Стратегические вооружения Турции. Часть 3

В ноябре 2019 года при поддержке издательства Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV) была опубликована книга под редакцией турецкого политолога Абдуллы Эрбога, получившая название «Потенциал стратегических вооружений Турции».

Напомним, что в Части 2 статьи мы остановились на Главе 2 книги, которая называется «Оборонная промышленность», где говорится об успехах турецкой оборонной промышленности и компаний турецкого ОПК, вошедших и прочно обосновавшихся в рейтингах ведущих мировых компаний. А также о той роли, которую турецкий ОПК уже сыграл в идлибской кампании.

По состоянию на 5 марта 2020 года, достаточно просто отметить очевидную роль в Идлибе турецких беспилотных летательных аппаратов. Понятно, что итоги Идлиба ещё подводить рано. Более того, они – достаточно противоречивы. Однако, одно не вызывает сомнений: Турция – это «крепкий орешек» в военном отношении, который не только преподнес кое-какие сюрпризы в Идлибе, но и продолжает развиваться. И это развитие будет продолжаться, подхлестываемое осознанием Турцией своих успехов.

Главным из них является то, что туркам удалось занять плацдарм в Идлибе без поддержки со стороны ведущих мировых игроков и отсрочить окончательное решение идлибского вопроса на этом этапе. ВС Турции сегодня – это легитимный, в глазах международного сообщества, игрок в Идлибе. Впрочем, об итогах переговоров между В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом будет сказано в отдельной публикации.

Для целей нашей серии публикации отметим, что операция в Идлибе дала мощный стимул к дальнейшему развитию турецкого ОПК и множество практической информации с грифом «к размышению».

Ссылка на Часть 2 публикации: http://iimes.ru/?p=89

В качестве одного из важнейших факторов, который предопределяет бурное развитие в наши дни оборонно-промышленного комплекса Турции, издание называет то, что турецкий ОПК вырвался из «коридоров бюрократии», которые его сдерживали, на «оперативный простор». Это произошло в результате той «политической воли», которая была продемонстрирована нынешним руководством страны. В результате сформировалась мощная «экосистема», которая включает университеты, исследовательские центры, а также компании частного бизнеса, вовлеченные в ОПК.

Как оговаривается издание, разумеется, эта система пока ещё несопоставима с теми, что существуют в странах, лидирующих в сфере оборонной промышленности. Однако, как оно же пишет, турецкий ОПК пытается, как можно быстрее, наверстать то отставание, которое сегодня наблюдается.

Вот какими цифрами этот тезис подтверждается изданием: лишь только в Стамбульском технопарке насчитывается около 300 научно-исследовательских компаний с числом занятого в них персонала приблизительно в 5 тысяч человек.

К настоящему времени, этими силами удалось запустить около 1,5 тыс. государственных проектов (надо понимать, что имеются, все-таки, не проекты в целом, а именно что проекты в сфере оборонно-промышленного комплекса – В.К.). И, как указывает издание, с каждым днем, число научно-исследовательских компаний и реализуемых ими проектов растет.

Отдельно издание отмечает и тот положительный экономический эффект, который создают компании оборонно-промышленного комплекса для турецкой экономики. В том числе, турецкое государство оказывает поддержку тем компаниям ОПК, которые работают над тем, чтобы налаживать поставки своей продукции за рубеж.

Эта политика уже принесла свои зримые результаты: если в 2004 году экспорт турецкой продукции ОПК и авиационной промышленности составлял, в общей сложности, около 196 млн долларов, то в 2018 году эта цифра выросла до 2 млрд 188 млн долларов.

То есть, за 15-летний период ОПК Турции за рубежом продемонстрировал более чем 10-кратный рост. При том, что, как подчеркивает издание, продажи и экспорт продукции оборонно-промышленного комплекса представляют собой отдельную сложность. Это понятно: потребители продукции ОПК – весьма консервативны, а, при наличии на рынке очевидных брендов «старого света», переключаться на новых производителей требует серьезных доводов со стороны новых игроков.

Отдельно стоит отметить факт практической апробации продукции (на языке ВЭД, «референций» на поставленную продукцию и опыт её эксплуатации – В.К.). Понятно, что продукции и США, и ЕС, и РФ уже себя показала и продолжает показывать в различных уголках мира. У Турции, в этом смысле, — очевидное отставание. Однако, заметим, что Турции, все же, удается убедить покупателей в целесообразности сотрудничества с её производителями. Надо отдать должное разворотливости турецких производителей, маркетологов и специалистов по продажам.

Отдельно стоит отметить, что оборот оборонной промышленности в Турции составлял в 2006 году 1 млрд 855 млн долларов. Аналогичным с экспортом образом, к 2018 году оборот оборонной промышленности продемонстрировал заметный рост и составил уже 8 млрд 761 млн долларов.

Мы не раз говорили об амбициозных планах Турции к 2023 году.

Они, со всей определенностью, включают и заметный рост оборонно-промышленного комплекса страны. Однако, цифры поражают своей амбициозностью.

В частности, оборот оборонно-промышленного комплекса должен к 2023 году составить 26,9 млрд долл., а экспорт – 10,2 млрд долларов. Помимо этого, планируется, что оборонно-промышленный комплекс Турции должен обеспечить занятость для 79 тыс. 300 человек. Уровень локализации ОПК страны должен быть увеличен до 75%.

Как указывается в издании, разумеется, такой рост выглядит слишком большим, чтобы его можно было бы реализовать в кратчайшие сроки.

От себя заметим, что план «Турция – 2023» к 2020 году уже сорван в плане достижения заявленных в нем количественных показателей. Однако, заметим, что шаги-то, предусмотренные программой, в том числе, в сфере ОПК, реализуются на практике – то есть, движение в заданном направлении есть, все упирается в скорость, а её, как раз, можно «настраивать». Тем более, когда есть «идлибский толчок» ОПК.

Возвращаясь к изданию, в нем подчеркивается, что если сконцентрироваться на выпуске программного обеспечения и продукции с высокой добавленной стоимостью, то высокие темпы роста, заявленные турецким руководством, поддерживать все же возможно.

В качестве примера тех темпов роста, которые сегодня демонстрируются турецким ОПК, приводятся ещё следующие цифры:

В 2016 году Управлением по оборонной промышленности, в своем годовом отчете заявило о том, что им подписано соглашений на 269 проектов общей стоимостью в 123 млрд тур. лир. В настоящее время (то есть, в 2019 году, когда писалась эта книга – В.К.) число проектов уже превысило 500 шт.

Опять же книга обращается к разбивке этих проектов по различным направлениям и здесь мы видим следующую картину: разработка внутри страны – 47,58%, закупка готовой продукции внутри страны – 8,18%, НИОКР – 20,07%, совместное производство – 8,5%. Кроме этого, доля проектов, предусматривающих закупки продукции и услуг за рубежом, составила около 10,78%.

Тут, конечно, вопросом является, приводится ли эта процентовка по стоимости или по количеству предусмотренных проектов. Осмелимся предположить, что разбивка, все-таки, сделана по количеству проектов и по их сутевому наполнению. А не по стоимости проектов. При этом получается, что 1 самолет – это 1 проект, и производство 1 датчика – это тоже 1 проект. Согласимся, что это – две не сопоставимые вещи, которые изрядно искажают суть происходящего.

Впрочем, такие «математические нюансы» не мешают изданию говорить о том, что большое внимание турецким государством придается локализации производства в Турции, импортозамещению, а также разработкам в сфере оборонно-промышленного комплекса. Поскольку именно на НИОКР приходится существенное число реализуемых проектов.

По состоянию на 2018 год, военные расходы Турции составляли сумму около 19 млрд долларов США. При этом, как подчеркивается авторами, Турция постепенно превращается из страны – импортёра вооружений и боеприпасов, в страну – производителя и даже экспортёра.

Куда же экспортируют турки свою продукцию ОПК? — Издание эти страны перечисляет следующим образом: Германия, прочие страны ЕС, Малайзия, страны Персидского залива, а также Азербайджан. Региональная разбивка турецкого экспорта по странам мира выглядит следующим образом: NAFTA (Североамериканская зона свободной торговли) – 36,6%, ЕС – 27%, Ближний Восток – 15,3%, ЮВА – 5,9%, СНГ – 5,8%.

Тут, разумеется, присутствует определенный сюрприз. Он заключается в том, что львиная доля турецкого экспорта приходится на развитые страны, а не на страны третьего мира, как можно было бы подумать в случае поставщика, который лишь только начинает выходить на экспортные рынки со своими продукцией и услугами.

Следует считать, что это становится возможным благодаря тому, что Турция подает себя в качестве страны НАТО, производящей продукцию по НАТОвским же стандартам.

Кроме того, Турция продает себя как часть западного мира, которая интегрирована в глобальный производственный процесс и цепочки сбыта. В частности, не стоит забывать о том, что Турция является членом Таможенного союза с ЕС, что делает, с рядом изъятий, ЕС и Турцию единым производственным и торговым пространством.

Понятно, что Ближний Восток, с учётом тех потрясений, которые переживаются регионом, является для производителей вооружений лакомым куском, за который Турция будет бороться. Однако, есть нюанс, который заключается в том, что импортёры вооружений заключают свои сделки не только исходя из выгодности предложений, но и исходя из политической конъюнктуры. И последнее, нередко, превышает все остальные аргументы. Сделки на рынке ОПК являются чуть ли не на 100% политизированными или, по крайней мере, политически мотивированными.

А вот политическая конъюнктура к Турции в регионе – не слишком благоволит. Допустим, с Катаром Турция может сотрудничать, но эта страна, при всех своих финансовых возможностях, — весьма и весьма ограниченный рынок. А крупнейший рынок Саудовской Аравии для Турции закрыт ввиду того, что Турция втянулась в региональные «разборки» арабского мира на стороне Катара. И потеряла не только рынок строительных подрядов, но и ещё более крупный рынок – вооружений.

Из тех же соображений, Индия для Турции закрыта, а Пакистан – нет. Здесь ситуация предстает зеркальной тому, что происходит у России. Однако, Россия менее громко декларирует свое отношение к индо-пакистанскому противостоянию в спорных штатах. В отличие от той же Турции, что создает России определенный маневр в Пакистане, а Турцию её маневра лишает.

Это — издержки того, что Турция слишком уж ярко и выраженно артикулирует свою позицию по разного рода региональным и даже глобальным конфликтам и однозначно присоединяется к тому или иному лагерю.

Другой вопрос – это те санкции, которые, в частности, ЕС накладывает на Турцию в плане поставок в страну различных критичных компонентов, потребных в оборонно-промышленном комплексе. Или с точки зрения разрешения Турции использовать поставляемые компоненты в продукции, которая в дальнейшем будет экспортироваться в третьи страны. Как мы не раз уже писали, это – серьезный сдерживающий фактор для развития турецкого экспорта. И целый ряд турецких сделок уже из-за этого не реализовались.

Опять же, последнее обстоятельство приводит Турцию к мысли о том, что необходимо больше инвестировать средств в НИОКР, в особенности, — в разработки передовых образцов вооружений. И, как подчеркивается в книге, если Турции удастся столько же инвестировать в НИОКР, сколько это делают США и Китай, то и оборонная стратегия Турции достигнет успеха.

Тут, разумеется, присутствует важный момент, довольно простой, но его почему-то нередко игнорируют. Говоря о промышленном и инновационном потенциале, исследователями нередко сравниваются относительные показатели расходов на НИОКР, которые приводятся, в частности, к ВВП. Однако, совершенно понятно, что, при таких расчетах, 1% от ВВП инвестиций США в НИОКР и 1% от ВВП инвестиций Турции в НИОКР – это две не сопоставимые величины. И говорить о том, что Турция догонит мировых лидеров, если доведет уровень своих относительных расходов на НИОКР до тех же показателей, что США и Китай, разумеется, не приходится. Что, впрочем, не значит, что к этому нельзя стремиться.

Следующий раздел Главы 2 называется как «Стратегия оснащения Турции вооружениями».

Разумеется, как указывается в издании, данная стратегия может предусматривать целый ряд альтернатив – от закупки готовых изделий на мировых рынках до того, чтобы локализовать выпуск продукции на местном рынке через трансфер технологий и организовывать местное производство.

Понятное дело, что Турция стремится к тому, чтобы использовать «китайскую модель» — минимум закупок за рубежом, максимум получения технологий страной и местного производства (опять же, трансфер технологий упирается в то, что по Турции, на Западе, по сути, принято политическое решение – технологий не передавать или передавать очень дозировано; почему Турции не удается реализовать то, что получилось и продолжает получаться у Китая – это, разумеется, отдельный вопрос – В.К.). Но, понятно, что Турция – это далеко не та страна, которая может сама производить 100% продукции оборонно-промышленного комплекса, что тоже предполагает определенное выстраивание своих приоритетов.

Ещё одним немаловажным вопросом является современный тренд на использование «альтернативных» и «комбинированных с традиционными» способов ведения боевых действий. Иными словами, книга ведет речь о гибридных войнах, войнах в киберпространстве, войнах по доверенности и т.д. Это предполагает необходимость готовности Турции к подобного рода видам агрессивных действий против себя, а также развитие Турцией собственных соответствующих технологий, методов и средств ведения войны.

Все это следует «умножать» на возможности Турции как экономические, так и на производственные. Это предполагает, в свою очередь, две вещи.

Во-первых, то, что Турция никак не в состоянии произвести сама, но, в чем остро нуждается, должно быть срочно закуплено. Такая простая идея, но на протяжении многих лет она в Турции не реализовывалась. Здесь мы говорим о системах ПВО для прикрытия неба. И, как показывают действия Турции в целом ряде регионов мира, не только турецкого. В этом смысле, как указывает книга, было принято решение по закупке у России систем С-400 и, в этом вопросе, Турция продемонстрировала свою решимость идти до конца, невзирая на реально вставшую перед страной угрозу применения американских санкций.

Во-вторых, это расставление четких акцентов плане развития собственного ОПК. То есть, какие у страны должны быть приоритеты? Исходя из того, что нельзя объять необъятное для такой страны как Турция. — Сегодня эти акценты расставляются изданием следующим образом: БПЛА, как разведывательные, так и несущие вооружения, ракетные технологии, спутники и космические системы.

Как мы видим, турецкая ставка на использование БПЛА себя полностью оправдала в Сирии. В Идлибе турецким беспилотникам удалось доставить немало неприятностей сирийской армии. Если бы по некоторым другим направлениям, в частности, по ПВО, у Турции был паритет с противоборствующей стороной, то и результат в Идлибе мог бы быть отличным от того, что было достигнуто на переговорах в Москве 5 марта с.г.

62.86MB | MySQL:102 | 0,463sec