Марокканские эксперты единодушно сходятся во мнении, что Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) ведут «аморальную войну мести» против королевства из-за политической позиции Рабата по арабским вопросам, прежде всего по вопросу поддержки блокады Катара и конфликтов в Йемене и Ливии. В течение последних нескольких дней Марокко подверглось нападению спонсируемых ОАЭ «электронных мух», которые открыто обвиняют правительство страны и ее премьера Саадеддина Османи в неспособности сдержать пандемию коронавируса и обеспечить потребности населения в продовольствии. Термин «электронные мухи» используется экспертами для описания похожих на троллей аккаунтов в социальных сетях, которые распространяют ложные пропагандистские сообщения. В ответ на атаку марокканские СМИ запустили хэштег Thank you Othmani, который стал вирусным на платформах социальных сетей. На симпозиуме под названием «За пределами атаки «электронных мух» на Марокко: предпосылки и цели», организованном местным новостным сайтом Banassa 8 мая, марокканский политический аналитик Манар аль-Салими заявил: «Мы говорим о безнравственной и мстительной войне, которую ОАЭ ведут против Марокко, которая может быть истолкована в нескольких направлениях». Политический аналитик охарактеризовал войну, начатую против его страны, следующим образом: «возмездие за наши политические позиции, прежде всего за отказ Марокко поддержать осаду Катара и войну в Йемене и Ливии; в дополнение к выражению своего нежелания вмешиваться в продолжающийся конфликт в Ливии, после планирования инициативы по соглашению Схират, которой препятствовал Халифа Хафтар, протеже ОАЭ». Напомним, что в декабре 2015 года ливийские воюющие стороны подписали политическое соглашение в марокканском городе Схирате, результатом которого стало создание Президентского совета Ливии для руководства правительством национального согласия (ПНС), продление мандата парламента и формирование Высшего государственного совета. Однако Хафтар в течение многих лет пытался заблокировать и отменить это соглашение. Что касается коронавируса, то напомним, что общее число инфицированных в стране достигло 6 418. Об этом сообщило 12 мая Министерство здравоохранения королевства.  Со 2 марта, когда в стране был зафиксирован первый случай заражения, от последствий инфекции умерли 188 человек, выздоровели 2 991 заразившихся. Тесты на коронавирус у 65 397 человек дали отрицательный результат. Таким образом, указали в Минздраве, средний показатель смертности в королевстве продолжает снижаться с конца апреля, в настоящее время он составляет 2,9%. При этом стабильно увеличивается число как тестируемых, так и выздоровевших — от инфекции излечились 180 человек при отсутствии умерших уже вторые сутки подряд. То есть, информационные взбросы явно носят характер чистого фейка.
Еще в марте с.г. многие эксперты говорили, что в двусторонних отношениях наметилась положительная динамика. Страны наконец-то после годичного перерыва наконец-то смогли назначить своих послов, а наследный принц Абу Даби Мухаммед бен Заид Аль Нахайян (MБЗ) демонстративно провел двухнедельный отпуск в Марокко с 20 января по 3 февраля. Он публично пригласил марокканского монарха в свой дворец в Рабате 20 января, что, по оценке экспертов, официально должно было означать окончание периода напряженности между двумя странами. Как выяснилось, они ошиблись. В данном случае мы снова видим роль межличностных отношений, которые имеют приоритетное значение на политическом арабском поле. В частности, если ранее основным поводом для напряженности был отказ Рабата поддержать шаги Эр-Рияда и Абу-Даби по изоляции Катара (впоследствии ОАЭ даже смирились с тем фактом, что Qatar Petroleum — Национальная нефтяная компания Катара — продолжает свои работы на 13 морских разведочных блоках углеводородов на шельфе Марокко), то теперь остроту ситуации придало ливийское досье. Если говорить совсем схематично, то ОАЭ, стимулировав Хафтара на отказ от Схиратских соглашений, поставили под жирный знак вопроса именно марокканское посредничество (тем самым лично обидев марокканского монарха) на ливийском направлении, И естественно, на этом фоне на первый план снова вышла роль главного геополитического соперника Марокко в лице Алжира. И собственно не случайно сразу же после заявления Хафтара активизировались алжирцы, которые ранее в общем-то старались от ливийского досье дистанцироваться. По большому счету, для Алжира главным вопросом с точки зрения событий в Ливии являются темы снижения «ливийских» рисков безопасности своих нефтяных полей и общий характер взаимоотношений с туарегами. Но 2 мая алжирский президент А.Теббун в своем выступлении значительно расширил рамки возможного участия своей страны в умиротворении ливийского кризиса. «Решения [для урегулирования конфликта] существуют, и я представлял их специальным посланникам президентов, которые совершали поездки в Алжир.   Мы были очень близки к решению ливийского кризиса, но нам не позволили ничего сделать, потому что с точки зрения некоторых, если Алжиру удастся урегулировать ливийский кризис, это выдвинет его на передний план на международной арене, а затем сделает «опасной» страной», — утверждал он. Более, чем прозрачный намек помимо США и на Марокко в том числе. Безусловно, что последний полностью отверг даже гипотетический сценарий отказа от Схиратских соглашений, а это спровоцировало ОАЭ (кстати, через сети бывшего главы палестинской спецслужюы М.Дахлана) на новую информационную атаку против Марокко. Пока это только опосредованное выражение недовольства Абу-Даби, о возобновлении полномасштабного кризиса двусторонних отношений можно будет уверенно говорить только в случае, если ОАЭ решат заморозить свои инвестиционные проекты в королевстве, о которых было объявлено во время последнего отпуска наследного принца Абу-Даби Мухаммеда бен Заида  в Марокко.