Институт Ближнего Востока неоднократно обращался к теме применения БПЛА, в ходе вооруженных конфликтов в регионе Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА): в Сирии, в Йемене, в Ливии и в Ираке, что  становится одним из основных моментов, характеризующих развитие средств и способов ведения вооруженной борьбы. Их диапазон широк: от самодельных и гражданских моделей до аппаратов, несущих сотни килограмм нагрузки, поднимающихся на десяток с лишним километров и способных часами действовать на большое расстояние вглубь вражеских территорий. БПЛА террористов в Ираке, точечно сбрасывали гранаты прямо в люки танков «Абрамс», в Йемене хоуситы умудрились убить с их помощью несколько генералов, принимавших выпускной парад в местном военном колледже, китайские Wing Loon ЛНА терроризировали население Триполи в 2018 и 2019 гг. Но первое место в медийной войне, да, и, что бы там не говорили в соответствующих организациях РФ и ряде СМИ, в войне самой, что ни на есть, настоящей, заняли турецкие БПЛА «Байрактар», устроившие погром армянским силам в Нагорном Карабахе, а незадолго до этого, силам Б.Асада в Сирии и ЛНА в Ливии, куда из ОАЭ и РФ пришлось срочно перебрасывать не только средства ПВО, но и личный состав, что не особо помогло. Решения о прекращении эскалации принимались политиками.

Никому ранее неизвестная турецкая компания «Байкар Макина» стала «нюсмейкером», а ее БПЛА продемонстрировали такой уровень технологий (не говоря о тактике их применения), что «крыть, как говорится, нечем». Десятки организаций в РФ, истративших сотни миллионов рублей до сих пор не могут представить БПЛА аналогичный «Байрактару». Отдельные прототипы только-только испытываются, в том числе и в Сирии (недавно МО РФ с гордостью демонстрировало кадры применения БПЛА «Орион»), но все это — капля в море. Тот же Иран располагает целыми семействами БПЛА различного назначения, каких в РФ нет, а от США, Великобритании, Израиля и Китая отставание в этой области, похоже, не будет преодолено еще неопределенно долго.

Оппоненты могут возразить: БПЛА не панацея, к тому же, российские средства ПВО и РЭБ с легкостью парируют эту угрозу. К большому сожалению, это не так. А темпы развития БПЛА, их миниатюризация, внедрение элементов искусственного интеллекта, создание боевых разведывательно-ударных систем, взаимодействующих с обычными средствами: пилотируемой авиацией, артиллерией, выводят БПЛА на совершенно иной качественный уровень.

Авторы В.Н.Тикшаев и В.В.Барвиненко  в журнале «Военная мысль» № 1 за 2021 год (https://vm.ric.mil.ru/upload/site178/8sGnTJ8GHJ.pdf) в статье «Проблема борьбы с беспилотными летательными аппаратами и возможные пути ее решения»  обратились к этой теме, которую, по оценке многих специалистов, можно охарактеризовать, как, своего рода, происходящую на наших глазах, революцию в конвенциональных боевых действиях. Насколько можно судить, это первый материал такого рода, публикуемый в открытом печатном издании и носящий, если не критический, то крайне тревожный характер для военно-политического руководства РФ. Авторы не только систематизировали и провели анализ произошедших, и еще грядущих изменений, но и сделали ряд выводов, применительно к внутренним оборонным проблемам. Речь идет о развитии БПЛА и тому, к чему оно уже приводит, буквально, «онлайн».

Считаем очень важным обратиться к этой статье и высказать свое мнение о  поднимаемой в ней проблеме, с точки зрения ее влияния на ВТС России со странами БВСА.

В ходе современных военных конфликтов БПЛА решают значи­тельный круг задач, существенно повышающих общую эффектив­ность действий группировок войск (сил). Они применяются для ведения разведки и обнаружения объектов: пунктов управления, складов, узлов связи, скопления техни­ки и войск противника, выдачи в реальном масштабе времени ин­формации о них для организации поражения, обеспечи­вают наведение своих средств поражения.

Все шире применяются разведывательно-ударные и ударные БПЛА, которые поражают объекты, военную технику и войска бомбами, ми­нами, гранатами, управляемыми ракетами.

Роль БПЛА в военных конфлик­тах наглядно проявлена в Сирии, на Украине, в Ливии, Нагорном Карабахе и в других местах. В Сирии БПЛА актив­но и успешно применялись и применяются всеми воюющими сто­ронами. Вооруженные силы Турции в Сирии использовали их для разведки и поражения бронетанко­вой техники, автомобилей, подразде­лений и средств ПВО противника.  Россий­ские войска применяют БПЛА для ведения разведки, корректировки артиллерий­ского огня, обеспечения нанесения авиационных ударов и применения крылатых ракет, а также для контроля результатов ударов. Группиров­ки вооруженных сил США, Израиля и Ирана применяют БПЛА для разведки и нанесения ударов по объектам про­тивника. БПЛА сирийской оппозиции регулярно использовались для нанесения ударов по российским базам в Хмеймиме и Тартусе, а также по объектам сирийских правительственных сил. БПЛА применяются не только в ходе военных действий, но и в периоды между активными боевыми действи­ями, при непосредственной угрозе агрессии, а также в мирное время для разведки, провокаций и нанесе­ния ударов не только по военным, но и по гражданским объектам госу­дарственного управления, экономи­ки, инфраструктуры. Так, 14 сентя­бря 2019 года от 10 до 18 (по разным источникам) БПЛА, начиненных взрывчаткой, запущенных предполо­жительно с территории Йемена, по­разили два нефтеперерабатывающих завода в Саудовской Аравии. Ущерб от удара был столь значительным, что вызвал уменьшение добычи нефти в стране почти в два раза и резкое повышение мировых цен. Имеют место попытки использо­вания БПЛА для террористических актов, покушения на политических лидеров и для дезорганизации воз­душных перевозок. Так, 4 августа 2018 года в Каракасе несколько БПЛА, не­сущих взрывчатые вещества, пыта­лись атаковать президента Венесуэлы Николаса Мадуро. Схожие эпизоды имело место в Йемене. В декабре 2018 года два БПЛА почти на 36 часов заблокировали работу аэропорта Гатвик в Лондоне, тогда были отменены более тысячи авиационных рейсов

Террористы и ра­дикальные группы в мирное время могут кустарно собранными БПЛА осуществить террористические акты на массовых мероприятиях, нане­сти удары по экологически опасным объектам. БПЛА могут ис­пользоваться для незаконной достав­ки грузов: наркотиков, взрывчатых веществ, оружия и др.

Основными направлениями даль­нейшего развития БПЛА являются создание беспилотных аппаратов, ко­торые могут решать все задачи, воз­лагаемые до настоящего времени на пилотируемые самолеты и вертолеты, и развитие технологий и тактики роев малоразмерных и дешевых БПЛА может быть использовано для уничтожения живой силы, вооружения и военной техники. Эффективность решения зна­чительной части задач беспилотной авиацией может быть значительно выше, чем пило­тируемыми летательными аппаратами. Это обусловлено более быстрой реакцией на изменение обстановки автоматической системой управления БПЛА в сравнении с реакцией летчика, а также отсутствием ограничений для мини- и микро-БПЛА, имеющих, допустим, общую цель по обнаруже­нию и поражению каких-либо объ­ектов, например радиолокационных средств ПВО. Рой таких БПЛА очень сложно уничтожить полностью, а из­менение противником его задач по­требует лишь изменения элементов программного обеспечения в системе управления им, что позволит вести эффективную разведку и поражать объекты выбранного типа с мини­мальными материальными затрата­ми и без людских потерь. Рои микро- и мини-БПЛА, а также ложные цели будут представлять особую опас­ность для системы противовоздуш­ной обороны (ПВО) противника.

Дальнейшее увеличение общего количества и развитие БПЛА изменят их роль в современных военных кон­фликтах: они превращаются из обеспечи­вающих средств в один из важнейших компонентов военных действий. На­ращивание в арсеналах государств БВСА общего количества БПЛА наряду с развитием высокоточных средств поражения дальнего действия обусловливает возможность примене­ния ими в военных конфликтах исключительно беспилот­ных средств. Пилотируемая авиация будет применяться, вероятнее всего, для запуска ложных целей, крылатых и гиперзвуковых ракет, не входя не только в зоны действий истребитель­ной авиации и зенитных ракетных сил и средств, но и в зоны их обнару­жения радиолокационными силами и средствами противника. Это изменит общие способы нанесения ударов сред­ствами воздушного нападения, ведения воздушных наступательных операций.

Массиро­ванные ракетно-авиационные удары (МРАУ) будут заменены ударами ги­перзвуковых летательных аппаратов, нестратегических баллисти­ческих и крылатых ракет. В первом эшелоне пода­вления ПВО кроме, или вместо специ­альных самолетов следует ожидать применения большого количества ложных целей и групп (роев) мини- и микро-БПЛА. После нанесения первого внезапного (упреждающего) удара ярко выра­женные МРАУ, вероятнее всего, будут заменены «размытыми» во времени одиночными, групповыми и сосредо­точенными ударами БР, КР и БПЛА, которые будут наноситься по мере обнаружения объектов поражения противника с использованием прин­ципов сетецентрических действий. БПЛА будут не­прерывно присутствовать в воздуш­ном пространстве противника для ведения разведки и нанесения уда­ров по выявленным объектам. При этом большие потери беспилотных средств не будут являться ограничи­вающим фактором при планирова­нии и организации нанесения ударов по объектам и группировкам войск (сил) противника.

Значительную часть средств воздушного нападения (СВН), ко­торую будут представлять мини- и микро-БПЛА, из-за их малой эф­фективной площади рассеивания (ЭПР), низких высоты и скорости по­лета, традиционные средства развед­ки и поражения ПВО (обзорные РЛС, зенитные ракетные комплексы и си­стемы (ЗРК, ЗРС) дальнего действия и средней дальности, истребители) не способны не только поражать, но и обнаруживать их. Кроме того, ко­личество этих комплексов и систем установлено для решения основных задач по обороне определенных объ­ектов и группировок войск (сил) от традиционных средств воздушного нападения и ограничивается эконо­мическими факторами. Несмотря на то, что ряд ЗРК, ЗРПК и зенитных самоходных установок советского и российского производства, таких как («Панцирь», «Тор-М1(2,2У)», «Оса-АКМ», «Тунгуска», «Стрела-10М3», переносной ЗРК «Верба», ЗСУ «Шилка», ЗСУ 57-2) и зе­нитные огневые средства кораблей ситуативно способны поражать БПЛА, эти средства применяются в боевых порядках своих соединений, частей, подразделений, и на кораблях, и могут решать частные задачи борьбы с БПЛА только в границах своей ответственности.

Российские эксперты приходят к заключению:

— применение большого количе­ства ложных целей и групп (роев) мини- и микро-БПЛА как средств преодоления системы ПВО вызовет их обстрел, прежде всего ЗРК дальне­го действия и средней дальности, ко­торый приведет к быстрому расходу боекомплекта ракет, несоизмеримо более дорогих, чем БПЛА, и созданию условий для дальнейшего беспрепят­ственного применения высокоточно­го оружия более мощного, чем БПЛА;

— применение управляемых роев ударных БПЛА, наносящих одновре­менные удары по объектам и элемен­там системы ПВО с разных направле­ний резко уменьшает вероятность их отражения;

Появление большого количества ударных БПЛА требует организации обороны значительно большего об­щего количества объектов непосред­ственно с началом военных действий, а также обороны ряда важных объ­ектов государственного управления, промышленности, топливно-энерге­тического комплекса, экологически опасных объектов, объектов инфра­структуры и массовых мероприятий в мирное время.

Оценки и прогнозы экспертов «Военной мысли» подтверждены всеми недавними событиями: основные тенденции развития технологий и тактики применения БПЛА в Сирии, Ливии, Йемене, Ираке и в Нагорном Карабахе однозначны и позволяют сделать предположение, что в самом ближайшем будущем в структуре военно-технического сотрудничества РФ со странами БВСА, кроме имеющихся сегодня субъективных и объективных проблем, могут возникнуть кризисные моменты концептуально-структурного характера.

Хотя любому военному командованию свойственна некоторая инерционность мышления и приверженность военной школе и сложившейся системе взглядов, не заметить очевидные преимущества стремительно развивающихся БПЛА и совершенствующихся средств поражения, расширения их функционала, невозможно. Они в разы дешевле самолетов, во многом, уже сопоставимы с ними по возможностям, им не нужны такие совершенные аэродромы и инфраструктура, ремонтные базы, им не нужны летчики, чья подготовка занимает время и дорого стоит. Сбитый дрон останется только дроном, а захваченный в плен или погибший летчик — это всегда моральный урон.

Таким образом, речь идет о том, что в свете вышесказанного у потенциальных заказчиков в части средств ПВО, предлагаемых РФ на экспорт в регионе БВСА,  потребность в них, может отпасть или значительно, в разы, сократиться. Первопричина этого, кроется отнюдь не в стремительном развитии БПЛА, как средства вооруженной борьбы. Дело в том, что абсолютно все ЗРК и ЗРС в экспортной линейке РФ разрабатывались и создавались по техническим заданиям и требованиям военного заказчика в те годы, когда о БПЛА, в их нынешнем воплощении, не могли и подумать, разве что, в самых смелых мечтах. Поэтому, в основе и в алгоритмах боевой работы того или иного комплекса заложены совершенно иные конкретные вещи, например, ЗРПК «Тунгуска» «заточен», прежде всего, на борьбу с ударными вертолетами. И обладает соответствующим оптимальным набором свойств и средств. То, что ему может, удастся справиться с низколетящим самолетом или крылатой ракетой, вовсе не означает, что он способен это делать, «как данность». И так далее, по всем основным системам: С-300 делался под совершенно конкретные задачи, в одной версии, колесной, и под другие, в гусеничной и.т.д. Дело еще и в том, что все эти средства разрабатывались и существовали как взаимодополняющие друг друга в военной системе и доктрине СССР, одни – в составе ПВО Сухопутных войск, другие в составе войск ПВО страны. И, прежде всего, для внутреннего заказчика. То, что они могли поставляться союзникам или на экспорт, пусть, с заниженными ТТХ, имели возможность для модернизации и, в свете изменившихся угроз и появления новых целей, могли решать больше задач, чем прописано, это заслуга их создателей. Но эти свойства, их ресурс и потенциал были не бесконечны.

Базовые возможности ЗРК ПВО определяли то, что их лучше и правильнее всего было выстраивать так, как они для этого изначально создавались: поэтому системы ПВО четырех основных арабских клиентов СССР: Египта, Ливии, Ирака и Сирии, были построены и, до сих сохраняют, где полностью, а где в виде отдельных элементов, или остатков, точно те же элементы и принципы, как и в Советском Союзе. И не раз, в свое время, демонстрировали свою эффективность, противостоя ведущим мировым воздушным «агрессорам» — США, НАТО, Израилю.

До недавних пор, статус-кво сохранялся, однако сейчас, и мы полностью поддерживаем авторов «Военной мысли», наступает момент, когда ситуация начинает меняться кардинальным образом, и Россия может лишиться этого сегмента рынка В и ВТ. Что бы ни утверждали российские продавцы и разработчики средств ПВО, (и РЭБ), существующие БПЛА без особых проблем способны их преодолеть, а разрабатываемые в настоящее время, и уже проходящие испытания – будут способны их подавить и уничтожить. Не углубляясь в технические детали и особенности организации действий и построения войск ПВО, отметим главное – ни одна из современных российских систем не разрабатывалась для борьбы, именно с БПЛА. Не со всем подряд: крылатыми ракетами, планирующими и корректируемыми авиабомбами, реактивными снарядами и баллистическими ракетами (на излете траектории), низколетящими самолетами и вертолетами– все это годится для рекламных буклетов, а, именно с БПЛА. Которых уже самих одних становится столько, сколько всех других средств воздушного нападения, вместе взятых. И относится это, прежде всего, не к поражению БПЛА, а к способности их обнаружить, сопровождать и обеспечить наведение средств поражения.

ЗРС семейств С-300/С-400 еще могут что-то противопоставить высотным и тяжелым БПЛА, аппаратам из линеек, так называемых МАLE и HALE, средневысотных и высотных БПЛА, но абсолютно бесполезны и полностью беззащитны против мини- и микро-дронов, а также их барражирующих разновидностей. То же самое относится к ЗРК «Бук», его модификациям и их аналогам.  Те средства, что, в свою очередь, должны прикрывать их, выглядят по итогам сирийских и ливийских эпизодов, увы, не лучшим образом.

Один из фаворитов отечественного ВПК, ЗРПК «Панцирь» (его облик был сформирован еще в середине 1980-х гг.), сейчас срочно, в авральном порядке, модернизируется, но, по идеологии и построению средств комплекса — это все та же, «Тунгуска» на  автомобиле «Камаз» (или MAN, или «Торнадо»). Да, значительно улучшенный, по сравнению с предшественником, но его средства вооружения не разрабатывались для решения задачи по уничтожению БПЛА, особенно, малоразмерных, они могут ее решить, при определенном стечении обстоятельств, не более того. То же самое относится к средствам обнаружения и наведения на цель. Одно дело обнаружить медленно летящий, не маневрирующий, кустарный БПЛА с большой ЭПР и бензиновым мотором. И совсем другое – современный, малозаметный БПЛА, часто, с электрическим двигателем, управляемый опытным оператором, к тому же знающим радиоэлектронную обстановку. И потом, его еще надо постараться сбить. Что чаще всего из этого выходило, можно увидеть на видеоканалах в интернете. Противник применял не один, а несколько БПЛА, ставил помехи, осуществлял маневр ими, «видел» ЗРПК с гораздо большего расстояния, точно знал его местоположение и мог выбирать, как с ним расправиться.   Точно так же дело обстоит и с ЗРК «Тор», и со всеми прочими. В реальном бою они плохо «видят» БПЛА. Имеют ограниченный и неадекватный боекомплект: их ракеты избыточны и дороги для поражения большинства БПЛА, а снарядов с бесконтактными взрывателями, для тех комплексов, где есть зенитные автоматы, орудия, нет, их только испытывают. Их долго перезаряжать. Отечественные оптические средства обнаружения в составе оптико-электронных систем ЗРС, тепловизоры, плохо справляются с обнаружением БПЛА, имеющих низкую тепловую сигнатуру, или вообще, ее не имеющих.  И это касается «дуэльных» ситуаций, близких к полигонным. Что произойдет в случае одновременной атаки десятков БПЛА, с применением помех, нападением, разнесенным по азимутам и высоте, особенно, когда в бой пойдут мини-дроны, в том числе «камикадзе», представить нетрудно – это будет избиение.

Можно было двадцать с лишним лет «выезжать» на запасе советских технологий и разработок. Дробя и уничтожая оборонные и предприятия, выстраивая над ними многочисленные структуры-дармоеды и посредников, можно было утверждать много чего «про не имеющее аналогов», можно раздавать миллионы бюджетных средств десяткам компаний, делающих одно и тоже. Можно снимать красочные ролики на полигонах и публиковать рассуждения компаний-производителей, какие они «лучшие в мире».  Но красноречивые результаты «опосредованных» войн с Турцией звучат тревожным сигналом: пока что, их итоги еще можно свести «к ничьей», но это Турция. А что говорить про ведущие страны НАТО и США? И наивно думать, что ближневосточные покупатели российской техники ПВО не видят существующих проблем.

Традиционные средства ПВО, средства, способы и методы ее организации оказались перед необходимостью коренного пересмотра их состава, роли, мест и задач. В области ПВО наступает время принципиально новых систем, основанных на новых физических принципах, на новейшей элементной базе, высокомобильных и скрытных, могущих обнаруживать и распознавать, уверенно поражать БПЛА, в том числе, мини- и микро –,  действующих роями и в самой сложной радиоэлектронной и помеховой обстановке. Нужны комплексные предложения, сочетающие средства РЭБ, разведки и поражения БПЛА. Нужны дроны-перехватчики. Самое главное, что подчеркивают российские эксперты —  следует прекратить порочную практику, когда ведутся беспорядочные разработки большого количества средств, реализуются предложения по созданию частных систем борьбы с БПЛА, существуют планы создания в разных ведомствах автономных подразделений для борьбы с ними. Необходимо пре­кратить бессистемную разработку специализированных средств развед­ки, поражения и подавления БПЛА. В Российской Фе­дерации отсутствует общая систе­ма взглядов на решение проблемы борьбы с БПЛА. Это ведет к неоправ­данному отвлечению финансовых средств и высоко подготовленных специалистов для решения частных задач, совокупность которых общую проблему борьбы с БПЛА, не решает. На основе положений Концепции борьбы с БПЛА должны быть разра­ботаны требования к средствам борьбы с ними, определен их перечень, организована закупка и дальнейшая разработка.

Таким образом, системную про­блему борьбы с БПЛА возможно разрешить только мерами, органи­зованными в масштабе государства и Вооруженных сил РФ в рамках совершенствования всей системы воздушно-космической обороны (ВКО). Без ее реформы очень скоро будет весьма трудно убедить иностранного заказчика приобретать дорогостоящие, эффектно смотрящиеся, но совершенно бесполезные образцы военной техники. Первые признаки такой озабоченности имеются: Алжир и ОАЭ, одни из основных операторов «Панцирей» по итогам сирийских и ливийских событий потребовали модернизировать их в части возможности борьбы с БПЛА. На рынок предложена новая версия – «Панцирь-СМ» с заявленными улучшенными характеристиками станции обнаружения целей, увеличенным количеством стрельбовых каналов и новым видом малогабаритных ракет, которых будет больше и которые предназначены специально для борьбы с БПЛА. Но как отреагирует рынок, выдвигающий все более жесткие требования и отслеживающий появление все новых и все более эффективных БПЛА, сказать трудно. Те же саудовцы, которые в свете осложнений ВТС с США могут вернуться в идее приобретения отдельных видов В и ВТ в РФ, ужесточили требования к ресурсу и возможностям рассматриваемых к закупке средств ПВО, именно в контексте угрозы БПЛА.

Сказанное относится не только к традиционным средствам ПВО. В военно-технической экспертной среде все чаще стали появляться оценки, что стремительное развитие разведывательно-ударных возможностей БПЛА самым негативным образом скажется на судьбе основных боевых танков, буксируемой артиллерии, армейской и тактической авиации. Первые исчезнут, а вторые станут не нужны. История знает такие примеры: так появление авианосцев и развитие подводных лодок поставило крест на линкорах.