегических интересов по расширению своего влияния.
1. Antara News, 23.01.2008.
2. Имам Хомейни. Последнее послание. Политико-религиозное завещание. Институт творчества имама Хомейни. Иран – Тегеран. 2-е издание. Весна 1997 г. С. 143-144.
3. www.iimes.ru, 15.05.2006.
4. Jakarta Post, 06.03.2007.
5. Reuters, 12.06.2007.