Вместо усиления позиций после прошедших 12 июня парламентских выборов правящий режим АНДР получит их ослабление. Так, до сих пор полная ясность относительно расстановки сил после оглашения предварительных итогов отсутствует, что отразится и на формировании национального правительства и на состоянии финансово-экономического климата этой страны.
Итак, главная партия власти – Фронт национального освобождения (ФНО), получившая 105 мандатов – сохранила свое доминирование в парламенте.
Однако занимавшее прежде вторую строчку Национальное демократическое движение или НДО, получив по одним данным 57, а по другим данным 58 мест, откатилось на четвертую позицию, уступив не только исламистам из «Движения общества за мир» (ДОМ), получившим 64 депутатских мандата, но и независимым кандидатам, имеющим в сумме 78 мест.
Далее следуют лояльный с оговорками правящему режиму «Фронт Эль-Мустакбаль» (имеющий ряд критических по отношению к властям реформистских установок) с 48 мандатами и более радикальная, чем ДОМ, исламистская партия «Эль Бина» с 40 местами.
Остальные 7 политических объединений в сумме получили 13 депутатских мандатов. Среди них и алжирский клон Партии справедливости и развития Абдаллы Джабаллы, пытавшегося претендовать на лидерство в местном исламистском движении, который, однако, довольствовался лишь 2 мандатами.
Причем целый ряд других исламистских партий, включая «Ан-Нахду», вообще не получили представительства в парламенте.
Между тем, произошедшее служит явным признаком политической эрозии бывших «партий власти», причем поддержанию их на плаву не способствовало изменение выборного законодательства, которое отсекло от представительства «партии-карлики», получившие менее 5 % голосов избирателей и которым осталось довольствоваться лишь несколькими местами, полученными независимыми кандидатами.
Так, в общей сложности ФНО и НДО лишились почти сотни своих мандатов, и их союз уже не может обеспечить им законодательного превосходства и тем более претендовать на полноценное формирование правительства.
Одна из немногих возможностей для алжирских националистов, поддерживающих президента АНДР Абдельмаджида Теббуна, сохранить формальный контроль над парламентом – вступить в коалицию с «Фронтом Эль-Мустакбаль».
А это будет весьма непросто в силу личных особенностей его лидера Абдельазиза Белаида, имеющего свои серьезные счеты к ФНО и выступающего за реформирование страны, относительно чего прежние «партии власти» демонстрируют явную осторожность.
Во-вторых, кажется, сенсации относительно возможного успеха исламистов не случилось и формально они по-прежнему довольствуются третьей позицией в национальном парламенте.
Да, ДОМ увеличило в новом составе парламента представительство почти вдвое, но этого явно недостаточно, чтобы претендовать на формирование правительства.
Даже в том, случае, если все прошедшие в него исламистские партии договорятся о политическом союзе, то их общая доля в четверть от его состава явно не дает им этого сделать.
Впрочем, впоследствии здесь могут быть сюрпризы. Дело в том, что значительная, но точно неустановленная доля независимых кандидатов была представлена теми же самыми исламистами.
Вопрос – сколько реально из них прошли в парламент. Правда, судя по высказываемой исламистами критике, большинство «независимых» являются ставленниками «классических партий власти». Справедливость этих утверждений будет проверена уже в ближайшие недели.
Однако вопрос состоит в том, как будет себя далее вести лидер ДОМ Абдерразак Макри, на протяжении последних дней не устававший заявлять о своей победе и предупреждавший относительно возможного «воровства» у него победы.
Сейчас он высказывает соответствующие претензии к властям некоторых провинций и решительно отметает их по отношению к президенту АНДР Абдельмаджиду Теббуну, раболепно выражая ему преданность, что явно свидетельствует о его намерении добиться компромисса.
Во всяком случае, с очень высокой долей вероятности он и его сторонники не будут в знак протеста хлопать парламентских дверью и отказываться от своих мандатов и тем более от маячащих на горизонте министерских постов.
Цена предлагаемого им компромисса власти – пересчет голосов в отдельных вилайях и присуждение победы его сторонникам. Заметим, что до официального объявления итогов выборов сделать это можно безболезненно и не критично для ФНО и НДО. Во всяком случае, если перераспределение десятка – другого депутатских мандатов будет означать традиционную лакейскую преданность правящему режиму со стороны Макри и прочих политических акторов из числа исламистов.
Во всяком случае, сейчас он и другие «одомашненные исламисты уже не высказывают амбиции на премьерский пост, делая заранее шаг назад в ожидании соответствующих уступок со стороны представителей правящего режима.
Согласятся ли на это представители «классических партий власти»? Большой вопрос. Скорее да, чем нет.
Тем более, что они не смогут проигнорировать «легальных исламистов», поскольку в противном случае им без них будет крайне сложно обеспечивать прежний контроль над парламентом, а загонять их в парламентскую оппозицию достаточно опасно.
В этом случае «исламисты на доверии» получат преобладающие позиции для критики властей АНДР, причем поводов для этого в ближайшем будущем будет много. Соответственно, они могут быстро вырасти в настоящую оппозицию, а впоследствии даже претендовать на роль ФИС-2 (Фронт исламского спасения) со всеми вытекающими из этого последствиями.
Следовательно, с большой долей вероятности следует ожидать формирования «националистическо-исламистского» кабинета министров, в котором уже представители политического ислама будут играть более серьезную роль, чем прежде.
Однако «слепить» правительство в изменившихся в неблагоприятную для правящего алжирского режима будет гораздо сложнее, чем при президенте Абдельазизе Бутефлике.
Еще одним крайне неприятным итогом для властей АНДР служат еще более удручающих результатов явки, чем это было заявлено сначала – порядка 23.03% вместо 30.2%.
Эти же данные уже разошлись по иностранным СМИ и информагентствам.
Показательно, что глава избиркома Мухаммед Шарфи, излагая данные по голосованию, умудрился тщательно избегать давать данные по явке. Впрочем, уже известно общее число голосовавших по данным целого ряда источников — это около 5.6 млн из более чем 24 млн, имеющих право голоса, что и дает указанную выше долю голосовавших.
С учетом же более миллиона недействительных бюллетеней, то картина относительно позиции алжирцев к действиям властей становится еще более грустной для последних.
Иными словами, в переводе на русский язык это означает, что, по сути, действия властей АНДР реально одобряет лишь каждый пятый гражданин страны.
Окончательные результаты парламентских выборов будут подведены к концу июня Конституционным советом, однако, судя по всему, заметных изменений в нынешний политический расклад он уже не внесет.
При анализе результатов алжирских парламентских выборов вскрываются и другие важные детали, способные негативно повлиять на их полноценное зарубежное признание «свободными и демократичными». Это многократное снижение представительства женщин-депутатов.
Так, если в прежних составах парламента их было стабильно более 100, то теперь – только 34 (8%).
Это объясняется тем, что в АНДР под нажимом исламистов приняли новый избирательный закон, уже не гарантирующий алжиркам прежней квоты в треть от депутатских мандатов.
Иными словами, алжирские выборы ставят в этом отношении еще один антирекорд на фоне «пробитого дна» с показателями явки.
Разумеется, в ответ на это следует ожидать серьезной критики на Западе, которому на этот раз будет сложно однозначно признать их «свободными и демократическими».
Соответственно, эти отличительные детали парламентских выборов 2021 г. – снижение явки, увеличение доли исламистов, затыкание рта СМИ, в том числе и зарубежным и резкое уменьшение представительства женщин будут иметь для АНДР и серьезные экономические последствия.
Для внешних игроков правящий режим АНДР предстает чуждым алжирцам, который становится все более «легким» и подверженным дальнейшим политическим потрясениям. А значит, в их глазах он будет все более ненадежным партнером.
России из этого следует несомненно извлечь свою выгоду и, пользуясь параллельными успехами в прокладке первой очереди трубопровода «Северный поток-2», начать постепенно «прибирать» алжирскую долю газового рынка в Европе.