13 июля в Париже по инициативе Франции, председательствующей в ЕС, состоялся учредительный саммит обновленного Евро-Средиземноморского партнерства, получившего официальное название «Барселонский процесс: Союз для Средиземноморья». В этой встрече приняли участие все без исключения 27 стран — членов ЕС, пять европейских государств, не входящих в Евросоюз, но имеющих непосредственное отношение к региону (Албания, Босния-Герцеговина, Монако, Черногория и Хорватия), и 11 стран юга Средиземноморья (Алжир, Египет, Израиль, Ливан, Марокко, Сирия, Тунис, Турция, ПНА, Иордания и Мавритания).
Проведение подобной встречи на высшем уровне явилось итогом развития инициативы Союза, впервые озвученной в ходе предвыборной кампании французского президента Н. Саркози в 2007 г. На встрече с избирателями в Тулоне, расположенном на юге Франции на берегу Средиземного моря, 7 февраля 2007 г. Саркози заявил, что «будущее французов разыгрывается здесь, в Средиземноморье… Наша большая ошибка состоит в том, что мы долго, слишком долго пренебрегали Средиземноморьем…Отворачиваясь от Средиземноморья, Европа и Франция полагали, что они отворачиваются от своего прошлого. На самом деле, они отвернулись от своего будущего. Поскольку будущее Европы находится на юге».
В качестве основных очагов нестабильности в этом регионе Саркози выделил турецко-греческое противостояние, палестино-израильский конфликт, напряженные отношения между суннитами и шиитами, христианами и мусульманами, однако, по его словам, «наши дети не обречены на вечную (взаимную) месть и ненависть. Страны Средиземноморья должны сделать для себя то же, что и Европа после двух войн, которые ее чуть было не уничтожили». По его мнению, надо чрезвычайно серьезно отнестись к тому, что негативные последствия развития современного мира, такие как терроризм и религиозный фанатизм — «трагедия глобализации», в полной мере затрагивают Средиземноморье, и в этом регионе столкновение цивилизаций становится, по словам Саркози, реальной угрозой для человечества. Поэтому он выступил с призывом ко всем средиземноморским странам действовать ради строительства общего будущего, которое «разыгрывается в Средиземноморье». «Здесь мы либо победим, либо проиграем». В случае предполагаемой «победы» этот регион станет регионом «мира, межкультурного диалога, благосостояния», в случае «поражения» Средиземноморье будет обречено на «войны, фанатизм и мракобесие, нетерпимость и расизм, нищету». Из его речи следовало, что цивилизационная миссия Франции состоит в объединении всего Средиземноморья «после 12 веков раскола и распрей» и что, совместно прикладывая усилия, «мы попытаемся показать миру пример нового Возрождения, в котором он нуждается».
Что касается Барселонского процесса, начатого в 1995 г., то он, по мнению Саркози, не достиг своих целей. «Провал был прогнозируемым с того момента, как приоритеты Европы оказались на Востоке (Европы). Провал был прогнозируемым с того момента, как торговля стала главенствовать в отношениях, в то время как (многоаспектное) сотрудничество должно было стать абсолютным приоритетом». Поэтому «Франция совместно с Португалией, Испанией, Италией, Грецией и Кипром (как странами, максимально заинтересованными в активизации сотрудничества и являющимися, в отличие от большинства стран ЕС, неотъемлемой частью региона. – И.М.) берет на себя инициативу по созданию Средиземноморского союза». В рамках новой инициативы странам Юга было предложено «взять будущее в собственные руки» и «стать реальными партнерами». Изначально предполагалось, что новый Союз будет тесно сотрудничать с соответствующими общеевропейскими структурами.
После победы на президентских выборах в мае 2007 г. Саркози уже в качестве президента Франции начал предпринимать конкретные шаги для того, чтобы Средиземноморский союз стал реальностью. Выступая в марокканском Танжере в октябре 2007 г. французский президент назвал Средиземноморский союз «великой мечтой, способной поднять весь мир». Несколько смягчив свою первоначальную позицию относительно результатов Евро-Средиземноморского партнерства, он заверил, что новая инициатива не имеет цели заменить собой ни Барселонский процесс, ни Европейскую политику добрососедства, ни любую другую политику сотрудничества в регионе, а стремится придать им дополнительный импульс.
Приоритеты будущего Союза, содержавшие целый комплекс амбициозных стратегических целей, были сформулированы следующим образом.
*Политика избирательной иммиграции.
*Экология и защита окружающей среды, борьба с загрязнением Средиземного моря.
*Политика совместного долгосрочного развития и укрепления сотрудничества и взаимопомощи внутри Средиземноморского региона в сфере экономики (зона свободной торговли, инвестиции, развитие транспортной инфраструктуры, энергетическая безопасность, создание и передача новых технологий и т.д.).
*Борьба с коррупцией, организованной преступностью и терроризмом.
*Развитие культуры, системы образования, здравоохранения, борьба против неравенства и несправедливости.
Таким образом, французский президент сформулировал целую философию будущих отношений между Севером и Югом, а строительство Союза и вовсе назвал «исторической миссией».
На стадии предварительной проработки проекта с заинтересованными сторонами (государствами и институтами ЕС, странами Юга) проявился ряд принципиальных проблем и разногласий, главные из которых рассмотрены ниже.
1. Изначально отношение ряда европейских стран, в частности Германии, и европейских институтов к инициативе Средиземноморского союза было довольно настороженным. Выступления Саркози не содержали ответа на вопросы о структуре, формате отношений между предполагаемыми участниками, источниках финансирования будущей организации. Хотя политический характер заявлений и не предполагал техническую детализацию проекта, выступления Саркози (местами крайне эмоциональные) ярко демонстрировали претензии Франции на лидерство не только в Средиземноморском регионе, но и в Евросоюзе. Такая постановка вопроса не могла удовлетворить главного политического конкурента Франции в ЕС — Германию. Ее позиция состояла в том, что новый Союз расколет единство ЕС, если в нем будут участвовать лишь прибрежные страны, и создаст параллельную Барселонскому процессу структуру. К тому же недовольство Берлина заключалось в неприемлемой для него идее возможного финансирования нового проекта из бюджета ЕС, наполнение которого в существенной степени зависит от Германии.
Политика противодействия идеи Саркози со стороны Берлина привела к тому, что на страницах европейских изданий стала появляться информация о возможном создании еще одного союза, объединяющего страны Балтийского моря. Неминуемый кризис внутри Европейского союза в свете возможного ухудшения отношений между основавшими его странами вышел на повестку дня. Поэтому стало очевидным, что без поддержки ЕС (наднационального института) проект Средиземноморского союза будет обречен на провал. Еврокомиссар по внешним связям и политике добрососедства Б. Ферреро-Вальднер в интервью каналу «Евроньюс» 7.12.2007 г. отметила, что ЕС сможет одобрить новый французский проект с условием, если он останется в рамках Барселонского процесса. Таким образом, Францию призвали умерить свои внешнеполитические амбиции и считаться с процессом, начатым ЕС.
В результате интенсивных консультаций с европейскими партнерами проект Средиземноморского союза претерпел ряд изменений, но получил статус общеевропейской инициативы, идущей в русле Барселонского процесса. В мае текущего года Европейская комиссия (ЕК) одобрила предложения по усилению Евро-Средиземноморского партнерства, получившего название «Барселонский процесс: Союз для Средиземноморья». Тогда же Европейская комиссия опубликовала документ, в котором содержатся обоснование необходимости новой политики и предложения по обновлению отношений со средиземноморскими партнерами. Согласно документу, Барселонская декларация и взятые в 1995 г. сторонами обязательства являются фундаментом новой инициативы. Политический диалог, экономическое сотрудничество, взаимодействие в культурной и гуманитарной сферах, а также добавленная к Барселонской декларации в 2005 г. «IV глава», касающаяся вопросов миграции, социальной интеграции, правосудия и безопасности, остаются в силе. Далее ЕК подтвердила все ранее взятые на себя обязательства как в рамках двусторонних отношений со странами региона, так и в рамках Европейской политики добрососедства.
В итоге, европейским государствам удалось договориться в целом о принципах Союза для Средиземноморья, его организационной структуре и будущем финансировании. С другой стороны, эти консультации еще раз подтвердили чрезвычайную сложность многосторонней координации, когда требуется учесть интересы разных участников, преследующих зачастую совершенно разные цели.
2. К трудностям, возникшим при проработке инициативы Союза на европейском уровне, добавилось неоднозначное (и даже негативное) отношение к этому проекту некоторых стран Юга Средиземноморья. Убедить их принять участие в обновленном партнерстве оказалось не просто.
Страны Северной Африки, изначально положительно отреагировавшие на предложения Саркози, который лично в Алжире, Тунисе, Марокко и Египте призывал построить Союз «ради будущего», впоследствии стали настаивать, как и европейские коллеги, на «разъяснении» нового характера отношений. Под этими «разъяснениями» подразумевалось, кто из стран Юга получит, хотя бы неофициально, преференциальный статус, какая столица станет местом для штаб-квартиры той или иной структуры (секретариат и т.д.) нового Союза. На фоне соперничества североафриканских государств за неформальное лидерство дополнительной темой для полемики стало участие Израиля в Союзе для Средиземноморья. В частности, по мнению Алжира, инициатива Саркози не должна служить основанием для нормализации отношений арабских стран с еврейским государством в рамках нового Союза, хотя именно это предложение содержалось в тексте выступления Саркози в Тулоне. Впрочем, не все арабские государства были настроены столь враждебно по отношению к участию Израиля. Тем не менее позиция, заявленная Алжиром, свидетельствует о до сих пор неразрешимых противоречиях, стоящих на пути «достижения мира и стабильности в регионе» — главной цели Барселонского процесса.
3. Еще одним камнем преткновения стала бескомпромиссная позиция ливийского руководства. Ливия, имеющая с 1999 г. статус наблюдателя в Барселонском процессе, несмотря на активное сближение с Западом в последние годы, категорически отвергла идею участия государства в Союзе для Средиземноморья. Каддафи, претендующий на роль лидера Африканского союза и «объединителя» Африки, считает, что участие стран Северной Африки в европейском проекте «расколет» континент. Накануне учредительного саммита Союза для Средиземноморья в июне с.г. в Триполи с целью выработки общеарабской позиции состоялся арабский мини-саммит с участием Сирии, Мавритании, Туниса, Алжира и Марокко. Выступая на его открытии, ливийский лидер заявил: «Если Европа хочет сотрудничать с нами, для этого существует Лига арабских государств или Африканский союз… мы не приемлем ситуации, когда Европа будет договариваться с отдельной группой (стран)».
Позиция ливийского руководства свидетельствует о том, что это государство с относительно небольшим населением и значительными нефтегазовыми ресурсами пока не заинтересовано в предлагаемом «партнерстве» в той же мере, что и соседи Ливии, рассчитывающие на дополнительные политические и экономические дивиденды. По мнению Каддафи, это предложение является «унизительным», поскольку «мы не голодные и не собаки, и нам не надо бросать кости». Гид ливийской революции предсказал Союзу незавидное будущее: «Этот проект обречен на провал. Это минное поле. Он будет способствовать терактам со стороны исламистских групп, которые увидят в нем проект крестоносцев и будут наносить удары по мусульманским странам-членам… Я бы не посоветовал своему народу принимать участие в этой абсурдной болтовне, в этом колониальном проекте». Судя по тому, что все арабские страны региона, за исключением Ливии, присутствовали на учредительном саммите Союза для Средиземноморья в Париже, позиция Каддафи не нашла поддержки у членов ЛАГ.
4. Непростая ситуация возникла и по вопросу о включении Турции в новый формат отношений. Дело в том, что Н. Саркози, еще будучи кандидатом в президенты, неоднократно выступал против включения Турецкой республики в состав ЕС. По его словам, «Европа не может расширяться до бесконечности. Если Европа хочет иметь идентичность, она должна иметь границы и таким образом — пределы… Для Турции нет места в Европейском союзе, поскольку это не европейская страна. Однако Турция — крупное средиземноморское государство, вместе с которым средиземноморская Европа сможет содействовать объединению Средиземноморья». Именно в формате участника Средиземноморского союза, а не в качестве возможного полноправного члена ЕС Саркози представлял будущее турецко-европейских отношений.
Вполне естественно, что идея нового Союза была сначала весьма сдержанно встречена в Турции, поскольку это государство с 1999 г. имеет статус кандидата на вступление в Евросоюз, а переговоры о вступлении находятся на завершающей стадии. Поэтому участие Турции в учредительном саммите Союза для Средиземноморья зависело от позиции, которую займет Брюссель. Только после того как Европейская комиссия подтвердила незыблемость позиции о продолжении переговоров с Турцией о ее вступлении в ЕС, Анкара приняла предложение участвовать в обновленном Барселонском процессе.
Итоговая декларация парижского саммита, подписанная 13 июля всеми участниками, составлена в полном соответствии с принципами, высказанными ранее Европейской комиссией. В декларации, как и практически во всех документах, посвященных евро-средиземноморью, подчеркивается необходимость совместной работы ради достижения мира на Ближнем Востоке, стабильности и безопасности в регионе (планируются заключение в будущем евро-средиземноморского пакта, нацеленного на создание зоны мира и стабильности в Средиземноморье, а также разработка «Кодекса поведения» в области борьбы против терроризма и обеспечения безопасности граждан), развития человеческих ресурсов, сокращения бедности, формирования к 2010 г. зоны свободной торговли между участниками, большего участия граждан в политической жизни, соблюдения прав человека, усиления роли женщин в обществе, уважения меньшинств, борьбы против расизма и ксенофобии, а также развития межкультурного диалога и, следовательно, лучшего взаимопонимания.
В целом, документ больше похож на новую главу Барселонской декларации, чем на первоначальный вариант, предложенный Саркози. От французской идеи в Парижской декларации осталось лишь то, что не противоречило главным целям Барселоны, однако формулировки французского президента были заменены на более сдержанные. Даже несмотря на то, что проблемы иммиграции в последние годы стали самым серьезным камнем преткновения между Севером и Югом Средиземноморья, в тексте Парижской декларации об этом не сказано ни слова. По первоначальному замыслу Саркози, именно иммиграция должна была стать одним из центральных элементов сотрудничества. Вполне возможно, что по этому наиболее острому вопросу для государств обоих берегов Средиземного моря не удалось достичь ни компромиссных формулировок, ни тем более разработать совместный план его решения. Вероятно, это связано с отсутствием единой европейской позиции по регулированию миграционных потоков, с одной стороны, и с тем, что многие страны Юга обвиняют Европу в дискриминационном подходе к выходцам из их стран при решении проблем иммиграции, — с другой.
Суть нового Союза заключается в повышении степени участия в региональной политике стран Юга. Если в рамках Барселоны единственной структурой, принимающей решения и финансирующей проекты, является Евросоюз, то в Союзе для Средиземноморья предлагается установить форму сопредседательства (по одному председателю от ЕС и от страны Юга) и учредить совместный секретариат, который будет заниматься отбором и анализом проектов, необходимых региону. Новизна Союза состоит в том, что сотрудничество будет строиться вокруг конкретных проектов (в рамках намеченных направлений) и станет важной, но, тем не менее, «дополнительной» главой Барселонского процесса. Вопросы, связанные с функционированием будущей структуры, будут определены на заседании министров иностранных дел в ноябре текущего года.
Таким образом, амбициозный набор политических, экономических и гуманитарных целей, даже в усеченной (по сравнению с французской инициативой) редакции, вылился в итоге в весьма ограниченную программу совместных действий. Итак, для достижения вышеназванных целей предлагаются следующие направления сотрудничества.
*Борьба с загрязнением Средиземного моря.
*Развитие морского и наземного транспорта между двумя берегами Средиземного моря, строительство прибрежных магистралей и модернизация железнодорожного сообщения, связывающего страны Магриба. Цель — сделать передвижение более доступным и безопасным для людей и потока товаров.
*Совместное обеспечение общественной безопасности и предупреждение природных и гуманитарных катастроф.
*Развитие альтернативных источников энергии. План использования солнечной энергии Средиземноморья. Цель — долгосрочное развитие.
*Развитие высшего образования и научных исследований, создание евро-средиземноморского университета.
*Развитие микро-, малых и средних предприятий.
Наиболее острый (для стран ЕС) вопрос об источниках финансирования новой инициативы был решен следующим образом. Учитывая, что в соответствии с уже существующими обязательствами Евросоюз на постоянной основе оказывает региону значительную поддержку, он не в состоянии взять на себя дополнительное финансовое бремя. По данным ЕК, только за 2000-2007 гг. общий объем финансовой помощи со стороны ЕС десяти южным средиземноморским странам (Алжиру, Западному берегу и Газе, Египту, Иордании, Ливану, Марокко, Сирии, Тунису, Израилю и Ливии) в рамках Барселонского процесса составил 5,9 млрд евро.
В связи с этим финансирование проектов в рамках нового Союза не будет происходить исключительно за счет средств ЕС. Дополнительное финансирование Еврокомиссия рассчитывает привлечь в первую очередь со стороны частных инвесторов (предполагается, что проекты будут рентабельны и, следовательно, привлекательны для частного капитала, а значит — жизнеспособны). Помимо этого проекты будут финансироваться и за счет общего бюджета ЕС, а также из бюджетов его стран-участниц. Некоторые проекты будут финансироваться полностью государствами Юга Средиземноморья. Участие последних в совместных проектах не только в качестве получателей помощи, но и в качестве инвесторов должно повысить их заинтересованность в достижении конкретных результатов. В то же время европейские финансовые механизмы, такие как программа евро-средиземноморского инвестирования и партнерства (Facility for Euro-Mediterranean Investment and Partnership — FEMIP), а также финансовые инструменты Европейской политики добрососедства (Neighbourhood Investment Facility) могут быть использованы для достижения целей Союза для Средиземноморья.
Политика конкретных проектов призвана внести изменения в принятый в рамках Барселоны подход, который обусловливал предоставление помощи и экономическое сотрудничество со странами Юга в первую очередь результатами, достигнутыми ими на пути построения гражданского общества и климата взаимного доверия. Неслучайно именно партнерству в области политики и безопасности посвящена первая глава Барселонской декларации. Предполагалось, что экономическое развитие будет неизбежным следствием урегулирования наиболее острых конфликтов (Ближний Восток, Западная Сахара) и создания здорового политического климата. В настоящее время многостороннее политическое сотрудничество парализовано из-за усугубившейся в последние годы ситуации на Ближнем Востоке. Речь идет не только о палестино-израильском конфликте, но и о ситуации в Ливане и Сирии, которые непосредственным образом влияют на внешнюю политику почти всех арабских стран региона, обостряя и без того очень серьезные внутриарабские противоречия. Поскольку почти за 13 лет Барселонского процесса существенных улучшений ни в политике, ни в экономике стран Юга не произошло, европейцы, осознавая исключительную важность для будущего Европы того, в каком русле будут развиваться средиземноморские страны Юга, предлагают иной подход.
С одной стороны, в рамках Союза для Средиземноморья экономические и гуманитарные проекты должны выйти на первый план (необходимость решения насущных экономических задач, не дожидаясь торжества демократии и урегулирования конфликтов), а с другой — ответственность за результаты (как позитивные, так и негативные) должна быть разделена между всеми без исключения государствами-участниками. Таким образом, политические цели сотрудничества (обеспечение мира, стабильности и безопасности, развитие демократии, политического плюрализма, соблюдения прав человека, осуждение терроризма и т.д.), под которыми подписались все участники (что совсем не означает принятия каких-либо мер по изменению характера политических режимов в странах Юга), представляют собой определенное идеологическое обрамление конкретных проектов в области экономики, экологии, энергии и образования.
В этой связи важно обратить внимание на то, что к середине 1990-х гг. страны Средиземноморья главную причину слабой результативности в отношениях Севера и Юга видели в отсутствии именно серьезного политического диалога и в том, что стороны (в первую очередь, претензия касалась Европы) заботились исключительно о собственных экономических интересах и экономической выгоде. Такое положение вещей не устраивало представителей обоих берегов Средиземного моря, что послужило мощным импульсом для рождения Барселонского процесса. Поэтому в рамках Союза для Средиземноморья смещение приоритетов в сторону экономических проектов, с одной стороны, может показаться возвращением к ситуации, характерной до начала Барселоны. С другой стороны, это смещение происходит уже на совершенно новом витке отношений между Европой и странами Юга Средиземноморья. Несмотря на то что основные проблемы в регионе остались прежними (политическая нестабильность, неурегулированные старые и возникающие новые конфликты между государствами Юга Средиземноморья, высокий демографический потенциал стран Юга, существенный разрыв в уровнях социально-экономического развития, иммиграция, терроризм), нельзя сказать, что в отношениях все это время царил застой и ничего не изменилось. В настоящее время Север и Юг Средиземноморья гораздо теснее связаны между собой различными программами помощи и сотрудничества (многие проекты, находящиеся на стадии реализации, имеют положительное воздействие на развитие государств региона — это и образование, и ирригация, и обеспечение питьевой водой), чем это было полтора десятилетия назад.
Любопытен тот факт, что идея партнерства преподносится идеологами Союза как нечто совершенно новое, как то, чего был лишен Барселонской процесс. Хотя, если обратиться к тексту Барселонской декларации 1995 г., которая стала результатом многолетней предварительной работы по анализу и систематизации развития отношений в регионе, именно партнерство с взаимной ответственностью сторон было центральной идеей Евро-Средиземноморского сотрудничества. В качестве новизны Союза формулируется то, что уже с 1995 г. должно было определять отношения между Севером и Югом Средиземноморья. «Старая новизна» этой идеи в Союзе для Средиземноморья лишь подтверждает, что в рамках Барселонского процесса уровень партнерства до сих пор не достигнут.
Что касается настоящих и будущих проектов в рамках нового Союза, то участие в них не является обязательным для всех стран, подписавших Парижскую декларацию. Государства, исходя из собственных потребностей, имеют возможность предлагать и выбирать лишь те проекты, в которых они реально заинтересованы. Таким образом, смогут ли первые шесть направлений сотрудничества, предложенных на конференции в Париже, с одной стороны, способствовать достижению целей Барселоны, а с другой — в равной степени заинтересовать государства Севера и Юга Средиземноморья и тем более частных инвесторов? Скорее всего, нет. Главным образом, это обусловлено разными приоритетами стран-участниц, связанными с уровнями их социально-экономического развития.
Инвестирование средств в охрану окружающей среды, развитие образования и исследований, альтернативных источников энергии, т.е. цели долгосрочного развития, — актуальная повестка дня для западного постиндустриального общества, но не для развивающихся стран, где приоритетами остаются решение проблемы бедности, роста населения и безработицы, обеспечение продовольствием и водой. Как точно отметила французская газета «Монд» в июле с.г., «алжирцы, тунисцы и марокканцы скорее нуждаются в визе и работе, нежели заинтересованы в очищении Средиземного моря или в создании прибрежной автомагистрали».
Одним из главных мотивов Европы, которая в очередной раз пытается найти «точки соприкосновения» со странами региона, вызывающими с каждым годом растущую обеспокоенность, остается обеспечение собственной безопасности путем многопрофильной помощи государствам Юга Средиземноморья в целом и тем режимам, с которыми «можно работать», в частности. Учитывая существование на южном берегу Средиземноморья потенциально опасных проблем (исламистские организации, иммиграционные потоки, демографическая проблема и др.), их обострение в непосредственной близости от границ ЕС, безусловно, не может не беспокоить европейцев.
Стремление не допустить неконтролируемого развития ситуации в южном Средиземноморье, которое будет иметь тяжелые последствия для Европы (в частности, террористическая угроза в случае установления теократического режима в странах Северной Африки, потоки беженцев, ухудшение гуманитарной ситуации), является одним из ключевых факторов, обусловливающих поддержку европейскими правительствами существующих режимов. До тех пор, пока тот или иной авторитарный (или недостаточно демократический) режим будет способен сдерживать возможные негативные для Европы процессы, на уровне политических контактов упреки в «недостатке демократии» будет нивелироваться ради сохранения чрезвычайно ценной стабильности.
И в контексте этой проблемы безопасности и стабильности южных рубежей Союз для Средиземноморья — не новая идея, а прямое продолжение средиземноморской политики Европы, первые шаги которой были сделаны уже после Второй мировой войны. В последней четверти ХХ в. Глобальная средиземноморская политика была заменена на Обновленную средиземноморскую политику, начал работать Средиземноморский форум для диалога и сотрудничества, активизация в Западном Средиземноморье послужила началу встреч двух берегов в рамках «5+5» и т.д. Опираясь на этот фундамент, была начата Барселона. В развитие этого курса инициатива Союза для Средиземноморья, став продолжением Барселонского процесса и Европейской политики добрососедства (вполне возможно и против желания идеологов нового Союза), подтверждает последовательность и преемственность подхода ЕС при выстраивании отношений со странами Юга Средиземноморья.
В этой связи, сколько бы ни говорили о «провале» Барселоны и «мертворожденном» новом Союзе, подобные проекты будут появляться и в дальнейшем, до тех пор пока они служат интересам европейских государств. В существующих геополитических условиях страны двух берегов Средиземного моря «обречены» на сотрудничество и на создание (по инициативе ЕС) подобных организационных структур.
Стоит добавить, что учреждение Союза для Средиземноморья свидетельствует не только о поступательном развитии Барселонского процесса и Европейской политики добрососедства, но и об активизации французской внешней политики и связанных с этим претензиях Франции на роль лидера Европы, важного игрока на ближневосточной сцене и локомотива сотрудничества в Средиземноморье. Вместе с тем совершенно очевидно, что Франции, выступая от имени Евросоюза, придется учитывать мнение всех входящих в ЕС стран, о чем свидетельствует превращение Средиземноморского союза из «великой мечты» цивилизации в «союз проектов», дополняющий Барселонский процесс.