Министр иностранных дел ФРГ Хайко Маас считает необходимым обновить миграционное соглашение, заключенное Европейским союзом (ЕС) и Турцией. Такое мнение он высказал в опубликованном в понедельник 21 июня интервью газете «Вельт».
«Нам нужно обновление сотрудничества с Турцией по вопросам миграции», — отметил Маас. «Несмотря на все трудности, с которыми мы сталкиваемся [при взаимодействии] с турецким правительством, необходимо признать, что страна взяла на себя немалое бремя миграции для нас», — добавил он. При этом глава МИД ФРГ подчеркнул, что в Турции в настоящее время проживает порядка 4 млн беженцев из Сирии и других стран ближневосточного региона. «Считаю, что мы в Евросоюзе очень заинтересованы в усовершенствовании и обновлении миграционного соглашения с Турцией», — подчеркнул Маас. В рамках нового соглашения, по словам министра, Анкаре также должны быть предоставлены дополнительные денежные средства со стороны ЕС. «Я не хочу озвучивать конкретные цифры, но совершенно ясно, что без денег ничего не получится», — констатировал Маас. Министр заметил, что Германия полностью поддержит всеобъемлющий миграционный пакт ЕС. «Мы должны найти ключ к распределению беженцев в масштабах всего Евросоюза», — полагает Маас. В качестве альтернативы, по его мнению, те страны, которые не хотят размещать беженцев на своей территории, должны принимать участие в решении данной проблемы другими способами, например, путем предоставления финансовых средств для обеспечения защиты внешних границ. Соглашение, подписанное на саммите ЕС и Турции в Брюсселе в марте 2016 года, предусматривает меры по сокращению потока нелегальных мигрантов из Сирии, Ирака, Афганистана и Пакистана. Эта схема была создана для уменьшения миграционного потока в Европу: у беженцев появилась возможность подать законное прошение об убежище с территории Турции. Именно беженцев, спасающихся от войны в своих странах, а не экономических мигрантов, которые пытаются нелегально проникнуть в Европу, страны ЕС готовы принимать и оказывать им поддержку. В апреле 2016 года началась реализация данного соглашения.. Пока не совсем ясно, что имел конкретно в виду Маас в отношении «обновления». Европейский союз по-прежнему рассматривает пакет мер в размере 3,5 млрд евро (4,18 млрд долларов) для Турции, чтобы она продолжала принимать сирийских беженцев до 2024 года, сообщили 25 июня два европейских дипломата в рамках более масштабного регионального плана поддержки беженцев, направленного на то, чтобы помешать мигрантам попасть в ЕС. Общий пакет в 5,77 млрд евро (6,87 млрд долларов) для Турции, Иордании, Ливана и Сирии — который идет на гуманитарные проекты, а не на правительства — направлен на то, чтобы остановить новый приток беженцев в ЕС. Турция принимает у себя 3,7 млн сирийских беженцев и потратила более 40 млрд долларов на предоставление им основных услуг, но хочет, чтобы средства ЕС выплачивались непосредственно правительству в Анкаре. Лидеры ЕС, обеспокоенные тем, что они считают растущим авторитаризмом Турции и ухудшением ситуации с правами человека, вряд ли согласятся на это требование. Они также обвинили Турцию в использовании беженцев в качестве разменной монеты, что Анкара отрицает. Однако президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган пригрозил вновь открыть маршруты для сирийских беженцев в Европу в 2019 году, если Анкара не получит адекватной международной поддержки.

В итоге все 27 лидеров поддержали предложение о финансировании Исполнительной Европейской комиссии на саммите в Брюсселе, в котором также примет участие генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Антониу Гутерриш. Однако, в отличие от предыдущего раунда финансирования в размере 6 млрд евро (7,15 млрд долларов), который был частично оплачен непосредственно правительствами ЕС, эти деньги будут полностью поступать из общего бюджета ЕС и поэтому будут нуждаться в одобрении Европейского парламента. Видимо, это и есть то самое «обновление», о котором говорил Маас. Если проще, то платить туркам (и не только им) за то, что они не провоцируют исход мигрантов,  будут все страны ЕС, а не только ФРГ.  Этот план  возобновил мучительные дебаты ЕС по поводу отношений с Турцией, которую законодатели давно обвиняют в подавлении свободы СМИ и заключении политических оппонентов в тюрьму без надлежащего судебного разбирательства. В соответствии с первоначальным миграционным соглашением от марта 2016 года Турция согласилась принять обратно всех нелегальных мигрантов и беженцев, пересекших Эгейское море, чтобы въехать в Грецию, включая сирийцев, в обмен на дополнительные средства. Со своей стороны, ЕС пообещал отменить визовый режим для турок, посещающих Европу, и ускорить заявку Анкары на вступление в блок, хотя все переговоры зашли в тупик. Как ожидают эксперты, лидеры ЕС только выразили стремление оживить их, предложив Анкаре «готовность ЕС взаимодействовать с Турцией … укреплять сотрудничество в ряде областей, представляющих общий интерес»,  что следует из проекта итогового заявления саммита.

Согласно последним о времени данным Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН), Турция имеет самое большое число беженцев в мире, в то время как Ливан имеет самое высокое соотношение беженцев к гражданам: около 12,5% людей, живущих в Ливане, являются беженцами — каждый восьмой. Напротив, официальные данные Европейской комиссии показали, что в 2019 году в ЕС проживало около 2,6 млн беженцев, что составляло 0,6% его населения. УВКБ ООН сообщило, что европейские страны в совокупности приняли только 11 600 переселенных беженцев в 2020 году. В начале этого месяца страна-член ЕС Дания приняла спорный закон, открывающий путь для перевода просителей убежища и беженцев в третью «принимающую» страну за пределами Европы, фактически экспортируя процедуру предоставления убежища Дании и приводя в ярость правозащитников. Дания также стала первой европейской страной, которая публично заявила о своем намерении отправить сирийцев обратно в контролируемые правительством районы внутри страны в начале этого года. Вот эта альтернатива «умиротворению» Турции путем просто грубого «откупа» пока на саммите ЕС не прошла, но начало движения в этом направлении, безусловно, положено. Если грубо, то перед станами ЕС стоит очень простой выбор в тактике, но не в стратегии. Если точнее, то каким образом (чисто силовым, финансовым или гибридным) обеспечивать существующую модель сдерживания миграционных процессов, которую еще называют «Крепость Европа», которая  включая политику дистанционного контроля или полицейской службы на расстоянии. Пример тому — Ливан. В стране проживает более 1,5 млн сирийских беженцев и 200 000 палестинцев, что дает ей самое большое число беженцев на душу населения в мире; около трети жителей Ливана являются беженцами. ЕС использовал гуманитарную помощь и помощь в целях развития для аутсорсинга управления потоками беженцев, направив Ливану с 2011 года более 2,3 млрд евро (2,8 млрд долларов) помощи. Помощь ЕС Ливану четко согласуется с объемом внимания средств массовой информации к сирийскому кризису, что наводит на мысль о корреляции со страхами «вторжения» беженцев. Европейская помощь была дополнена усилением поддержки безопасности, сосредоточенной на сухопутной границе Ливана с Сирией, и улучшением условий безопасности в бейрутском аэропорту и порту Триполи. С 2012 года международное сообщество во главе с Францией и Великобританией потратило около 1,6 млрд долларов на помощь Ливану в области безопасности. Превратив Ливан в своеобразное буферное государство, ЕС предоставил ему сомнительное право  нести гуманитарное бремя для всей Европы, подняв при этом несколько важных вопросов. Во-первых, эффективность такой системы сомнительна, поскольку международная поддержка сирийского кризиса не соизмерима с огромными потребностями. А Ливан переживает самый тяжелый за последние десятилетия экономический кризис, когда почти половина страны живет за чертой бедности, а безработица взлетела до 35%. Во-вторых, такая стратегия ЕС уже была обречена в долгосрочной перспективе, поскольку ливанское правительство последовательно выступало против интеграции беженцев. В-третьих, европейский ответ способствовал исключительно ориентированному на безопасность подходу к беженцам, которые изображаются как потенциально опасные элементы, а не как жертвы войны или просители убежища. Призма безопасности, через которую рассматривались беженцы, способствовала нормализации ксенофобской риторики в Европе.  Наконец, продвижение повествования о «кризисе беженцев» проблематично, поскольку оно деполитизирует ответ ЕС, делая его единственным жизнеспособным вариантом. На самом деле выбор глубоко политический. Ссылаясь на «европейский кризис беженцев», политики создали новое ощущение чрезвычайной ситуации вдоль границ Европы, оправдывая милитаристскую реакцию ЕС. Изображая беженцев как экзистенциальную угрозу, чиновники создают «рамки, в которых все разрешено», сказал на условиях анонимности  представитель ЕС, базирующийся в Бейруте. Но, менее 3% сирийских беженцев, прибывших в Ливан, были переселены в Европу — даже при том, что более 90% сирийских беженцев находятся в соседних государствах Ливане, Турции и Иордании. Вот собственно и ответ на вопросы, почему ЕС решило принципиально продолжать старую политику «откупа» от миграционного кризиса, предлагая деньги вместо глубокой модернизации своего пограничного, миграционного законодательства и соответствующих сил защиты границ.