Как известно, пандемия коронавируса стала важной проверкой на прочность для сектора здравоохранения во всех без исключения странах Ближнего Востока и Северной Африки. По оценкам Всемирного банка, общие экономические потери ВВП в этом регионе только по итогам 2020 года составили не менее 42 млрд долларов США. В 2021 году они ожидаются примерно на таком же уровне. Значительная часть этих экономических потерь проистекает от коллапса сектора услуг (особенно туризм и общественное питание), а также сокращения денежных переводов, поступающих от трудовых мигрантов из богатых стран Персидского залива в их семьи в бедных странах региона.
Однако, большие потери также приходятся и на сектор здравоохранения, уязвимость которого по региону сильно варьируется с учетом диверсифицированного уровня готовности в различных странах. Как продемонстрировала пандемия, помимо финансового обеспечения сектора здравоохранения, чрезвычайно важна способность государств быстро реагировать на угрозы, включая наличие развитой системы госзакупок медицинского оборудования и лекарств, возможности по оперативному расширению имеющейся инфраструктуры (койко-места, реанимационные отделения) или мобильному развертыванию дополнительных клиник.
В богатых странах Персидского залива, благодаря своевременным мерам правительств и имеющимся финансовым ресурсам с самого начала были сделаны важные инвестиции в медицинcкую инфраструктуру, расширены штаты врачей и медицинского персонала. И хотя по объемам инвестирования в сектор здравоохранения в контексте пандемии эти страны пока оnстают от западных государств, их вливания начиная с марта 2020 года были увеличены многократно. Это позволило повысить качество услуг. По оценкам Всемирной организации здравоохранения, сегодня практически все страны региона за исключением Катара оцениваются на уровне 4-5 по пятибальной шкале готовности и обеспеченности сектора здравоо[ранения. Несмотря на высокие уровни распространения вируса в странах Персидского залива (на них приходится около половины всех зарегистрированных случаев, а среди лидеров Саудовская Аравия и ОАЭ), практически всем странам этого субрегиона удалось взять ситуацию под контроль. По уровню восстановления после пандемии страны Персидского залива опережают среднемировой уровень. ОАЭ и Бахрейн лидируют в регионе по охвату тестирования из расчета на душу населения, занимая соответственно 4 и 13 места в глобальном рейтинге по этому показателю. Также многие страны региона в рекордные сроки соорудили специализированные клиники для приема пациентов с коронавирусом, поэтому проблема с койко-местами была решена. Таким образом, страны Персидского залива можно считать успешным примером внедрения стратегии превентивного реагирования, которая сегодня, спустя год с начала пандемии успешно работает. Также этот субрегион лидирует по охвату вакцинации на глобальном уровне, благодаря своевременным инвестициям и диверсифицированной стратегии по закупке вакцин из различных источников. ОАЭ лидирует в регионе – там на май с.г. уже полностью вакцинировано 40% населения. Немного отстают по темпам Катар и Бахрейн (35% и 25% соответственно).
В несколько иной ситуации находится Иордания, где априори система здравоохранения слабее, а уровень готовности к глобальной пандемии был существенно ниже. Тем не менее, Иордания с самого начала избрала путь стран Персидского залива и изначально сделала ставку на превентивную стратегию. До недавнего времени эта стратегия работала довольно эффективно, но требовала больших экономических и социальных вливаний, что давалось Иордании с большим трудом с учетом ограниченных финансовых ресурсов. Также давал о себе знать и фактор наличия в стране сирийских беженцев. В итоге, благодаря локдауну и другим ограничительным мерам до начала 2021 года Иордания была среди лидеров в регионе по сдерживанию пандемии, но платила высокую цену. Уровень заболеваемости и смертности в стране до недавнего времени был одним из самых низких в регионе. За последние месяцы Иордания также смогла существенно нарастить объемы тестирования населения – этот индикатор вырос с 70 тысяч человек на 1 миллион в августе прошлого года до почти 700 тысяч человек в мае с.г. Тем не менее, в ноябре прошлого года стратегия иорданского правительства сдала сбой и число заболевших выросло со 100 тысяч до 700 тысяч человек, что составляет уже 8% всего населения страны. В целом однако, система здравоjхранения выдержала, и даже в пик прироста заражений (7-8 тысяч человек в день) вполне справлялась с ситуацией.
В странах Магриба и Египте ситуации в сфере здравоохранения, разумеется, более критическая. Традиционно эти развивающиеся экономики выделяли на этот сектор ограниченное финансирование из бюджета. Среди других системных проблем – дефицит квалифицированного, подготовленного медицинского персонала и нехватка оборудования, прежде всего систем искусственной вентиляции легких (ИВЛ). В целом расходы на здравоохранение и другие механизмы социальной защиты на душу населения в этих странах на порядок ниже чем в аналогиxных по уровню развития и доходам странах из других регионов. Дефицит медицинского персонала наиболее ощутbм в Марокко и Египте – там на 1000 человек приходится в среднем 0.72 и 0.79 медицинского персонала соответственно, включая врачей и медсестер. При этом, рекомендованный ВОЗ показатель должен составлять не менее 4.45 врачей на 1000 пациентов. С учетом исходных данных и ограниченных ресурсов для проведения превентивной стратегии, страны Северной Африки были вынуждены с самого начала полагаться на жесткие ограничительные меры в форме локдаунов, комендантских часов и пр. На первом этапе стратегия работала, однако впоследствии им все же не удалось избежать всплеска заболеваемости. В частности, правительствам не удалось поставить под полный контроль проведения религиозных и свадебных мероприятий, что стало триггером для вспышки ко. Марокко на сегодня стал одним из первых по числу заболевших во всем регионе – более 500 тысяч человек по состоянию на май 2021 года. В Алжире, Египте и Ливии также наблюдается рост, что в целом ставит под удар систему здравоохранения. Уже к концу 2020 года многие страны региона сообщали о переполненности больниц, отсутствии оборудования, аппаратов ИВЛ и медицинского персонала. Также в этом регионе крайне медленно разворачивается и кампания по вакцинации. За исключением Марокко, где к середине мая вакцинировано уже 16% всего населения, в остальных странах субрегиона доля не превышает 1%.
Наконец, отдельной оценки заслуживает система здравоохранения в наиболее бедных, уязвимых и охваченных вооруженными конфликтами странах региона – Сирии, Йемене, Ираке и Ливане.
Ливан на особом положении – взрыв в порту Бейрута от 4 августа прошлого года уничтожил в числе прочего до 50% инфраструктуры здравоохранения, включая как минимум три больницы и другие медицинские центры. При этом ситуация с распространением коронавируса в стране сложная и не поддается контролю – с ноября по мая число заболевших увеличилось в пять раз, cо 100 до 500 тысяч человек. Бейрут находится в сложном положении. С одной стороны, как следствие затяжного политического кризиса страна приближается к экономическому коллапсу и все инвестиционные и финансовые обязательства со стороны доноров и международных институтов по сути заморожены. Это не позволяет восстановить в должной мере стремительно деградирующий сектор здравоохранения. С другой стороны, введение новых ограничительных мер вызовет неизбежно новую волну социальных протестов со стороны населения, поскольку в условиях сложнейшего экономического кризиса такая политика еще сильнее ударит по бизнесу. При этом отсутствие медицинского оборудования, аппаратов ИВЛ и квалифицированного персонала создают чрезвычайную ситуацию в этой стране в секторе здравоохранения. В конце апреля Япония выделила финансовую помощь на поддержку этого сектора в Ливане и закупку дополнительного оборудования, но это капля в море. Основные активы Международного валютного фонда и Всемирного банка по-прежнему заморожены в ожидании структурных экономических реформ.
В Йемене, Сирии и Ираке с учетом колоссальных гуманитарных проблем и продолжающегося конфликта пандемия накладывает особую нагрузку на имеющиеся классические вызовы, такие как нехватка воды, санитарных и гигиенических cредств, особенно для беженцев и внутренне перемещенных лиц. Соответственно, c самого начала применение в этих странах превентивных стратегий по сдерживанию распространения коронавируса были обречены на неудачу. Недостаточный охват тестированием – другая серьезная проблема, не позволяющая объективно оценить реальные масштабы распространения пандемии и купировать ее дальнейшее распространение. Также дает о себе знать нехватка квалифицированных врачей и медицинского персонала. В Сирии, например, до 70% всех квалифицированных сотрудников сектора здравоохранения, включая врачей, покинули страну в качестве беженцев, и сейчас полностью функционирует только 64% больниц и 52% центров по оказанию первой помощи населению. Отдельного внимания в конфликтных странах со сложной гуманитарной ситуацией заслуживает группа беженцев и внутренне перемещенных лиц, проживающих в лагерях, где вакцинация по сути является наиболее эффективной превентивной мерой по сдерживанию вируса.
В целом, как видим, правительственные стратегии против пандемии в секторе здравоохранения в регионе Ближнего Востока и Северной Африки отличаются и зависят во многом от финансовых возможностей и экономического уровня развития стран, но не только. В качестве долгосрочных стратегий многие страны региона рассматривают и налаживание производства вакцины у себя и готовы инвестировать в научные исследования и разработку. Причем сотрудничают с международными корпорациями и странами (Китай, Израиль) не только самые обеспеченные страны региона (ОАЭ, Cаудовская Аравия), но и ряд других, включая Марокко и Египет. Причем Китай является главным партнером для многих стран. Египет, например, приступил к разработке двух вакцин в сотрудничестве с китайской компанией Sinopharm. В целом, думается, такое взаимодействие может привести к более широкому и долгосрочному партнерству арабских стран с частными и государственными корпорациями в секторе здравоохранения. Что вероятно приведет к притоку новых инвестиций в этот сектор, в том числе за счет перераспределения нефтедоходов. Также пандемия способствовала активизации т.н. «медицинской дипломатии», которую многие страны региона намерены активизировать в качестве инструмента внешнеполитического влияния как в самом регионе, так и в странах Африки. Например, ОАЭ с самого начала кризиса позиционирует себя как важного глобального поставщика медицинского оборудования, санитарных средств и содействия нуждающимся. Ему стремятся следовать Катар и Кувейт. Саудовская Аравия, напротив, пока не очень активна на этом треке. Марокко последовательно использует мощности национальных авиалиний для гуманитарных поставок масок, перчаток, лекарств и медицинского оборудования в соседние страны Африканского континента. Многие страны Персидского залива активно вкладываются в развитие цифровой инфраструктуры в медицине, которая с 2019 года выросла в среднем на 10-20% в этих странах. Например, медицинские онлайн консультации увеличились в объемах в четыре раза за период пандемии. В Марокко, благодаря сотрудничеству с частным сектором правительству удалось наладить местное производство аппаратов ИВЛ, которые по себестоимости ниже, чем импортируемые.
В целом, перспективы для сектора здравоохранения в регионе Ближнего Востока и Северной Африки довольно разнонаправленные. С одной стороны, обеспеченные страны региона будут вынуждены инвестировать больше доходов от нефтедолларов в социальную сферу, включая здравоохранение, а также в научные разработки и исследования. Это касается как инвестиций в разработку новых вакцин, так и более интегрированных подходов по цифровизации, модернизации оборудования, подготовке квалифицированных медицинских кадров, локализацию производства жизненно важного оборудования и лекарств и пр. Это позволит сбалансировать и оптимизировать их экономические модели. С другой же стороны, пандемия обнажила все недостатки и пробелы в системе здравоохранения в регионе и в качестве долгосрочных последствий будет вести к дальнейшему социальному расслоению и росту категории уязвимого населения. Системы здравоохранения в большинстве стран региона не смогли предотвратить превращение кризиса здравоохранения к кризис социально-экономический, который в итоге обернулся колоссальными потерями для многих стран региона. Превентивные стратегии в большинстве случаев в полной мере не сработали. Многие страны региона с точки зрения готовности сектора здравоохранения, за редким исключением отдельных стран Персидского залива, не смогут сегодня предпринять эффективные защитные меры в системе здравоохранения в случае повторного сценария глобальной пандемии в ближайшие годы.