По мере выхода Катара из изоляции ослабление политической власти и идеологической привлекательности «Братьев-мусульман» вынудит Доху в меньшей степени полагаться на свои связи с исламистской группировкой и в большей степени на дипломатические усилия по завоеванию влияния за рубежом. После многих лет попыток оказать давление на Катар, чтобы он прекратил свою поддержку «Братьев-мусульман», опасаясь, что это может вызвать инакомыслие и даже «революцию» в их собственных странах, Саудовская Аравия, Египет, Бахрейн и Объединенные Арабские Эмираты ослабили свою блокаду Дохи. Однако Катар не дал никаких заверений в том, что он изменит свое нынешнее спонсорство «Братьев-мусульман». Но, как полагают американские эксперты, бывшие страны-инициаторы блокады уже не видят в транснациональном исламском движении такой большой угрозы, как раньше, с ее идеологическими слабостями и усиленными мерами безопасности, которые теперь ограничивают влияние группы на мировую мусульманскую политику. Принципиально с этим не согласимся. Понятно стремление американских экспертов выдать желаемое за действительное и выдвинуть на первый план жупел иранской угрозы с надеждой, что он сможет стать основой прочного арабо-израильского альянса с перспективой окончательного решения БВУ, но реальность в том, что, по крайне мере, для всех стран ССАГПЗ (за исключением может быть только условно КСА и Бахрейна) именно политический ислам полагается сейчас главной угрозой своей национальной безопасности. «Арабская весна» продемонстрировала приоритетность этой угрозы над некой туманной перспективой «шиитской исламской революции». И именно в этой связи Доха не собирается отказываться от своего кураторства, пожалуй, наиболее перспективным исламистским движением, политической и легальной альтернативы которому в мусульманском мире на сегодня нет. В настоящий момент «Братья-мусульмане» присутствуют на легальной основе в политических системах 17 арабских стран. И не случайно, Доха продолжает предоставлять этому транснациональному движению доступ к своей влиятельной информационной сети «Аль-Джазира» для трансляции своих взглядов. В 2012-2013 годах Катар предоставил египетскому правительству, которое тогда возглавлял бывший президент и лидер исламистов Мухаммед Мурси, финансовую помощь в размере 7,5 млрд долларов, прежде чем военный переворот отстранил его от власти. С 1961 года Доха принимает у себя Юсуфа аль-Кардауи, влиятельного духовного наставника и одного из основателей движения «Братья-мусульмане». Поддержка Катаром движения «Братья-мусульмане» позволила этой группе стать особенно влиятельной во время «арабской весны», когда были свергнуты давние правительства в Египте, Ливии, Тунисе и Йемене. Репортажи «Аль-Джазиры» в некоторых из этих стран помогли сформировать политические дискуссии, которые имели место после смены власти.
Как полагают американские эксперты, будучи жизнеспособной частью глобальной пропагандистской деятельности Катара, «Братья-мусульмане» в последние годы столкнулись с социальными, политическими и экономическими проблемами, которые ограничили их влияние в мусульманском мире. Транснациональная идеология «Братьев-мусульман» все больше расходится с мировыми мусульманскими взглядами, предлагая мало экономических ответов для стимулирования роста и решения проблемы безработицы среди молодежи, особенно в эпоху пандемии коронавируса. Его приверженность устаревшим социальным ограничениям также становится все более непопулярной, особенно среди либерализирующейся молодежи стран Персидского залива (это те «либералы», которые воевали в ИГ и «Аль-Каиде»? – авт.). В таких нефтедобывающих государствах, как Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн, группа также не смогла найти эффективного послания, которое разрушило бы традиционную лояльность, сформированную между этими управляемыми государством щедрыми системами социального обеспечения и их подданными. В результате политические победы группировки продолжали ослабевать с момента ее регионального взлета в эпоху Мурси в Египте. По данным Всемирного банка, средний уровень безработицы на Ближнем Востоке и в Северной Африке среди работников в возрасте от 15 до 24 лет в настоящее время составляет около 30%. «Братья-мусульмане» по-прежнему запрещены в большинстве арабских стран Персидского залива. И даже там, где это терпимо, в Кувейте и Катаре, политические партии, поддерживающие идеологию группы, запрещены, ограничивая их способность организовываться. В Египте поддерживаемое военными правительство президента Абдель Фаттаха ас-Сиси заблокировало участие местных «Братьев-мусульман» в выборах и объявило движение террористической организацией. Даже в Иордании, Тунисе и Турции, где «Братьям-мусульманам» или связанным с ними партиям разрешено баллотироваться, недавние выборы показали, что их партии либо застаиваются в политическом плане, либо смещают свою платформу в сторону более транснациональных взглядов. Проводимые государством реформы социальной либерализации в Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратах и Бахрейне в значительной степени популярны и противоречат более традиционалистским взглядам «Братьев-мусульман» на положений женщин, семью и религию, что еще больше подрывает привлекательность «Братьев-мусульман» для молодого населения мусульманских стран. Поскольку изменение политического, социального и экономического климата вынуждает местные отделения движения адаптировать свои взгляды и платформу, «Братья-мусульмане» станут менее жизнеспособным инструментом расширения глобального влияния Катара. «Братья-мусульмане» адаптировали свои идеологические основы в прошлом в ответ на угнетение и в погоне за возможностями. И они вполне могут сделать это снова, отказавшись от менее заметных в региональном отношении принципов, таких как ее традиционно антиизраильская позиция (вот оказывается для американцев основа признания движения – авт.). Группа может также попытаться обновить свои взгляды на гендерные отношения и найти новые экономические аргументы, чтобы убедить молодых мусульман в том, что они может найти им работу. Но достижение политического успеха потребует от региональных отделений адаптации к уникальным условиям их региона, превращения их в более локализованные отделения, имеющие меньше общего с мировоззрением «Братьев-мусульман», которое Катар уже давно использует для наращивания своей мягкой силы. В 1980-х годах отделение «Братьев-мусульман» в Египте отказалось от своей насильственной тактики в обмен на то, что Каир разрешил ему выставлять кандидатов на контролируемых парламентских выборах. В то время как «Братья-мусульмане» более проворно меняли свою политическую тактику, их идеологические платформы, в частности в социальной сфере, менялись медленнее. В то время как такие жестко консервативные государства,  как Саудовская Аравия и Судан, теперь активно планируют добиться большего гендерного равенства, «Братья-мусульмане» в значительной степени сохраняют свои традиционные взгляды на женщин, удерживая их от руководящих постов и настаивая на раздельном образовании. В этой связи надо отметить несколько принципиальных моментов.

1. Существующие в арабских странах светские режимы на сегодня очевидно не в состоянии дать обществу четкий рецепт экономического ренессанса, что ставит на повестку дня вопрос о смене старых условий социальных контрактов между населением и режимами, что касается, прежде всего, нефтяных монархий и богатых углеводородами стран Магриба. И этот пересмотр пропорционально усиливает позиции как раз «Братьев-мусульман». Эти режимы не в состоянии проводить жесткие структурные экономические реформы, а все меры, направленные на борьбу с коррупцией и достижения гендерного равенства, в своей основе являются половинчатыми и направлены на устранение своих политических конкурентов. В случае с КСА – это попытка наследного принца Мухаммеда бен Сальмана и его отца минимизировать влияние консервативного духовенства, которое в своей массе является их политическими оппонентами. Отсюда же и ставка светских режимов на националистическую повестку дня в рамках создания альтернативной политическому исламу идеологии масс.
2. Это пресловутое гендерное равенство, о котором с таким придыханием говорят американские эксперты. А кто им сказал, что арабское и мусульманское общество «спит и видит», когда наступит это гендерное равенство? В Иране попытка шаха снять с женщин платки привела к революции мулл, а в Афганистане – к гражданской войне. Американские эксперты исходят в своих анализах из несколько примитивных тезисов и трактуют это самое гендерное равенство по западным лекалам. Между тем, в исламе права женщин очень четко защищаются в рамках шариата.
3. Помимо Катара есть еще и Турция. Правящая в Турции Партия справедливости и развития является одной из наиболее успешных партий, вдохновленных «Братьями-мусульманами». ПСР сместила свою идеологию от транснациональных идеалов центральной организации к более ориентированному на Турцию националистическому нарративу, соединив турецкие и исламистские традиции, чтобы создать уникальный бренд политического ислама и национализма.

Американцы всерьез полагают, что международная стратегия «мягкой силы» Катара будет чаще опираться на гуманитарную помощь и дипломатию, чем на политическое продвижение «Братьев-мусульман». Даже такие страны, как Тунис и Турция, имеющие в основном успешные местные отделения, будут отходить от центральных принципов «Братьев-мусульман», вынуждая Катар больше полагаться на денежные подачки, инвестиции и помощь для поддержания тесных связей со все более идеологически расходящимися исламистскими партиями. Катар также должен будет полагаться на дипломатические компромиссы с государствами и их лидерами для достижения политических целей, а не оказывать давление на государства с помощью низовых социальных изменений. Катар предоставил Турции валютные свопы на сумму до 15 млрд долларов, чтобы помочь Анкаре стабилизировать свою лиру на фоне коронавирусного кризиса и, в свою очередь, содействовать укреплению политической позиции своих союзников из правящей ПСР, чья исламистская привлекательность ослабла под давлением экономического спада. С 2014 года Доха также выделила до 1 млрд долларов сектору Газа, чтобы сохранить свое влияние на ХАМАС, палестинское ответвление «Братьев-мусульман». Катар недавно также попытался содействовать турецко-саудовским и саудовско-иранским переговорам о примирении, стремясь улучшить отношения с Эр-Риядом после блокады. Однако эти достижения еще не принесли конкретных результатов. Опять же внесем коррективы в эти рассуждения американских экспертов. Основная ошибка такого анализа в том, что катарцы рассматривают «Братьев-мусульман» именно как элемент той самой пресловутой «мягкой силы», и гуманитарной помощи и дипломатия в данном случае лишь является дополнительными ее компонентами.