События нескольких последних лет в области ядерного распространения вызвали особую тревогу международного сообщества за судьбу режима нераспространения ядерного оружия. Эти события придали дополнительную актуальность призывам по выработке новых мер, направленных на укрепление режима ядерного нераспространения и по укреплению его основной юридической базы — Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) 1968 г. Появились свидетельства, подтверждающие существование подпольной транснациональной «ядерной сети» посредников и компаний, руководимой ведущим пакистанским специалистом-ядерщиком доктором Абдулом Кадиром Ханом, — так называемое дело Хана. Эта сеть предоставляла чувствительную ядерную технологию и экспертизу Ирану, Ливии и, возможно, другим странам. Это усилило обеспокоенность относительно распространения потенциальных возможностей для создания ядерного оружия как среди государств, так и среди негосударственных акторов, и способствовало появлению новых инициатив, направленных на предотвращение незаконной передачи ядерных технологий и материалов.
В этой связи серия фактов, вскрытых в 2004 г., подтвердила циркулирующие долгое время слухи, что ведущий пакистанский ядерный физик д-р А.К. Хан стоял за спиной сети, занимавшейся незаконной ядерной контрабандой. Д-р А.К. Хан в течение двух десятилетий занимал пост директора Исследовательской лаборатории им. Хана (Khan Research Laboratories — KRL) в пакистанском городе Кахута. На этом предприятии в 1998 г. было создано первое ядерное взрывное устройство Пакистана. Д-р Хан обладал значительной автономией в реализации пакистанской ядерной программы и в Пакистане его называют «отцом пакистанской ядерной бомбы». Его считают национальным героем Пакистана [1].
Истоки «дела Хана» восходят к началу 2002 г., когда президент Пакистана П. Мушарраф начал кампанию по вытеснению из армии и спецслужб того сегмента, который в 1990-е гг. содействовал становлению афганского движения «Талибан» [2[. В ходе проверок специальные службы Пакистана и США обнаружили факты утечки пакистанских ядерных технологий на международный «черный рынок». В американской печати появились сообщения о том, что в 1990-е гг. пакистанские чиновники передавали ядерные секреты КНДР в обмен на помощь Пхеньяна в развитии пакистанских ракетных технологий.
Хотя А.К. Хан подозревался в незаконной передаче ядерной технологии, настоящее расследование началось, однако, только спустя полтора года [3]. В октябре 2003 г. Иран признал перед МАГАТЭ тот факт, что компоненты для центрифуг, позволяющих проводить работы по обогащению урана, закуплены в Пакистане. 11 декабря 2003 г. два пакистанских специалиста в области ядерной физики — Фарук Мохаммед и Ясин Кохан — были задержаны по подозрению в передаче ядерных технологий Ирану.
В декабре 2003 г. Ливия раскрыла перед МАГАТЭ информацию о нелегальных поставках расщепляющихся материалов и технологий из Пакистана. Появились сообщения о деятельности «ключевого компонента» ядерной сети А.К. Хана. Это были так называемые индивидуальные поставщики, базировавшиеся в Германии, Малайзии, ЮАР, Швейцарии, Турции, Великобритании и Объединенных Арабских Эмиратах. Эти посредники содействовали д-ру А.К. Хану в поставках ядерных технологий государствам-клиентам. В частности, шри-ланкийский бизнесмен и доверенное лицо А.К. Хана Бухари Сайед Абу Тахир (проживал в г. Дубае, ОАЭ), который, как предполагается, контролировал финансовые операции сети, открыл перед малазийской полицией подробности того, каким образом сеть Хана осуществляла поставки ядерных материалов в Иран и Ливию [4].
22 декабря 2003 г. представитель МИДа Пакистана Масуд Хан подтвердил информацию о том, что д-ра А.К. Хана допрашивают в связи с открывшимися фактами поставок пакистанских ядерных технологий в Иран. 23 декабря 2003 г. правительство Пакистана официально признало факты нелегальных поставок ядерных технологий другим государствам. В начале февраля 2004 г. в Пакистане были арестованы еще семеро ученых, подозревавшихся в передаче ядерных секретов Ирану, Ливии, Малайзии и КНДР [5].
Первоначально отрицая обвинения в своем участии, А.К. Хан признался Межведомственной разведке Пакистана (ISI), что именно он руководил незаконными передачами ядерных технологий [6].
Как пишет российский автор А.В. Фененко, «4 февраля 2004 г. д-р А.К. Хан выступил по национальному телевидению Пакистана с признанием о своей деятельности. По словам Хана, торговля пакистанскими ядерными материалами проводилась около 20 лет, и они действительно поставлялись Ирану и Ливии. Факт поставок ядерных технологий в КНДР пакистанский физик-ядерщик отрицал. Однако в апреле 2004 г. президент Пакистана П. Мушарраф признал, что ядерные технологии поставлялись и в Северную Корею. В конце февраля 2004 г. показания А.К. Хана были переданы на второй раунд шестисторонних переговоров по ядерной программе КНДР» [7].
Президент Пакистана настаивал на том, что ученый действовал самостоятельно, а пакистанское правительство не знало об этом и не поддерживало его. Исламабад также обещал сотрудничать с международными организациями (прежде всего с МАГАТЭ) в расследовании деятельности ядерной сети. Однако 5 февраля 2004 г. президент П. Мушарраф помиловал А.К. Хана, лишив международных представителей доступа к нему и другим ученым, подозреваемым в участии в деятельности сети.
Следующий этап «дела Хана» был связан с расследованием деятельности А.К. Хана во время его работы в Европейском консорциуме по обогащению урана «ЮРЕНКО» (URENCO), находящемся в Нидерландах, и деятельности ряда других компаний. В начале 2004 г. появились сообщения о том, что создание ядерной сети А.К. Ханом началось в период его работы в «ЮРЕНКО» в 1972-1976 гг. Предполагалось, что сеть заработала, когда Хан покинул свое место работы в «ЮРЕНКО». Согласно документам суда в Нидерландах, в 1976 г. А.К. Хан бежал в Пакистан, прихватив с собой похищенные в «ЮРЕНКО» чертежи центрифуг типа G-1 и G-2, модифицированный вариант которых (Р-1 и Р-2) был положен в основу пакистанской программы обогащения урана, результатом чего и стала пакистанская атомная бомба. Поэтому 21 января 2004 г. пресс-секретарь «ЮРЕНКО», заявив агентству Рейтер, что компания не ведет бизнес с Ираном, Ливией и Северной Кореей, предположил, что технология могла попасть в эти страны незаконными способами, которые компания контролировать не может [8].
Уже находясь в Пакистане, д-р А.К. Хан применил свой опыт и контакты, полученные им в период работы в «ЮРЕНКО», для создания тайной сети поставщиков, закупавших компоненты, необходимые для пакистанской программы обогащения урана методом центрифугирования, направленной на создание так называемой исламской бомбы Пакистана.
Как указывает А.В. Фененко, «19 января 2004 г. министр иностранных дел Нидерландов Бернард Бот и министр экономики Нидерландов Лоренс-Йан Бринкхорст в письменной форме ответили на вопросы парламентариев, интересующихся тем, каким образом центрифуги концерна «ЮРЕНКО» могли попасть в другие страны. Официальные лица Голландии сообщили о том, что AIVD (разведка Нидерландов) расследует эти факты в сотрудничестве с МАГАТЭ» [9].
9 августа 2005 г. бывший премьер-министр Нидерландов Рууд Любберс заявил, что Хан похитил чертежи центрифуг в «ЮРЕНКО» в 1975 г. и что Голландия не стала преследовать его по просьбе США, хотя заочно [in absentia] пакистанский физик-ядерщик был приговорен нидерландским судом к четырем годам заключения. 16 декабря 2005 г. суд голландского города Алкмаар приговорил предпринимателя Хенка Слебоса к году заключения за продажу Пакистану ядерных технологий, похищенных им во время работы в «ЮРЕНКО» в 1970-е гг. [10].
На этом расследование деятельности консорциума «ЮРЕНКО», по сути, прекратилось. В прессе, правда, мелькали сообщения о существовании тесных контактов между д-ром А.К. Ханом и европейским бизнесом. Авторы этих публикаций напоминали, что пакистанский ученый получил образование в Политехническом институте Западного Берлина, а впоследствии — в университете голландского города Дельфта [11]. Однако правительства и правоохранительные органы Британии, Германии и Голландии претензий к деятельности «ЮРЕНКО» не имели [12].
По мере расширения деятельности ядерной сети (а в ней было задействовано всего около 50 человек [13]), А.К. Хан приступил к продажам ядерной технологии. Несмотря на утверждения пакистанских официальных лиц о непричастности правительства этой страны к деятельности сети Хана, американские эксперты считают, что имеются свидетельства того, что высокопоставленные пакистанские политические и военные руководители были также вовлечены в экспорт ядерной технологии из Пакистана. Это происходило, несмотря на тот факт, что со стороны Исламабада были предоставлены письменные заверения правительству США (в первый раз президентом Зия-уль-Хаком в ноябре 1984 г., затем в октябре 1990 г. президентом Гулямом Исхаком Ханом) и бесчисленные официальные заявления пакистанских властей в том, что послужной список Пакистана в области нераспространения безупречен [14].
Таким образом, ядерная сеть А.К. Хана была не «Уолл-Мартом» (популярный дешевый американский супермаркет), как ее неверно назвал генеральный директор МАГАТЭ Мохаммед Эль-Барадеи, а скорее представляла собой «экспортно-импортное предприятие». Начиная с середины 1980-х гг., параллельно изначальной, ориентированной на импорт сети под руководством главы Пакистанской комиссии по атомной энергии (КАЭП) Мунир Ахмад Хана возник и развивался филиал ядерной сети, ориентированный на экспорт, под руководством д-ра А.К. Хана. В конце 1990-х гг. сеть Хана стала более децентрализованной, поскольку А.К. Хан обнаружил, что он находится под наблюдением. Его сеть стала «приватизированным дочерним предприятием» сети импорта ядерной технологии [15].
После выяснения деятельности консорциума «ЮРЕНКО» начались расследования деятельности других компаний. В марте 2004 г. США обвинили дубайскую компанию «Эс-эм-би компьютерз» (SMB Computers) в незаконном транзите пакистанских ядерных технологий. В результате операции таможенных служб в Дубае в рамках деятельности по применению ИБОР (PSI) было перехвачено судно с грузом чувствительных ядерных материалов, предназначенных для нелегального экспорта. Партнерами фирмы SMB Computers оказались компании «Эпсон» (Epson), «Палм» (Palm), «Асер» (Aser) и «Самсунг» (Samsung). Однако вопрос о том, были ли они связаны с деятельностью сети А.К. Хана (и если да, то в какой степени), остался невыясненным [16].
20 февраля 2004 г. представители МАГАТЭ предъявили руководству Швейцарии список из двух компаний и 15 физических лиц, заподозренных в участии в сети А.К. Хана. 13 октября 2004 г. в Германии был задержан швейцарский бизнесмен Урс Тиннер, подозревавшийся в поставках ядерных технологий в Ливию. Полиция Малайзии обвинила У. Тиннера в причастности к заказу на производство комплектующих деталей к центрифугам, полученному местными малазийскими компаниями. До настоящего времени «дело Тиннера» остается незавершенным [17], хотя в 2008 г. швейцарские власти объявили о прекращении судебного преследования этого бизнесмена.
Как пишет А.В. Фененко, «под прицел международного расследования попали также компании ЮАР. В январе 2004 г. в США был задержан отставной офицер израильской армии Ашер Карни, проживавший в ЮАР, который через свою фирму в Кейптауне продавал товары двойного назначения в Пакистан и, возможно, в Индию. 3 сентября 2004 г. обвинение в причастности к ядерной сети Хана было предъявлено бизнесмену из ЮАР Йохану Мейеру. На складах принадлежавшего Мейеру машиностроительного завода в южноафриканском городке Вандербиджлпарк (60 км к югу от Йоханнесбурга) было обнаружено 11 контейнеров, содержащих комплектующие и документацию для обогатительных центрифуг. 8 сентября 2004 г. в ЮАР были арестованы граждане Германии Герхард Виссер и Даниэль Гейгс, также обвиняемые в сотрудничестве с А.К. Ханом. Однако вопрос о причастности южноафриканского бизнеса к делу Хана остается открытым: 22 августа 2005 г. судебное заседание в связи с вновь открывшимися обстоятельствами было перенесено на неопределенный срок» [18].
В июне 2004 г. гендиректор МАГАТЭ М. аль-Барадеи посетил город Дубай — основной транзитный центр нелегальных поставок ядерных технологий в Иран и Ливию. Но власти ОАЭ не представили конкретных данных о контактах своего бизнеса с представителями Пакистана.
В 2004-2005 гг. американские и западноевропейские исследователи попытались суммировать разрозненные данные о ядерной сети А.К. Хана. Эксперты СИПРИ подробно проанализировали проблему поставок пакистанских ядерных технологий [19]. Согласно этому анализу предполагается, что в конце 1980-х гг. Хан стал заказывать большее количество компонентов центрифуг от иностранных поставщиков, чем требовалось для пакистанской программы создания ядерного оружия, и затем тайно продавал излишки третьим странам [20]. Это позволило ему продать компоненты центрифуги Р-1 Ирану. Впоследствии он продал собранные Р-1, когда пакистанская программа по обогащению урана перешла на более усовершенствованные центрифуги Р-2. Он также предоставил Ирану данные о конструкции центрифуг Р-2 [21].
Что касается Ливийской Арабской Джамахирии, то Хан начал продавать ядерные технологии Ливии в середине 1990-гг. и продолжал это делать до 2003 г. Поставки включали компоненты центрифуг и сборки для незадекларированной ливийской программы по обогащению урана. Согласно данным МАГАТЭ, Ливия получила также из «иностранного источника» подробное инженерное описание ядерного оружия. Публично не было подтверждено, что описание поступило из Пакистана, но американские официальные лица отметили, что это была конструкция уранового боеприпаса имплозивного типа, разработанного Китаем в 60-х гг. и, по слухам, переданного Пакистану [22]. По оценке правительства США, сеть Хана могла получить до 100 млн долл. от продаж одной лишь Ливии [23]. Как считают американские эксперты, именно к случаю с поставками в Ливию ядерных технологий из Пакистана применимо выражение М. аль-Барадеи «ядерный Уолл-Март» [24].
Что касается КНДР, то поставки в эту страну, по-видимому, сводились к передаче Пхеньяну компонентов центрифуг (Р-1 или Р-2), данных о ее конструкции, а также газообразного гексафторида урана. Возможно, речь шла о поставках конструкции ядерного боезаряда, пригодного для доставки с помощью баллистической ракеты. В обмен Северная Корея передала Пакистану секреты развития ракетных технологий на базе системы Scud (Р-17) [25].
Вместе с тем, как справедливо полагает российский эксперт А.В. Фененко, «до настоящего времени остается ряд вопросов, который не позволяет поставить окончательную точку в деле Хана. Во-первых, вызывает недоумение, почему страны Запада легко поверили информации, исходящей от представителей Ирана и Ливии, — государств, чьи режимы десятилетиями оценивались и в США, и в Западной Европе как «авторитарные». В конце 2003 г. Тегеран и Триполи были объективно заинтересованы в разоблачении транснациональной сети поставщиков ядерных технологий. В это время МАГАТЭ обвинило Иран и Ливию в проведении незаконной ядерной деятельности, и в такой ситуации ливийское и иранское правительства закономерно пытались доказать, что ядерные технологии приходили в эти страны из-за рубежа, а не производились в Иране и Ливии» [26].
Во-вторых, непонятно, почему международные наблюдатели не были допущены к А.К. Хану и другим пакистанским ученым. Возможно, руководство Пакистана опасалось, что произойдет утечка закрытой информации о пакистанском ядерном потенциале. Оппозиционные партии, выступавшие против режима президента П. Мушаррафа, настаивали на том, что официальный Исламабад сам был причастен к продаже ядерных материалов и технологий. Нельзя исключать и третий вариант: международное расследование могло показать, насколько далеко связи ядерной сети А.К. Хана простирались за пределы Пакистана. Международное сообщество (в том числе США) не проявило настойчивости в том, чтобы принудить пакистанское руководство допустить независимых следователей к А.К. Хану [27].
В-третьих, трудно однозначно ответить на вопрос, связано ли дело А.К. Хана с внутриполитическими конфликтами в Пакистане. Пакистанские военные традиционно находятся в сложных отношениях с государственным аппаратом — достаточно вспомнить антиправительственный заговор генерала Аббаси в 1995 г. или попытки покушения на президента П. Мушаррафа в декабре 2003 г. и в 2004-2005 гг. Кстати, теперь уже бывший президент П. Мушарраф пришел к власти в результате военного переворота 12 октября 1999 г. Нельзя исключать, что дело А.К. Хана связано с теми «чистками», которые официальный Исламабад проводил в армии и силовых структурах в 2002-2004 гг., и это позволяет усомниться в некоторых источниках информации [28].
В-четвертых, деятельность сети А.К. Хана касается и проблемы попадания чувствительных ядерных технологий в руки международных террористов, например «Аль-Каиды». 23 октября 2001 г. в Пакистане были задержаны два физика-ядерщика, Султан Башируддин Махмуд (бывший директор КАЭП) и Чоудри Абдул Масджид (бывший директор пакистанского военного предприятия New Labs), которым было предъявлено обвинение в том, что во время своих неоднократных поездок в Афганистан они лично встречались с руководителем «Аль-Каиды» Усамой бен Ладеном и могли передать ему секреты изготовления ядерного оружия, которое эта международная террористическая организация стремится заполучить [29].
Таким образом, разоблачения деятельности ядерной сети А.К. Хана усилили опасения международного сообщества в отношении риска распространения, исходящего от отдельных специалистов или негосударственных поставщиков ядерных материалов и технологий, действующих либо независимо, либо в сговоре с правительственными чиновниками. Особое беспокойство вызвали размах, характер и масштаб деятельности сети А.К. Хана на «черном рынке» ядерных технологий. Высказывалось мнение, что сеть Хана — это небольшая часть этого рынка. Будучи источником нелегальных поставок, сеть Хана успешно преодолела многие правовые и регламентирующие меры, разработанные для предотвращения распространения государствами технологий по созданию ядерного оружия. Эти факты в свою очередь привели к тому, что был придан импульс новым инициативам в области нераспространения. Прежде всего, таким, как инициатива США — ИБОР, а также принятие Резолюции СБ ООН № 1540, направленной на укрепление режима нераспространения путем требований от государств рассматривать в качестве уголовно наказуемой деятельность частного сектора на «черном рынке», создание жесткой системы экспортного контроля и обеспечение безопасности всех чувствительных материалов в пределах своих границ.
К сожалению, приходится признать, что, несмотря на разоблачение ядерной сети А.К. Хана и принятие международным сообществом, в том числе в рамках ООН, ряда мер, направленных не предотвращение появления новых «нелегальных ядерных сетей», такая угроза все же, по-видимому, еще существует. Она исходит прежде всего от негосударственных акторов, а также от государств — так называемых ядерных париев (например, Ирана, КНДР). В этой связи международному сообществу необходимо усилить дальнейшие действия по укреплению систем национального контроля за ядерным экспортом в ключевых государствах — поставщиках чувствительной ядерной технологии. Кроме того, в рамках МАГАТЭ необходимо настаивать на том, чтобы все государства, осуществляющие ядерную деятельность, приняли к исполнению стандарты, предусмотренные Дополнительным протоколом МАГАТЭ. Избежать опасности появления новых нелегальных «ядерных сетей» можно только путем всемерного контроля за распространением чувствительных ядерных технологий.
В прогнозном плане представляется, что, если международное сообщество не предпримет срочных мер, описанных выше, то делу нераспространения ядерного оружия будет нанесен еще один непоправимый удар. И в этом плане является симптоматичным, что Пакистан — страна, откуда появилась подпольная «ядерная сеть» А.К.Хана, сегодня представляет собой основную, если не самую главную опасность с точки зрения попадания чувствительной ядерной технологии или даже самого оружия массового уничтожения (ОМУ) в руки международных террористов и исламистски настроенных радикалов, в случае коллапса государственной власти в Пакистане и прихода к управлению страной исламистов-радикалов. Но это возможно, на наш взгляд, только при том условии, что исламистских радикалов поддержит пакистанская армия, которая, кстати, сыграла не последнюю роль в деле поставок чувствительной ядерной технологии, в частности, в Иран. (В этой небольшой по объему статье не описывается роль пакистанского генерала Мирзы Аслам Бега в начале 1990-х гг. прошлого века в деле ядерного сотрудничества с Исламской республикой Иран (ИРИ), но в западных первоисточниках, использованных автором данной статьи, эта роль приводится достаточно красноречиво.) Конечно, захват ядерных активов Исламабада исламистами — это гипотетический сценарий развития ситуации вокруг ядерного оружия Пакистана, но он имеет полное право на существование. Это возможно только в случае, когда Пакистан станет так называемым “failed state” («несостоявшимся государством»), чего в условиях нового кризиса власти в этой стране нельзя исключать. А тема контроля (как внутреннего, так и внешнего) над ядерными активами Исламабада — это отдельная тема, требующая написания отдельной статьи, которая готовится автором к публикации.