Высокопоставленный турецкий чиновник назвал призыв ОАЭ к улучшению отношений с Турцией «позитивным» шагом, но заявил, что Анкара не считает его сигналом к неизбежному сближению. Чиновник турецкого МИДа, который отвечал на комментарии государственного министра иностранных дел ОАЭ Анвара Гаргаша в воскресенье 10 января на условиях анонимности, предположил, что отношения между двумя соперниками могут быть «перекалиброваны», и заявил в этой связи, что Турция никогда не пыталась подорвать правительство ОАЭ. «Как мы всегда говорили, именно ОАЭ пытались саботировать наше правительство в регионе. Мы никогда не предпринимали подобных усилий против них. Официальные лица в Анкаре с осторожностью относятся к относительной позитивности старшего эмиратского министра. Они считают, что этого недостаточно, чтобы подтвердить, что Абу-Даби изменил свою региональную политику, что поставило правительства в противоречие по многим вопросам, включая Сирию, Ливию и Сомали», — сказал этот чиновник. В принципе это надо полагать официальной позицией Анкары на сегодня. Если кратко, то большого оптимизма у Турции в отношении перспектив полной нормализации отношений с ОАЭ и АРЕ (а это, безусловно, автоматическая последовательная связка в случае реальной нормализации). Напомним, что Гаргаш заявил, что любая сделка по нормализации отношений будет «уважать взаимный суверенитет». «У нас нет никаких проблем с Турцией, таких как пограничные вопросы или другие подобные вопросы», — сказал Гаргаш в интервью Sky News Arabia, добавив, что если Турция прекратит свою «поддержку «Братьев-мусульман», то она может «перестроить свои отношения с арабами». Турецкий чиновник также отметил, что ОАЭ недавно предприняли некоторые другие позитивные шаги, которые не были публично раскрыты или обсуждены. «Раньше они доставляли нашим бизнесменам много хлопот — теперь все изменилось. Теперь они приветствуются. Они также объявили некоторые ограничения на поездки для наших бизнесменов, но они по факту не соблюдаются», — сказал турецкий чиновник. Абу-Даби также сопротивлялся возобновлению популярных рейсов между Стамбулом и ОАЭ, но это также изменилось, добавил чиновник. Полеты между странами вернулись в нормальное русло. И Etihad, и Emirates airlines объявили в прошлом месяце, что возобновляют полеты в Турцию. Турецкие официальные лица считают, что есть две причины, по которым ОАЭ в большей степени имитируют оттепель в отношениях с Турцией. Во-первых, это недавняя сделка  на саммите ССАГПЗ в Эль-Уле (КСА), которая положила конец санкциям против Катара. «ОАЭ боятся остаться в одиночестве и изоляции в регионе. В течение некоторого времени Абу-Даби использовал Саудовскую Аравию в качестве щита в своих региональных авантюрах. Он полагал, что Эр-Рияд был на его стороне и против его соперников и врагов. После последнего примирения – такой уверенности уже нет», — сказал Али Бакир, независимый турецкий эксперт по делам Персидского залива. Бакир сказал, что более тесные отношения между Эр-Риядом и Дохой могут глубоко изменить геополитическую конфигурацию и лишить ОАЭ серьезного поля для маневра. «ОАЭ не может оспорить такой региональный сдвиг. Сейчас они насильно протянут руки, ожидая подходящего момента, чтобы вернуться», — сказал он. И это правильная оценка, поскольку фундаментальных причин в смене внешнеполитических курсов ОАЭ и Турции на сегодня нет. Во-вторых, официальные лица в Анкаре подозревают, что самой главной причиной для того, чтобы Гаргаш задал более дружелюбный тон, является новая администрация Джо Байдена в США. «Все дело в Байдене и его политике. Они пытаются создать больше пространства для маневра», — сказал вышеупомянутый анонимный чиновник МИД. Ожидается, что администрация Байдена будет менее дружелюбной и снисходительной по отношению к оси ОАЭ-Саудовская Аравия, которую в течение четырех лет активно поддерживал Дональд Трамп. В этой связи, прежде чем перевернуть страницу многолетних плохих отношений с ОАЭ, турецкие официальные лица говорят, что им необходимо увидеть полный разворот политики и шагов, направленных против Турции и ее граждан. «Мы пока не видим каких-либо реальных действий в этом отношении», — сказал другой турецкий чиновник. И не увидят, поскольку обе страны оказались втянуты в ожесточенную региональную борьбу, которая в последнее время усилилась в Ливии, где они поддерживают противоборствующие стороны. В прошлом Анкара уже обвиняла Абу-Даби в финансировании попытки государственного переворота в Турции в 2016 году. Турция подозревает, что принадлежащий ОАЭ самолет был использован в августе прошлого года для поражения турецких систем ПВО на авиабазе Эль-Ватия в Западной Ливии, которая была захвачена поддерживаемым Турцией и ПНС в прошлом году. К этому надо добавить и поставки оружия и наемников сторонами в Ливию. Это, кстати, полностью опровергает все утверждения Гаргаша о том, что стороны никогда напрямую не сталкивались в региональных конфликтах. В настоящее время власти ОАЭ арестовали турецкого бизнесмена по обвинению в терроризме, что официальные лица в Турции называют «политически мотивированным арестом». Турецкие власти также в прошлом году арестовали иорданца за шпионаж в пользу ОАЭ, обвинив его в сборе информации о лидерах «Братьев-мусульман». Все это не свидетельствует о глубоких предпосылках к окончанию реальной конкурентной борьбы между Анкарой и Абу-Даби. К тому же есть еще и главный союзник ОАЭ в рамках этой борьбы Египет. В этой связи закономерны следующие вопросы: последует ли Каир примеру Эр-Рияда, или же он сохранит большой разрыв с саудовской внешней политикой? Будет ли он прокладывать себе новый путь, выходящий за рамки традиционного альянса, возникшего во время «арабской весны»? На первый взгляд, Каир, похоже, не испытывает особого энтузиазма по поводу примирения с Дохой, тем более что соглашение о примирении не было результатом выполнения Катаром условий, выдвинутых арабской «четверкой»; Абу-Даби не может не чувствовать то же самое. При этом, по оценке ряда арабских аналитиков, за последние несколько месяцев Каир пошел по более независимому пути от других стран, главным образом ОАЭ и КСА. Он сделал это, приняв более открытую политику для урегулирования ливийского кризиса, что привело к некоторой деэскалации отношений с Турцией в течение последних нескольких недель. За последние два года интересы Каира столкнулись с его партнерами в Персидском заливе по целому ряду вопросов. Например, Каир якобы не был в восторге от военной кампании, возглавляемой фельдмаршалом Халифой Хафтаром против ПНС в Триполи при поддержке Франции и ОАЭ. Его интересы также столкнулись с интересами КСА и ОАЭ, поддержавшими свержение президента Омара аль-Башира в Судане год назад, в то время как обозначился расширяющийся разрыв и степень отчуждения с Абу-Даби из-за позиции Каира по поводу восстания народа тиграй  в Эфиопии и поддержки ОАЭ правительства в Аддис-Абебе. Египет даже вступил в гонку за влияние в Хартуме с рядом государств Персидского залива, стремящихся повторить свой опыт в Йемене и Сомали. Отсюда делается вывод о том, что, несмотря на свое участие в саммите ССАГПЗ в Эль-Уле и подписание министром иностранных дел Самехом Шукри его заключительного заявления (после чего он довольно быстро отбыл), Египет, скорее всего, убежден в необходимости выработки политических параметров, более независимых от его союзников в Персидском заливе, с учетом его жизненно важных интересов в Палестине, Сирии, Ираке, долине Нила, Восточной Африке, Ливии, Средиземном и Красном морях. Каиру нужна политика, ведущая к примирению и открытости, причем не только с Анкарой, но и с Тегераном.
Не согласимся с этими выводами, которые больше похожи на попытку имитировать некий раскол между ОАЭ и АРЕ. Отношения между этими странами возможно не характеризуются полным совпадением интересов, но там присутствует основная неизменная константа: полное неприятие «политического ислама» в виде «Братьев-мусульман», которые расцениваются и Абу-Даби, и Каиром главной угрозой своей национальной безопасности, и соответственно – противостояние с зарубежными спонсорами этой организации. А это Турция и Катар, а совсем не Иран (территориальные споры между Ираном и ОАЭ в данном случае вторичны для Абу-Даби. Хотя там и выразили формальный протест по поводу визита командующего КСИР генерал-майора Хосейна Салами на спорный остров Абу-Муса 11 января), и они не собираются изменять эту политику. При этом выводы о расхождении интересов АРЕ и ОАЭ в отношении ливийского, суданского и сомалийского досье в корне неверны. На этих направлениях стороны действуют согласованно и солидарно. То же самое касается и Палестины, где стороны солидарно работают над продвижением в лидеры ООП эмиратской креатуры в лице М.Дахлана. И эта борьба не прекращается, несмотря на все примирительные заявления сторон. Отметим в этом контексте и возросшие усилия тех же ОАЭ по снабжению оружием ЛНА в Ливии и  активность египтян в этой стране. После Ливии и Восточного Средиземноморья Египет теперь делает все возможное, чтобы противостоять Анкаре в Сахеле. В декабре Каир принял решение усилить свой контингент в составе миссии Организации Объединенных Наций в Мали (МИНУСМА) и обеспечить оперативную подготовку вооруженных сил стран Сахеля, входящих в «Группу 5» . Наряду с желанием внести свой вклад в региональную стабилизацию, Египет открыто пытается противостоять турецким усилиям по укреплению своего присутствия в регионе, в том числе в экономическом плане.
С этой целью наряду с египетским военным контингентом Министерство иностранных дел АРЕ разместило в Мали и Мавритании миссии из Каирского международного центра по урегулированию конфликтов и миростроительству — общественной платформы, основанной в 1994 году и возглавляемой министром иностранных дел Самехом Шукри. Эта структура, которая продвигает египетские внешнеполитические интересы в Африке и на Ближнем Востоке, работает в тесной связке с министерствами внутренних дел и обороны и разведывательными службами, такими как Служба общей рзведки, которую возглавляет Аббас Камель. Эта структура призвана играть непосредственную роль в реализации приоритетов внешней политики Египта в регионе, в том числе и в рамках противостояния аналогичной политики Анкары. Президент АРЕ Абдель Фаттах ас-Сиси уже обсудил эти усилия 14 декабря прошлого года в телефонном разговоре с президентом Мавритании Мухаммедом ульд Газуани, что эксперты расценили как важный шаг в формировании антитурецкой оси Египта в Африке.