Иранские прокси в Сирии
Сирийский режим Башара Асада и Иран были близкими стратегическими союзниками на протяжении десятилетий. Эти отношения ярко проявилась в течение восьми лет ирано-иракской войны, одной из самых кровопролитных и разрушительных войн на Ближнем Востоке. Во время этого конфликта почти все арабские государства поддерживали Саддама Хусейна. Единственный государством с арабским большинством, которое непоколебимо поддерживало Иран, была Сирия. Продолжающаяся гражданская война, начавшаяся в 2011 году, привела к разрушению хрупкой инфраструктуры и общества Сирии. Нет сомнения, что катастрофические последствия гражданской войны отбросят страну назад не только в экономическом, но и в социальном и политическом плане. В отличие от Ирака, иранцы изо всех сил пытались заручиться опосредованной поддержкой сирийского населения по трем принципиальным причинам.
- Несмотря на многолетние отношения с режимом Асада в Сирии, у Ирана не было таких же давних религиозных или политических отношений между ключевыми группами внутри страны. Короче говоря, шиитов, живущих в Сирии за пределами алавитской общины, было просто немного.
- Правящая алавитская фракция режима Асада смогла управлять страной независимо от внешней поддержки и не полагалась на помощь Ирана в обеспечении внутренней безопасности. Вместо этого режим Асада был равноправным партнером Ирана в рамках противостояния против Израиля, и они разделяли заинтересованность в поддержке ливанской «Хизбаллы» против этого врага.
- Будучи баасистским режимом, сирийское руководство поддерживало светский арабский национализм, а не шиитский исламизм, что противоречило фундаменталистскому мировоззрению Ирана и его персидской этнической принадлежности.
Тем не менее, в лице Сирии примерно в 2012 году Иран нашел партнера, который отчаянно нуждался в помощи в момент экзистенциальной угрозы в виде многоэтнического, внутрирелигиозного, политического и военного восстания против режима. Поскольку Иран сильно полагался на международный аэропорт Дамаска для поддержки «Хизбаллы» и нуждался в нем, чтобы предотвратить потенциальный суннитский захват власти, силы «Аль-Кудс» КСИР двинулись вперед, чтобы поддержать алавитский режим Башара Асада. Не имея естественной внутренней базы населения, из которой можно было бы генерировать доверенных лиц, Иран творчески привлекал боевиков из Ливана, Ирака, Пакистана и Афганистана. Другими словами, главная дилемма Ирана в Сирии заключалась в том, что у него не было достаточного местного населения для создания внутренних агентов; он должен был их производить. Затяжной характер гражданской войны превратил сам режим Асада из равноправного партнера в почти зависимого агента, и это позволило Ирану добиться уступок от Дамаска, чтобы внедрить своих иностранных доверенных лиц на ключевых территориях вдоль наземных линий связи из Ирана через Ирак и Сирию в Ливан для долгосрочного регионального влияния.
Этно-конфессиональный контекст и иранская опосредованная возможность.
Структура
Сирия находится буквально на перекрестке истории, империй и религии. Играя важную роль в подъеме иудаизма, христианства и ислама, каждого в различных формах. Кроме того, многие этнические группы были переселены в Сирию в различные моменты времени из других частей предыдущих империй, чтобы служить в качестве щита безопасности или административных агентов. Другие бежали в Сирию в качестве беженцев во время кризиса. В результате население Сирии состоит из широкого круга этно-лингвистических групп, к которым относятся арабы, курды, туркоманы, черкесы и армяне. Доминирующей религией является суннитский ислам, но в стране также есть шииты-алавиты, друзы, исмаилиты, мандейцы, христиане и езиды. В социально-политическом плане это общая для них этно-религиозная идентичность. Действительно, большая часть истории Сирии в XX веке была посвящена именно реорганизации политических структур для обеспечения большей экономической и политической стабильности. Именно в этом контексте Хафез Асад, алавит, смог использовать свою арабскую и военную идентичность, чтобы стать диктатором Сирии и в конечном итоге передать бразды правления своему сыну Башару в качестве его преемника. Более 50 % сирийского населения проживает на западной прибрежной равнине вдоль Средиземного моря, в провинциях Дамаск и Алеппо, а также в долине реки Евфрат. Большая часть Центральной и Восточной Сирии — это пустыня, хотя есть несколько карманов с оазисами или достаточным количеством дождей, чтобы поддерживать пастбищное скотоводство. Этот район традиционно находился под контролем арабских бедуинских племен, которые до середины ХХ века пересекали и совершали набеги на то, что сейчас является пустынями Ирака, Иордании и Саудовской Аравии. В результате многие племенные конфедерации, семьи и кланы имеют отношения через международные границы, которые представляют собой стабильные линии связи и торговли или контрабанды. Основные центры курдских общин расположены вдоль северной границы с Турцией, особенно на северо-востоке страны в провинции Хасеке, хотя существуют очаги курдов в городах Дамаск и Алеппо. Современная история Сирии началась в последние годы Османской Империи, когда в конце 1800-х годов тюркизация этого государства привела к уравновешивающему росту арабских националистических настроений в ключевых городских центрах империи, в том числе в Дамаске. Новый класс молодых, хорошо образованных, городских арабских профессионалов, торговцев и военных офицеров были очарованы арабской националистической идеологией и получили поддержку со стороны этнических и мусульманских, христианских, друзских и алавитских общин. Хотя территория Сирии была обещана арабам Великобританией за их поддержку против османов в Первой мировой войне она быстро попала под французский контроль в качестве мандата Лиги Наций. Французы были вынуждены бороться с многоэтническим мятежом в 1925-1927 годах, они подавили восстание, но закрепили арабские националистические настроения в стране. Французы номинально правили через традиционную суннитскую мусульманскую аристократию, но эта группа не позволяла своим сыновьям записываться в армию. Вместо этого французы опирались на маргинализированные меньшинства и обнищавшие слои населения для рекрутирования армии: суннитские крестьяне составляли большую часть внутреннего военного потенциала. В 1948 году правящая элита Сирии попыталась примирить религиозные требования традиционных суннитских элит о влиянии на закон с требованиями светских арабских националистов признать социалистическую, религиозно нейтральную платформу. После тринадцати бурных политических лет и неудачной попытки создания единого арабского государства с Египтом под названием Объединенная Арабская Республика произошла серия государственных переворотов. Политически активная группа сирийских офицеров-баасистов, представлявших арабскую националистическую и социалистическую платформу, создали секретный военный комитет, в который вошли полковник Мухаммед Умран, майор Салах Джадид и капитан Хафез Асад. В марте 1963 года баасистский переворот был направлен на прекращение политической нестабильности, последовавшей за переворотом 1961 года. Политические лидеры партии Баас, включая основателей Мишеля Афлака и Салаха ад-Дин аль-Битара возглавили переходный процесс, и новый сирийское руководство полностью состояло из членов партии Баас. В 1966 году еще один переворот привел к серьезному политическому расколу внутри партии Баас, первоначальной панарабской партии. В конце 1970 года генерал Хафез Асад формально взял под контроль партию Баас после очередного переворота и начал концентрировать власть через свою семью и алавитскую общину внутри страны.
Алавитская община
С момента прихода к власти режима Хафеза Асада периодически предпринимались попытки ослабить его власть над государственными институтами и реформировать систему со стороны воинственных суннитов-исламистов (в конце 1970-х годов в начале 1980-х годов) и путем требования проведения демократических реформ, в 2001, 2005 и, наконец, в 2011 гг. В каждом случае режим проводил репрессии против оппозиции, наиболее заметными из которых являются крупное сражение против исламистских боевиков в городе Хама в 1982 году, где число погибших, по оценкам, превысило 10 000 человек. Однако и светские протестующие часто сталкивались с репрессиями. В общем, элементы почти из каждой общины в Сирии так или иначе участвовали в усилиях по реформированию или ликвидации режима, но каждый из них потерпел неудачу. С точки зрения Тегерана, режим Асада является плохим долгосрочным опосредованным вариантом для Ирана. В то время как интересы Дамаска и Тегерана сходятся во многих внешнеполитических областях, они расходятся с точки зрения внутренней политики Сирии. Сирийская правящая элита алавитов сознательно оторвана от шиизма в целом и иранского шиизма конкретно. Сирийская партия Баас, в которую входят христиане и марксисты, не заинтересована в продвижении теократии иранского типа или доктрины вилайет-э-факих. В конечном счете, сирийская партия Баас не является сектантской, и сирийские алавиты отвергают фундаменталистские интерпретации исламского права. Даже при всем содействии Ирана и в качестве шиитского варианта режим Асада не намерен поддерживать доктрину вилайет-э-факих. По этой и другим причинам режим Асада также извлек выгоду из второго принципиала — России, которая предоставила прямую военную помощь с 2015 года, и которая имеет долгую историю поддержки режима Асада.
Баланс угроз в гражданской войне в Сирии
Будучи светской арабской националистической партией, Баас теоретически охватывала все сирийское население — за исключением неарабских этнических групп, таких как курды, черкесы, туркоманы и армяне. При этом сунниты, в частности, утверждали, что алавит не может законно руководить мусульманским государством, поскольку они утверждали, что алавиты даже не были вариантом шиитов, а являются отдельной сектой. Ко времени «арабской весны» 2010 года сирийский режим под руководством Башара Асада подавил два многоэтнических и религиозных движения за демократизацию, в число которых входили даже алавиты, христиане и друзы. Кроме того, переориентированные инвестиции в промышленный сектор привели к тому, что десятки тысяч молодых сельских фермеров, страдающих от засухи, быстро урбанизировались, несмотря на то, что были практически лишены систем социальной защиты. К марту 2011 года гражданская война в Сирии началась со значительных протестов в крупных городах Дамаске и Алеппо. В начале гражданской войны в Сирии баланс угроз характеризовался тремя основными перспективами. Во-первых, для большинства населения режим Асада был главной угрозой, поскольку почти у каждого были знакомые или члены семьи, которые подвергались преследованиям или были заключены в тюрьму. Более того, отсутствие поддержки в суровых экономических условиях стимулировало рост безработицы среди молодежи. Из-за большой концентрации алавитов в правительстве, особенно в военных и разведывательных службах, надвигающийся конфликт нес в себе неоспоримый этно-конфессиональный аспект. Во-вторых, алавиты, в частности, признавали шаткость своего положения, если режим падет без организованного политического перехода Потенциал возмездия против алавитской общины был очевиден, учитывая исторические примеры того, как суннитское большинство мстило им. В-третьих, в то время как оппозиция была в подавляющем большинстве многоэтнической в 2011 году, меньшинства христианских и друзских общин признали, что баасизм как нерелигиозная, гражданская светская структура управления была необходима для их индивидуальных и общинных перспектив. Будучи несовершенным, режим Асада, по крайней мере, давал им институциональную защиту, которую они смогли получить только полвека назад. Перспектива возвращения к власти мусульманина-суннита, особенно под влиянием хорошо организованных суннитов из исламистских партий, такие как «Братья-мусульмане», вызвали шок в общинах религиозных меньшинств. В то время как многие из их молодежи участвовали в протестах против режима, лидеры и старейшины, как правило, не вкладывали деньги в это движение. Сирийская арабская армия (САА) была доминирующим компонентом военных усилий режима против оппозиция во время гражданской войны и была необходима для его выживания и наступательного потенциала. До 2011 года наилучшая оценочная цифра личного состава сирийской армии составляла около 200 000 человек. В 2011 году большинство личного состава САА, в основном состоящего из призывников, были суннитами, но большая часть армейского руководства была алавитами. Алавиты доминировали в самых элитных подразделениях ВС Сирии — Республиканской гвардии и 4-й бронетанковой дивизии. Помимо САА, режим Асада в значительной степени опирался на т. н. «шабиху», полностью алавитскую мафию, ставшую ополчением, обвиняемым в зверствах, и резерв ополчения, называемый Национальными силами обороны (НСО), для своей поддержки. В июле 2011 года перебежчики из САА объявили о создании Свободной сирийской армии (ССА) и приступили к формированию и подготовке боевых подразделений. Большинство из них были мусульманами-суннитами из сельских районов, которые вернулись к своим семьям, чтобы защитить их от САА и других служб безопасности. Заявленной целью ССА было свержение режима Башара Асада, и хотя между правительством Асада и основными повстанческими силами ССА существовало четкое религиозное разделение, в первый год ССА не носила исламистского характера. Потеря суннитских призывников и офицеров нанесла сокрушительный удар по САА. С этой потерей режим Асада не мог ни поддерживать эффективность армии, ни удерживать территориальный контроль. Очень быстро режиму пришлось отвести силы к критически важным Дамаску и прибрежным районам, где были сосредоточены алавитские и христианские общины. К концу 2012 года, из-за предыдущей политике выпуска суннитских исламистов из тюрем и потоку иностранных боевиков — суннитов-джихадистов, направляющихся в Сирию для борьбы с режимом, угроза джихада стала реальностью. В этот момент религиозные меньшинства должны были принять решение, оставаться ли им лояльными баасистскому режиму или оказать поддержку неизвестной альтернативе, когда джихадисты были значительной частью оппозиции. Большинство из них решили остаться верными режиму Асада, что помогло обезопасить западное побережье. Именно в этот момент Иран мобилизовал все свои силы и средства для предотвращения падения режима Асада и перерезания его основной линии обороны. Таким образом, баланс угроз в Сирии к тому времени, когда Иран непосредственно вмешался с помощью сухопутных войск, был критическим. Во всех смыслах центральное правительство утратило способность контролировать большую часть своей территории, население стало вооружаться в соответствии с различными религиозными и политическими взглядами, религиозные меньшинства не доверяли ни режиму, ни альтернативам, а курды и арабы на востоке вообще не доверяли друг другу. Локальные дилеммы безопасности возникли по всей стране. Усиление суннитских исламистских вооруженных группировок к 2013 году исключило возможность гражданского светского режима, отличного от режима Асада, а создание и боевая эффективность ИГ закрепили трехстороннюю дилемму безопасности между режимом Асада и религиозными меньшинствами, в основном суннитской неисламистской оппозицией и салафитской джихадистской оппозицией.
Расширение иранской прокси-сети
Иран оказал значительную поддержку выживанию режима Асада на протяжении всей гражданской войны в Сирии. Иранская поддержка включает материальную, техническую и финансовую поддержку, подготовку и направление некоторых боевых подразделений. Иранские лидеры считают выживание сирийского режима жизненно важным для своих внешнеполитических целей. В сентябре 2011 года верховный лидер ИРИ Али Хаменеи ясно дал понять, что он твердо выступает за выживание сирийского режима. К 2013 году Иран уговорил ливанскую «Хизбаллу» вмешаться и вернуть под контроль режима Асада Хомс, чтобы обеспечить жизненно важную связь между Дамаском и Латакией. Это был заметный сдвиг в опосредованной стратегии Ирана в Сирии, который позже был подкреплен российским военным вмешательством в сентябре 2015 года. В период 2011-2017 годов война распространилась на ливанскую территорию. «Исламское государство и «Джебхат ан-Нусра» (запрещены в России) также участвовали в боевых действиях в Ливане против ливанской армии. Тем временем Израиль официально объявил о нейтралитете, но рассматривал «Хизбаллу» и проиранские силы на юго-западе Сирии как серьезную угрозу и поэтому нанес несколько авиаударов, чтобы противостоять их усилиям. Есть много сообщений о том, что иранские спецслужбы помогают сирийским, однако некоторые сообщения преувеличены. Тегеран помог Дамаску лишь ограниченным числом подразделений, а не «тысячами бойцов», как утверждала сирийская оппозиция. На земле поддержка Тегерана была косвенной. Например, ливанские боевики «Хизбаллы» взяли на себя прямые боевые роли, начиная с 2012 года. Летом 2013 года Тегеран и его союзник «Хизбалла» предоставили значительную боевую помощь сирийским правительственным войскам, которые добились прогресса в боевых действиях против оппозиции. Помимо официальной иранской помощи режиму Асада, иранские иракские и ливанские шиитские доверенные лица, а также новобранцы из Пакистана и Афганистана оказали помощь в преобразовании сирийских шиитских ополченцев в эффективные боевые подразделения. Некоторые сирийские группировки открыто признают помощь со стороны КСИР, «Хизбаллы» и/или иракских шиитских доверенных лиц Ирана. В то время как некоторые из этих проиранских групп отстаивают доктрину вилайет-э-факих, многие из них мотивированы исключительно деньгами или обещанием иранского гражданства.
Лива Абу Фадль аль-Аббас (LAFA)
LAFA -это шиитское ополчение режима Асада. LAFA также известна как «Бригада Аббаса» и связана с Республиканской гвардией. Группа получила свое название в честь Аль-Аббаса ибн Али, который был сыном имама Али. LAFA была основана в 2012 году для защиты мечети Сайида Зайнаб и других культовых шиитских святынь. В этот период Тегеран оказывал помощь Дамаску в создании и организации местных и региональных ополчений. Впоследствии группа сотрудничала с сирийскими военными и воевала против антиасадовской оппозиции. На пике своего расцвета 10 000 членов группы представляли собой разнообразную смесь бойцов, состоящую из коренных шиитов Дамаска, иракских шиитов и шиитских группировок из других государств. Однако большинство членов LAFA составляли иракские шииты. Группа вела в основном военные операции под Дамаском, но участвовала и в боях за Алеппо. В середине 2013 года появились сообщения о том, что политические разногласия, возникшие из-за контроля над финансами и руководством, привели к тому, что многие несирийские члены ушли, чтобы сформировать другую группу. В мае 2014 года генерал КСИР заявил, что он сформировал «вторую «Хизбаллу» в Сирии». Региональные наблюдатели предполагают, что иранский генерал, возможно, имел в виду многочисленные ополчения, которые составляют многонациональные и межконфессиональные силы, поддерживающие президента Асада. Один из иракских добровольцев поделился своим опытом вступления в LAFA, который состоял из трех основных этапов. Первым шагом была регистрация в любом шиитском офисе сопротивления, например, в иракском. Вторым шагом было участие в 45-дневном тренировочном лагере в Иране, чтобы научиться использовать конкретное оружие, такое как ракетные установки, автоматы Калашникова, снайперские винтовки и/или РПГ. Последним шагом, после прохождения обучения, была поездка в Сирию для вступления в бригаду. Как и другие группировки, воюющие в Сирии, LAFA продемонстрировала свои сильные стороны и слабости. Она была эффективна в поддержании единства между различными шиитскими группами против сирийской оппозиции. Она также преуспела в расширении своих политических и военных программ при поддержке, которую она получил от Тегерана. Фактически эта группа приобрела легитимность среди всех иранских доверенных лиц, главным образом благодаря своим эффективным организационным навыкам. Помимо иранских связей, существуют прочные связи между группой и сирийским правительством, которое предоставило «Бригаде Аббаса» значительную военную помощь. В рамках стратегии консолидации между армией и ополчением, Дамаск предпринял попытки объединить части LAFA с Республиканской гвардией. Таким образом, оправданно говорить о том, что эта группа перестала существовать в своем первоначальном виде.