После ошеломляющего захвата талибами Афганистана 15 августа западныедипломаты в Кабуле приготовились к эвакуации. Но самым главным откровением в данном случае для западных политологов стало факт того, что посольства Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов также быстро эвакуировались.  Этот шаг был на первый взгляд парадоксальным, потому что две страны Персидского залива были единственными странами, которые наряду с Пакистаном  признали изолированный эмират талибов в 1990-х годах. Но затем появилось еще одно доказательство некого напряжения между ОАЭ и талибами, когда было объявлено, что Абу-Даби предоставил убежище беглому бывшему президенту Афганистана Ашрафу Гани, который к тому же прихватил с собой приличную часть государственной казны. Неявный раскол между талибами и их  бывшими союзниками в Персидском заливе расширялся в течение многих лет, в основном из-за более тесных связей «Талибана» с их главными региональными противниками в лице  Катара и Ирана, и теперь может перерасти в более явный серьезный конфликт, если региональные соперники поддержат различных вооруженных субъектов в Афганистане. В 2013 году Доха опередила ОАЭ и Саудовскую Аравию в размещении политического офиса талибов, который был центром их региональной дипломатии. В то время как Эр-Рияд и Абу-Даби, как полагают западные эксперты, настаивали на том, чтобы талибы отказались от поддержки «Аль-Каиды» (запрещена в России) в качестве условия для размещения представительства  «Талибана», предложение Катара было сделано без каких-либо условий. Выразим сомнение  в этой версии, поскольку присутствие «Аль-Каиды» в Афганистане Эр-Рияд  никогда не смущало. Более того, Афганистан рассматривался в КСА  как оплот для распространения  своего регионального влияния, и эта позиция трансформировалась внешне в первую очередь  после терактов 11 сентября 2001 года. Скорее всего, в Эр-Рияде просто излишне осторожничали с учетом тогдашней позиции Вашингтона.  Формально Саудовская Аравия заморозила связи с талибами в 1998 году из-за их отказа выдать Усаму бен Ладена, который был лишен саудовского подданства за нападения в королевстве и действия против правящей семьи.  С тех пор Катар играет центральную роль в переговорах между  талибами  и иностранными державами, проводя мирные переговоры, кульминацией которых стало подписание соглашения в Дохе в феврале 2020 года. Когда политическая делегация талибов прилетела в Кандагар на прошлой неделе, выяснилось, что они летели на самолете ВВС Катара. Доха смогла наладить тесные отношения с талибами, отчасти благодаря своему нейтралитету в войне. Это опять же не совсем так: то же самое пресловутое «Исламское государство Хорасан» (запрещено в России) стало продуктом деятельности именно катарцев, которые банально перекупили часть недовольных полевых командиров того же «Талибана». ОАЭ и Саудовская Аравия, напротив, быстро разорвали отношения с  «Талибаном» после терактов 11 сентября 2001 года и поддержали интервенцию под руководством США в Афганистан, которая свергла режим талибов, причем ОАЭ даже предоставили свои войска. Саудовская Аравия предприняла другие шаги, которые не вызвали симпатии талибов, например, установила более тесные связи с афганским правительством бывшего президента Ашрафа Гани, созвала в 2018 году конференцию ученых, которая стремилась дискредитировать джихад талибов и попыталась расколоть движение, отделив антииранские элементы талибов. Тегеран в течение последнего десятилетия поддерживал «Талибан», размещая часть его Шуры в Мешхеде, предоставлял убежище и военные консультации.  Уточним: не только военные консультации, но и обучение талибов в лагерях КСИР и предоставление им оружия. Это была резкая трансформация позиции Тегерана 1990-х годов, когда Иран поддерживал группы сопротивления «Талибану», известные  как «Северный альянс», и даже почти вступил в войну с режимом талибов после убийства ими иранских дипломатов.  В последние годы делегации талибов регулярно ездили в Иран — чаще, чем в Саудовскую Аравию или ОАЭ. Тегеран участвовал в различных многосторонних инициативах по урегулированию конфликта, включая Московский формат и Кабульский процесс. Но Иран не полностью находится на стороне талибов. Он проводил сложную стратегию хеджирования в Афганистане, поддерживая как правительство, так и повстанцев, одновременно, как сообщается, развертывая в стране свое шиитское ополчение «Фатимиюн», чтобы усилить свое влияние на талибов, которые одержали победу в войне. Тегеран сейчас находится в хорошем положении, чтобы пожинать плоды своих отношений с «Талибаном». Иран сохранил свое посольство в Кабуле открытым, указывая на возможное дипломатическое признание, и для сотрудничества двух сторон существует множество причин, начиная от торговли и миграции и заканчивая борьбой с наркотиками.   Таким образом, есть все условия для того, чтобы региональные державы активизировали свое соперничество за влияние в Афганистане. Но прокси-конфликт будет выглядеть иначе, чем в 1990-е годы. В то время Пакистан, Саудовская Аравия и ОАЭ поддерживали талибов; Иран, Россия и Китай поддерживали оппозицию против «Талибана». Две монархии Персидского залива сейчас имеют напряженные связи с «Талибаном», в то время как Тегеран, Москва и Пекин поддерживают их. Кроме того, Пакистан имеет проблемы во взаимоотношениях  с Эр-Риядом и Абу-Даби из-за растущей близости этих государств к Индии и их молчания по кашмирскому вопросу. Позиция Саудовской Аравии  по отношению к талибам сейчас более чем осторожная. Хотя Саудовская Аравия стремится поддерживать позицию по афганскому досье администрации США, она хочет не допустить, чтобы Иран получил свободу действий в Афганистане, и УОР КСА уже начали налаживать опосредованные контакты с талибами для организации диалога. Делается это при содействии Межведомственной разведки Пакистана. На волне событий в Афганистане Саудовская Аравия выбрала средний путь между тем, чтобы официально поддерживать позицию США, и своим желанием вести переговоры с талибами, что выразилось в недавнем официальным заявлении МИД КСА о том, что оно «поддержало выбор афганского народа». В заявлении, опубликованном министерством иностранных дел Саудовской Аравии в Twitter, говорится, что королевство «поддерживает выбор, который афганский народ делает без какого-либо вмешательства», выражая надежду на то, что ситуация в центральноазиатском государстве стабилизируется как можно скорее. Одна из главных целей королевства на афганском направлении сейчас — остановить Иран, преследующий свои цели в Афганистане. Саудовская Аравия рассчитывает на то, что Исламабад облегчит ее переговоры с талибами. Его стратегический союз с Пакистаном был официально возобновлен, когда премьер-министр Пакистана Имран Хан посетил Джидду 7 мая. Министр иностранных дел Саудовской Аравии Фейсал бен Фархан Аль Сауд 27 июля совершил визит в Исламабад для встречи со своим пакистанским коллегой Шахом Махмудом Куреши. На этой встрече обсуждалось посредническое содействие  Межведомственной разведки, возглавляемую Фаизом Хамидом,  в организации диалога Саудовской Аравии с талибами. Хамид также встретился со своим саудовским коллегой Халидом бен Али аль-Хумейданом, главой  УОР КСА в штаб-квартире ISI. Эта ситуация дала «новое дыхание» Турки бен Фейсалу, бывшему главе УОР КСА, которого саудовские власти  реанимировали  для возобновления контактов с лидерами талибов, с которыми он имел дело в 2000-х годах, когда движение «Талибан» находилось у власти. Недавно он встретился с одним из лидеров талибов муллой Мохаммадом Якубом, сыном покойного основателя талибов муллы Омара, которого он хорошо знал. Также известно, что Турки отправился в Доху, чтобы встретиться с муллой Абдул Гани Барадаром, который вел переговоры с США в столице Катара. Саудовская Аравия была первой страной, официально признавшей Исламский Эмират Афганистан, провозглашенный талибами более 20 лет назад, но на этот раз были им предложены только ограниченные финансовые средства с определенными условиями. При этом Турки уже отметился громкими заявлениями, к которым стоит прислушаться. Бывший  глава разведки Саудовской Аравии раскритиковал способ вывода войск США из Афганистана и заявил, что королевство опасается, что американское оружие может попасть в руки вооруженных группировок, таких как «Аль-Каида». Выступая 28 августа в эфире CNBC News, принц Турки, который возглавлял саудовскую разведку более двух десятилетий, раскритиковал решение администрации Байдена покинуть разоренную войной страну после 20-летнего военного присутствия, сославшись на возможность будущих нападений на КСА. «Я не знаю, какое слово использовать, будь то некомпетентность, небрежность, плохое управление — все это было комбинацией этих вещей. Это очень тревожно, этот аспект, и теперь, когда это оружие может попасть в руки союзника талибов, «Аль-Каиды», это будет еще более тревожно. Когда мистер Трамп заключил сделку с талибами до того, как покинул свой пост, было неизбежно, что правительство потеряет свою легитимность. Трудно понять, что привело Соединенные Штаты к переговорам с ними», — сказал он, добавив, что вооруженная группировка «нацелилась на королевство в первую очередь». Саудовская Аравия в значительной степени ограничила свою реакцию в Афганистане, но иностранный дипломат в Эр-Рияде на условиях анонимности сообщил агентству Рейтер, что «саудовцы имеют исторические отношения с Афганистаном и в конечном итоге должны будут принять талибов (снова). У них нет другого выбора».   В своем интервью CNBC принц Турки отметил, что Иран, Пакистан и противники США, Китай и Россия, могут оказать значительное влияние в Афганистане после прихода талибов к власти. Пекин был одним из первых правительств, выразивших готовность сотрудничать с «Талибаном», и Россия заявила, что сохранит свое дипломатическое присутствие в стране после того, как талибы захватят Кабул. «Мы видели, как посол России, посол Китая, посол Ирана и посол Пакистана не только

остаются в Кабуле, но и делают заявления о будущих отношениях с «Талибаном»», — сказал Турки.     Тактический союз между Тегераном и новыми правителями Кабула, похоже, гарантировал хрупкое снижение напряженности. Некоторые наблюдатели полагают, что Саудовская Аравия и Иран будут добиваться какого-то минимального соглашения по Афганистану на двусторонней встрече в Багдаде во время региональной конференции в конце августа. Это не отменяет региональной конкуренции: на конференции стороны постараются определить лишь ее разумные границы.  США, скорее всего, останутся в стороне в таком соревновании. После двух десятилетий кровавого и бесполезного конфликта трудно представить, что Вашингтон возобновит свою провалившуюся кампанию по подавлению талибов.  Отсутствие американского влияния смягчит любые усилия, которые могут предпринять сейчас Саудовская Аравия и ОАЭ. В Йемене оба государсства пользовались поддержкой США и Великобритании; здесь, скорее всего, этого не произойдет. Но Иран своей скромной поддержкой хоуситов показал, что с ограниченными средствами можно причинить серьезные проблемы своим противникам. Действительно, снятие блокады Катара в январе и небольшое улучшение отношений между Саудовской Аравией, ОАЭ и Ираном в последние месяцы свидетельствуют о том, что региональный конфликт деэскалируется и, возможно, не перекинется на другие театры военных действий, такие как Афганистан. Коронавирус и экономические проблемы Саудовской Аравии означают, что у Эр-Рияда есть более серьезные проблемы, чем Афганистан. Но недовольство Катаром в КСА сохраняется из-за его предполагаемой поддержки «Братьев-мусульман», размещения в Катаре турецкой военной базы или подрывной роли телеканала «Аль-Джазира». И хотя Эр-Рияд внешне улучшил отношения с Дохой, Абу-Даби — движущая сила блокады — до сих пор не восстановил дипломатические отношения. В случае с Ираном решимость администрации Байдена вернуться к ядерной сделке, отмененной бывшим президентом США Дональдом Трампом, вызвала тревогу в столицах стран Персидского залива по поводу того, что вскоре они могут столкнуться с более сильным Тегераном, получившим экономические преференции после снятия санкций. Антиранские шаги этих стран, по оценке американских аналитиков, скорее всего, будет включать в себя финансирование местных вооруженных группировок, оппозиционных талибам, такие как «Исламское государство Хорасан», и разжигая межконфессиональную войну в Афганистане, где, как сообщается, действует иранское ополчение «Фатимиюн». Опять же усомнимся: местный филиал ИГ – это «инструмент» Катара. Отсюда выбор КСА скромен: поддержка таджиков и узбеков на севере Афганистана. Но здесь есть проблема влияния Турции, прежде всего, на узбеков.  Еще одной возможностью для КСА в рамках дестабилизации режима талибов, является зарождающееся движение сопротивления, возглавляемое сыном легендарного афганского  командира Ахмада Шаха Масуда. До сих пор неясно, есть ли у этих усилий какие-либо результаты, но анклав Масуда в Панджшере до сих пор не попал в руки талибов, и имеются данные о поддержке его кампании со стороны Таджикистана. На этой неделе президент Таджикистана поставил под сомнение признание его страной нового афганского режима. В любом случае, возобновление нестабильности в Афганистане крайне нежелательно для Ирана, который по-прежнему будет сталкиваться с увеличением потоков наркотиков и беженцев со стороны своего соседа, не говоря уже о сокращении торговых и инвестиционных возможностей. Многое остается неопределенным в отношении будущего Афганистана. Но почти гарантировано, что региональные державы будут продолжать бороться за влияние в этой стране. Эмиграция  Гани в ОАЭ может стать первым индикатором этой новой прокси-войны.