Цифровая Турция. Часть 6

Турецкий рынок и турецкая индустрия информационных технологий привлекают к себе не слишком большое внимание в среде отечественных экспертов. Возможно, причиной этого следует считать то, что Турция пока рассматривается в качестве страны, находящейся на периферии прорывных индустрий, включая IT.

Достаточно любопытно, что вплоть до настоящего времени Турция, у российского населения, ассоциировалась, прежде всего, с недорогими потребительскими товарами и отдыхом по системе «все включено». При том, что Турция за последние годы сделала очевидные миру, в том числе, и российской публике, достаточно большие шаги в вопросе перехода к производству товаров с высокой добавленной стоимостью, который чем дальше, тем сложнее будет игнорировать.

В предыдущей Части публикации (Часть 5 доступна по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=74409) мы продолжили рассмотрение некоторых аспектов государственной политики Турции в сфере цифровых технологий и, в частности, коснулись такого понятия, введенного в турецкий оборот с легкой руки президента страны Р.Т.Эрдогана, как «Кибер Родина», число слышавших о которой заметно меньше тех, кто знает о турецкой идее про «Синюю Родину», которую Турция настойчиво реализует в регионе Восточного Средиземноморья.

Объяснение тому – достаточно понятно и прозаично: Турция уже приступила к тому, чтобы отстаивать границы «Синей Родины», а вот в сфере «Кибер Родины» таких шагов сделано не было. Точнее, на самом деле, они были сделаны, но далеко не всеми сторонними наблюдателями они были идентифицированы в таком качестве. Более того, как можно судить, отсутствует цельный взгляд на турецкие инициативы в цифровой среде.

По крайней мере, можно отметить два момента, касающихся начала отстаивания Турцией своих интересов в цифровом пространстве (как одном из слоев так называемого «многослойного мироустройства» — И.С.).

Прежде всего, Турция начала обозначаться хакерскими атаками на сайты официальных ведомств стран, с которыми у неё наблюдаются напряженные отношения или переживается текущий кризис. Оставим в стороне вопрос того, где речь идет о частной инициативе, а где речь идет о контролируемом государством процессе (в этом, разумеется, никто никогда не сознается –  И.С.). Но, тем не менее, свое присутствие и психологическое давление, таким образом, Турция оказывает.

Второй момент, это – работа в социальных сетях. Опять же, не является предметом нашего обсуждения то, как в направлении какой страны Турция действует. Впрочем, это и не требуется, поскольку основные лозунги – установки Турции секретом не являются. Мы постоянно о них пишем на сайте Института Ближнего Востока.

Однако, заметим, что события в Нагорном Карабахе показали четко, что Турция сегодня – в состоянии генерировать качественный контент на русском языке и предлагать его отечественной аудитории. Те же российские Telegram-каналы оказались забиты постами и комментариями граждан России (мусульман, тюрок и просто имеющих отличное мнение), которые выражали сочувствие «турецко-азербайджанской борьбе». Более того, появилось и множество протурецких русскоязычных Telegram-каналов, которые ведутся русскоязычными гражданами.

Это – часть целенаправленной политики Турции, направленной на то, чтобы присутствовать в русскоязычном информационном пространстве. Поскольку попадание в конвенциональные СМИ – вещь весьма затруднительная. Здесь в любой стране и Россия – не исключение, работает сигнал опознавания «свой – чужой». И если «чужих» и приглашают в СМИ, то лишь только в определенном контексте, который утраивает приглашающую сторону.

Однако, в наши дни возникли «альтернативные» медиа, про роль, охваты и эффективность которых в последние годы не сказал только очень ленивый.

Можно сказать, что последние по времени события в Нагорном Карабахе показали, что с задачей-минимум Турции уже удалось справиться: в русскоязычном информационном пространстве она уже, то что называется, — в игре. И это должно учитываться российскими ответственными лицами. Поскольку здесь турецкое нахождение на отечественном пространстве ничуть не компенсируется нахождением России в турецкоязычном пространстве – с каналами, комментаторами и проч.

В этом даже есть своего рода ирония: в Турции почти нет специалистов русистов, а школа русистики только складывается. Турецкие специалисты – русисты – это штучный товар на рынке (не имеем в виду выходцев из стран бывшего СССР – И.С.). Однако, Турция в кратчайший период времени, буквально «как чертик из табакерки» возникла в русскоязычном пространстве со своим контентом и продвижением своих целей и взглядов.

С другой стороны, есть Россия, которая десятками ежегодно выпускает тюркологов. Ведутся тюркологические исследования, качественные, фундаментальные и проливающие свет на историю отношений между двумя странами. Нехватки в людях, достойно владеющих турецким языком, в России нет, однако, и контента на турецком языке тоже не наблюдается. Единственные, кто скрашивают эту достаточно невеселую картину это – Спутник Турция. Однако, мы говорим все же про другой аспект работы. Отметим, что Россия увлечена фундаментальными исследованиями и публикациями (из серии очень «своевременно» в условиях 2020 года опубликовать данные о правах собственности на земельные участки в Крымском ханстве, что, признаемся, не только не имеет практического смысла, но и даже вредно – такое издание очень хорошо ложится на «тюркизм» и ни разу на российскую политику – И.С.). Однако, в лучшем случае, практического смысла в них – немного. Ну, а в худшем случае – эти исследования льют воду на другую мельницу.

Вообще, что касается аналитики, то объем и качество информации в Турции за последние годы заметно выросли. За информацию начали больше платить. Её производить стало намного интереснее и, разумеется, почетнее. Постоянно возникают новые мозговые центры, за которыми сложно уследить.

По этому вопросу здесь остановимся и перейдем к вопросам кибербезопасности.

История того, как развивались турецкие работы в сфере кибербезопасности не является, строго говоря, предметом нашего нынешнего разбора. Однако, буквально несколько слов об этом.

Если рассматривать вопрос кибербезопасности в контексте общей системы безопасности страны, то на протяжении долгих лет и даже сейчас Турция, в известной степени, полагается и зависит от Североатлантического альянса

Тем не менее, последние годы отмечены некоторыми изменениями. Они связаны с тем, что Турция стремится повышать свою автономность от НАТО и проводить более независимую внешнюю политику. Применительно к рассматриваемому нами цифровому пространству, согласно турецкой доктрине в сфере безопасности от 2010 года, киберугрозы стоят на втором месте, после угрозы ядерной. Что уже, само по себе, говорит о том месте и о той роли, которая отводится соответствующим работам (отдельных слов в стратегии национальной безопасности заслужил и космос, однако, это – также тема для отдельных слов – И.С.).

В 2012 году в Турции был создан Совет по кибербезопасности. А в 2013 году, в структуре Вооруженных сил, возникло Командование по киберобороне. Также были созданы, так называемые Центры по борьбе с киберугрозами (так называемые USOM) и специальные подразделения по борьбе с киберугрозами (так называемые SOME).

Венчает эти работы создание в 2018 года Офиса по цифровой трансформации Турции при администрации президента страны, о деятельности и об инициативах которого мы уже сказали немало слов в наших предыдущих публикациях. Заметим разносторонность тех инициатив, которые курируются со стороны Офиса по цифровым трансформациям: сюда относятся и работы по цифровизации государственных услуг и по созданию электронного правительства. Сюда же относятся работы по обеспечению безопасности функционирования государственного аппарата, через сеть, параллельную Интернету. Сюда же относятся и работы по повышению уровня цифровой грамотности населения и по выявлению среди него талантов.

В начале июня месяца было объявлено о том, что подготовлен и передан в Совет национальной безопасности документ под заголовком «Цифровая осведомленность и Кибер Родина». На момент написания настоящей статьи доступа к этом документу, у автора нет.

Однако, известны те основные тезисы, которые положены в основу данного документа. Они, в той или иной степени, прозвучали от президента Турции Р.Т.Эрдогана и нашли свое отражение в открытых источниках.

Достаточно любопытен старый турецкий тезис, но на новый лад. Речь идет о популярном (в Турции, но не в окружающем мире, во всяком случае, пока – И.С.) тезисе о том, что «Мир – больше пяти!».

Мы не раз уже писали об этой турецкой идее и повторим и здесь, что речь идет о том, что мир изменился и нынешняя структура принятия решений в ООН через постоянных членов Совета Безопасности, числом пять, по мнению турецких идеологов, больше не отвечает современным реалиям и поэтому либо – неэффективна, либо же не работает вовсе.

Сегодня же, в концепции «Кибер Родины» турецкое руководство говорит о том, что «Кибер мир больше пяти». На самом деле, в условиях того, что никакой международно принятой нормативной базы, регулирующих действия стран мира в киберпространстве нет, Турция ещё не опоздала к «разделу этого пирога» и может говорить о том, что в этом «новом пространстве» должна царить большая демократия и инклюзивность.

Проблема заключается лишь в том, что, вряд ли, эта виртуальная реальность будет выведена в отдельное делопроизводство от ООН, чтобы там такая страна, как Турция, могла бы занять новое, «более достойное для себя» место. Что, впрочем, не мешает Турции искать теперь справедливости не только в «реале», но и в «виртуальной реальности».

Следующий посыл «Кибер Родины», заключается в необходимости воспитания так называемого «цифрового гражданина». Речь идет не о том, что гражданина надо «оцифровать» — сложить из кусочков, как мозаику, все его персональные данные (из налоговой инспекции, МВД, МИД и проч.), чтобы наилучшим образом за ним «проследить» и его «налогообложить», если он где-то «словчил».

Речь идет о том, что современный цифровой турецкий гражданин должен быть, по мнению турецких идеологов, образован в сфере использования современных технологий, включая информационные технологии, и ответственен в сфере использования данных.

Более того, современные граждане страны должны быть естественно интегрированы в цифровое пространство. Допустим, в смысле, получения образовательных и прочих услуг через интернет. Но ключевые слова – это «осведомленность и ответственность» при нахождении в киберпространстве. То есть, турецкий «цифровой гражданин» — не только образован, но и ещё, к тому же, бдителен.

При этом, концепция «Кибер Родины» указывает на то, что в стране 62 млн пользователей сети интернет (при населении страны в 83 млн человек). Из них активными пользователями социальных сетей являются 54 млн человек.

Как мы писали ранее, самыми популярными социальными сетями в Турции являются Twitter (для людей думающих) и Facebook / Instagram (для людей, «подглядывающих» за другими).

На этом официально публикуемая мысль «Кибер Родины» обрывается, но мы берем на себя смелость её развить.

Речь, по всей видимости, рискнем предположить, идет о том, что это – большинство населения страны, которое, находясь в среде чужой социальной сети, является достаточно уязвимой для сбора персональных данных и для информационного воздействия.

Неслучайно в этом смысле принятия закона о необходимости переноса всех серверов с персональными данными на территорию Турции, а также о том, что каждая компания / сервис (включая социальные сети), у которых — больше 1 млн пользователей должна открыть свой офис в Турции.

По крайней мере, таким образом, можно попытаться повлиять на то, что происходит в социальных сетях. Хотя, разумеется, наивно полагать, что Турции удастся менять политику, допустим, того же Twitter через локальный офис последнего.

Поэтому турецкая компания Türk Telekom, к примеру, сейчас пытается запустить свою социальную сеть – аналог Twitter под названием Yaay.

Пока процесс находится на этапе отладки, но это лишь вопрос времени, когда сеть будет запущена. Нет особых сомнений, что, со временем, эта социальная сеть получит распространение внутри Турции. Вопрос заключается в способности Турции к тому, чтобы интернационализировать её использование. Главный вопрос: удастся ли Yaay стать популярной социальной сетью среди зарубежных граждан или нет? Можно ожидать, что Турция будет постепенно продвигать и предлагать этот продукт на зарубежные страны. С акцентом в самом начале на Балканы, Кавказ и Центральную Азию. В особенности, на те страны, с кем у Турции складываются плодотворные социальные и гуманитарные связи. И далее можно уже пробовать распространить эту социальную сеть на территорию России – допустим, на Татарстан и Башкортостан. Однако, повторимся, это – всего лишь наша гипотеза, исходящая из логики тех процессов, которые сейчас мы наблюдаем.

Ещё один любопытный момент касается того, что названо в концепции «Кибер Родины» «Цифровой дипломатией».

Как отмечается авторами документа, Данией было открыто свое посольство в Кремниевой долине в США (что, безусловно, — новаторский подход – И.С.).

Цитируем авторов концепции: «К настоящему времени, цифровая дипломатия является такой же важной реальностью, как и дипломатия классическая». Термин «Цифровая дипломатия» иногда выражается другими словами, включая «дипломатия социальных сетей», «электронная дипломатия», «онлайн дипломатия», «кибер дипломатия» и «Twitter дипломатия», что, впрочем, сути вопроса не меняет. Цифровая дипломатия самым тесным образом связана с уровнем технологического развития при разработке и реализации внешней политики страны. «В качестве стратегического шага», как отмечается в турецкой концепции, цифровая дипломатия является важным элементом так называемой «мягкой силы». О том, как работает цифровая дипломатия в турецком исполнении мы немало слов сказали выше – в частности, когда говорили про социальные сети и то, как Турция сейчас там действует.

Отмечается в турецкой концепции «Кибер Родины» и важность работ в сфере развития так называемого «искусственного интеллекта».

И хотя конкретных планов и не озвучивается, однако, заметим одну немаловажную подробность. Единственный медицинский проект, который был поддержан в Турции непосредственно Офисом по цифровой трансформации является «мозговой проект», когда все МРТ страны стекаются в один центр и распознаются с помощью того самого «искусственного интеллекта».

Можно лишь предположить ход мысли Офиса по цифровой трансформации, который посчитал, что наука о мозге и разработки в сфере искусственного интеллекта идут рука об руку. И тот факт, что Турция – одна из лидирующих стран по числу МРТ на душу населения, должен послужить для страны конкурентным преимуществом в сфере «искусственно интеллектуальных» разработок.

Ещё один слайд из концепции «Кибер Родины» называется, как «Управление восприятием». Довольно любопытно, что на этом слайде применительно к Турции также выводов не делается, однако, лишь отмечается, что основой управления восприятием в цифровых медиа является политический контент. Управление восприятием занимается дезинформацией и публикацией подобного рода контента.

62.93MB | MySQL:102 | 0,478sec