18 ноября организация International Crisis Group опубликовала доклад «Сирия: укрепление шаткого восстановления Ракки» (https://d2071andvip0wj.cloudfront.net/229-raqqas-shaky-recovery.pdf) посвященный теме баланса сил вокруг одного из стратегических центров на севере Сирии Ракки.

Как указывают авторы доклада, население Ракки пережило одни из самых драматических изменений сирийской войны. С 2011 года Ракка четыре раза переходила из рук в руки, и каждое сражение сопровождалось волнами перемещений, грабежей и разрушений. В марте 2013 года город Ракка стал первой столицей провинции, попавшей под контроль противников режима Башара Асада. Сочетание меняющейся племенной лояльности и минимального сопротивления сирийскому режиму способствовало захвату власти. Повстанцы проявили мало интереса к управлению этим районом и еще меньше возможностей для этого. В 2013 году «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России), иракская группировка, обретшая силу в хаосе гражданской войны в Сирии, использовало вакуум власти, чтобы утвердиться в этой провинции. К ноябрю того же года она поглотила, разгромила или вытеснила всех конкурентов  и привлекла на свою сторону или запугала большую часть местного населения. Четыре года спустя сирийский режим отбил районы к югу и западу от провинции Ракка, изгнав ИГ, в то время как Силы демократической Сирии (СДС), возглавляемый курдами альянс при международной поддержке, отбил большую часть Ракки у ИГ и создала свою административную штаб-квартиру в г. Айн-Исса, в северной части провинции. Несмотря на кровавое наследие четырехлетнего правления ИГ и массовые разрушения в провинции сохранялась относительная стабильность до конца 2019 года, когда ряд ошибочных решений США изменили баланс сил и создали новые линии контроля. В октябре того же года президент Дональд Трамп приказал американским войскам уйти из этого района, фактически расчищая путь для Турции, что стало реагированием  на ее неоднократные угрозы начать вторжение в Сирию для борьбы с СДС, основным компонентом которой являются курдские Силы народной самозащиты (СНС/YPG). YPG являются сирийским ответвлением Рабочей партии Курдистана (РПК), которая ведет партизанскую войну против турецкого государства более 30 лет и которую Турция вместе с Европейским союзом (ЕС) и США объявила террористической организацией. Таким образом, Анкара рассматривает контроль СДС и YPG над стратегической территорией и активами северо–восточной Сирии как угрозу национальной безопасности,  что равносильно тому, что на ее границе находится государство, управляемое РПК, защищенное американской авиацией и поставками оружия. Наступление Турции изменило статус-кво и привело к появлению дополнительных конкурирующих сил, действующих в Ракке. Турция ввела сирийские группировки, которые она поддерживает, в северный район Телль-Абьяд провинции Ракка. Этот шаг побудил СДС пригласить контингент сирийских правительственных войск для передислокации в этот район в попытке сдержать Турцию и перенести сражение на межгосударственный уровень. СДС долгое время сопротивлялись возвращению правительственных сил на север, но столкнулись с трудным выбором, учитывая перспективу того, что они могут быть разгромлены турецкими войсками и их сирийскими партнерами. На практике сирийские правительственные войска играли не более чем символическую роль, ведя очень мало реальных боевых действий. СДС были вынуждены отступить из нескольких районов, захваченных Турцией или ставших небезопасными из-за регулярных турецких обстрелов, и свернуть свою  административную штаб-квартиру а Айн-Исса, но в остальном провинция оставалась под контролем курдов вместе с остальной частью северо-востока страны. Смесь американской политики «кнута и пряника» в отношении Анкары остановила военное наступление Турции и установила новый статус-кво. Поначалу турецкое руководство, возможно, восприняло вывод американских войск из районов, непосредственно прилегающих к сирийско-турецкой границе, как «зеленый свет» для вторжения своих собственных войск в Сирию. Турция начала свою операцию всего через три дня после ухода американских сил. Однако,  как только эта операция началась,  Трамп пригрозил «уничтожить турецкую экономику», если Анкара сделает что-либо, что он сочтет «запретным»; и ввел санкции против турецких министерств и высокопоставленных должностных лиц исполнительным распоряжением; а также предупредил о дальнейших карательных мерах до тех пор, пока Турция не приняла решение о немедленном прекращении огня. В то же время США предложили отменить эти санкции, как только Турция прекратит свое наступление, что она и сделала, когда президент Реджеп Тайип Эрдоган согласился на прекращение огня 17 октября. Пять дней спустя Эрдоган отправился в Сочи, чтобы встретиться с президентом России Владимиром Путиным, главным иностранным спонсором сирийского режима наряду с Ираном и одним из главных посредников в конфликте. Два президента договорились об исключительном контроле Турции над полосой территории глубиной 32 км к югу от границы, простирающейся от города Ракка и района Телль-Абьяд до города Рас-эль-Айн в провинции Хасеке, на границе Сирии и Турции. Если не считать случайных стычек, с тех пор режим прекращения огня в основном соблюдался, но риск новой эскалации остается высоким. По состоянию на октябрь 2021 года Турция угрожала выступить против СДС вблизи своей границы в ответ на нападения, которые она приписывает  YPG, в то время как сам YPG приложил мало усилий для установления разрядки с Турцией, что могло бы защитить этот район от дальнейшего насилия. Со своей стороны, Дамаск может попытаться посеять смуту между СДС и местным арабским населением или извлечь выгоду из приглашения нескольких тысяч сирийских правительственных войск для дислокации в этом районе в попытке сдержать Турцию и перенести конфликт на межгосударственный уровень.  Курдское руководство СДС все еще пытается заручиться поддержкой преимущественно арабского населения этого региона. Жители Ракки справедливо считают, что связанные с СДС органы управления работают в основном на основе лояльности, а не заслуг, и им не хватает прозрачности, которая могла бы вызвать их доверие. Хотя США не имеют физического присутствия в Ракке, хрупкое спокойствие, которое сейчас царит в провинции, во многом зависит от американского военного присутствия дальше на восток. С конца 2019 года США поддерживают базы, разбросанные по восточной части Хасеке и Дейр-эз-Зора до иракской границы. С этих баз американские войска патрулируют территории к востоку от Телль-Тамра, в то время как американские самолеты контролируют небо над тем же районом, время от времени нанося авиаудары по предполагаемым позициям ИГ, в том числе за пределами этого района. Продолжающееся военное присутствие США не является данностью, и само по себе может оказаться недостаточным для поддержания стратегической стабильности в этом районе. США неохотно вмешиваются в урегулирование  противостояния между YPG и Турцией и ясно дали понять о своем желании сократить свои военные активы на Ближнем Востоке; Вашингтон также заявил, что его основное внимание в Сирии по-прежнему уделяется борьбе с ИГ. Тем не менее, представляется маловероятным, что администрация Дж.Байдена выведет войска в ближайшее время; действительно, официальные лица подтверждают, что вывод войск, вероятно, исключен, особенно после хаотичного вывода войск США из Афганистана и последующего захвата власти талибами в этой стране. Со своей стороны, европейские члены Глобальной коалиции по разгрому ИГ сократили как свои дипломатические и финансовые усилия в этом районе до минимума из-за страха столкнуться с Турцией.  В целом, оставшиеся силы США в Восточной Сирии, а также два соглашения о прекращении огня при посредничестве США и России временно заморозили конфликт и предотвратили то, что могло бы привести к более масштабным, дестабилизирующим  регион военными действиями. Но сама провинция не приблизилась к устойчивому развитию. Оставив нерешенными проблемы национальной безопасности Турции наряду с нерешенными вопросами о жизнеспособном государственном управлении для северо-востока Сирии, существующие временные договоренности оставили открытыми двери для новых раундов военной конфронтации, которые могут подорвать усилия по стабилизации и борьбе с терроризмом.

Авторы доклада за отправную точку берут ситуацию статус-кво, созданную  на северо-востоке Сирии в октябре 2019 года, и далее основное внимание уделяетя последующим событиям в Ракке. Во многих отношениях, как показывает доклад, ключевые линии разлома сирийского конфликта, изобилующие хрупкими режимами прекращения огня и конкурирующими местными, региональными и международными интересами, появляются в микросхеме на примере развития ситуации в  Ракке. Доклад основан в основном на более чем 100 интервью в Сирии, США и Турции с гражданскими лицами и сотрудниками служб безопасности, лидерами гражданского общества и общин, работниками по оказанию гуманитарной помощи и обычными жителями, в том числе в районах Ракки, контролируемых правительством, Турцией и СДС. Он также основывается на предыдущих докладах и брифингах International Crisis Group по сирийской войне.

Многоуровневый военный контроль в приграничных районах

Как считают авторы доклада, два года спустя после стремительного вывода американских войск из районов к западу от Камышлы (включая провинцию Ракка) безопасность и управление в там оставались на удивление стабильными. Прибытие российских и сирийских правительственных сил в некоторые районы этой преимущественно арабской провинции вызвало вопросы о способности СДС сохранять контроль, но до сих пор ни одна из сторон не смогла передвинуть новые демаркационные линии. С момента развертывания этих сил их присутствие не привело к расширению влияния режима Б.Асада. Аналогичным образом, Турция и поддерживаемые ею сирийские группировки были ограничены полосой территории, которую они захватили на севере Ракки. В результате контроль над провинцией остается разделенным между тремя конкурирующими силами, при этом СДС сохраняют контроль над большей частью территории провинции.

Возвращение сил режима, которого не было

Резкое сокращение численности войск США в 2019 году вызвало опасения по всей Северной Сирии, что силы безопасности режима могут вновь заявить о себе в районах, которые были вне их контроля в течение многих лет. По мере того как США сворачивали свои базы, СДС достигли альтернативного решения с Россией и сирийским режимом. Командующий СДС Мазлум Кобани (также известный как Мазлум Абди) сказал, что он отправился в Дамаск сразу после начала турецкого вторжения, чтобы заключить такую сделку. Поначалу, по его словам, режим отказался отступить от своего требования, чтобы СДС демонтировали свои службы безопасности и передали все районы и учреждения, находящиеся под их контролем, Дамаску. Руководство YPG отклонило это требование, настаивая на сохранении единства и командования своими гражданскими и военными институтами. Когда стало ясно, что США не будут добиваться полного вывода войск из Сирии, Кобани заявил, что режим при посредничестве России согласился на условия YPG. По словам Кобани,  он согласился на частичную передислокацию сирийской армии в рамках соглашения о военном сотрудничестве с СДС, в том числе в пограничных районах на севере Ракки, для сдерживания любого дальнейшего продвижения Турции и поддерживаемых ей сирийских группировок. Дамаск в то время отмечал эту сделку как полное возвращение государства со всеми его институтами на северо-востоке Сирии. Президент Башар Асад заявил: «Сирийская армия не будет развертываться на северо-востоке Сирии только для того, чтобы играть военную роль и роль в области безопасности. Такая дислокация будет сопровождаться организацией всех государственных учреждений». Хотя возвращение государственных учреждений не состоялось, сирийские войска были развернуты на базе 93-й бригады Сирийской армии в Айн-Исса, к северу от города Ракка, в октябре 2019 года, недалеко от линии соприкосновения с турецкими войсками, а также в Телль-Тамре. Сирийские СМИ также показали видеозаписи, на которых элитные подразделения Республиканской гвардии входят в города Манбидж и Кобани в провинции Алеппо, а также  подразделения сирийской армии, такие как 17-я дивизия и пограничники, которые направляются в города Маликия и Дарбасия в провинции Хасеке. Быстрое развертывание заняло передовые позиции, но большинство этих подразделений впоследствии были выведены из городов в приграничные районы. Их прибытие в последнюю неделю октября и первую неделю ноября 2019 года вызвало большое беспокойство, граничащее с паникой, среди населения. Местные жители пытались найти способы либо бежать из страны, либо заключить «примирительные» соглашения с Дамаском – индивидуальные договоренности с подразделениями безопасности режима о помиловании, позволяющие человеку вернуться домой. Без четкой информации о масштабах режима возвращения и разграничения обязанностей между Дамаском и СДС, жители опасались возмездия и коллективного наказания. Попытки СДС успокоить население провалились по причине отсутствия доверия среди арабов к намерениям YPG. Многие арабы опасаются, что курдское руководство продаст их Дамаску в обмен на компромисс, который позволит YPG сохранить контроль над районами, населенными преимущественно курдами, в обмен на отказ от контроля над большей частью провинции Ракка, в которой арабское население составляет большинство. Однако, вопреки таким опасениям, СДС тщательно ограничили границы и объемы возвращения сирийской армии на север. В отличие от районов на юго-западе Сирии, таких как Дераа, которые вернулись под контроль правительства в июле 2018 года благодаря сделкам между Дамаском и местными повстанческими группировками при посредничестве России, возвращение армии в районы северо-востока, включая районы Северной Ракки, не сопровождалось насилием, арестами или запугиванием населения.  Одной из причин относительно плавного возвращения режима было то, что он был ограничен как по размеру, так и по возможностям. Подразделения сирийской армии были развернуты в определенных районах на границах, определенных СДС. Войскам не разрешается покидать свои базы без согласования с СДС. Им было запрещено участвовать в боевых действиях независимо от решений командования СДС, и в противном случае им разрешается патрулировать только в пределах зон, выделенных СДС. СДС также запрещает им въезжать в центры городов или взаимодействовать непосредственно с населением, тем самым ограничивая их возможности проводить аресты. Несоблюдение этих правил привело к тому, что СДС в нескольких случаях задерживали  сирийских военнослужащих и тем самым сорвали попытки армии установить контрольно-пропускные пункты, чтобы принудить молодежь Ракки к военной службе в правительственной армии. Войска режима, развернутые в Ракке в октябре 2019 года, также были ограничены собственными ослабленными возможностями. Они прибыли плохо экипированными и неподготовленными к вступлению в прямой бой с турецкими или поддерживаемыми ей силами. Турция с самого начала не была политически сдержана присутствием сирийской армии на границе, и она не колебалась атаковать силы режима так же, как она это делала  в случае с  YPG. В результате сирийская армия понесла потери в результате турецких обстрелов и в боях с поддерживаемыми Турцией сирийскими группировками. Малочисленность и недостаточный потенциал сил режима сделали их зависимыми от СДС в плане бесплатного продовольствия и топлива, а также  боевой поддержки. Они также прибегали к грабежам, чтобы обеспечить себя продовольствием. Эта ситуация сохранялась до тех пор, пока Россия не начала направлять военные поставки в армейские подразделения на северо-востоке, включая ночные тепловизионные прицелы и противотанковые управляемые ракеты. Несмотря на это, СДС сохранили военное преимущество, удерживая силы режима под жестким контролем. Дамаск также пытался завоевать лольность насления в районах дислоцирования своих войск  в Ракке, но, похоже, до сих пор это не имело большого успеха. В отличие от других районов Восточной Сирии, таких как Дейр-эз-Зор, Ракка на протяжении всей войны не была центром оппозиционной деятельности, что вызывало  беспокойство СДС о том, что усилия режима могут быть успешными.  Амбиции Дамаска в рамках возвращения себе влияние в Ракке после поражения ИГ в 2017 году, и особенно после того, как режим сумел развернуть там свои войска в 2019 году. Помимо регулярных визитов правительственных и военных чиновников в провинцию, Дамаск целенаправленно  распространял слухи о скором захвате правительством Ракки, тем самым поощряя дезертирство из СДС и повышая моральный дух в рядах сирийских военных. Руководству YPG известно об этих попытках отвлечь население от СДС, но оно не смогло положить им конец. YPG и многие местные жители также считают, что режим активно пытается дестабилизировать районы, находящиеся вне его контроля в Ракке, разжигая недовольство среди арабов, поощряя дезертирство из СДС и организовывая протесты против СДС. СДС пытались блокировать такие действия, арестовывая предполагаемых зачинщиков и активизируя свою собственную работу с местными  арабами, чтобы убедить их в том, что их власть крепка. Как YPG, так и некоторые представители арабских племен утверждают, что режим, а также оставшиеся ячейки ИГ платят людям за установку взрывчатых веществ, проведение нападений и организации пожаров на сельскохозяйственных землях. Независимо от обоснованности таких обвинений, они получили  широкое распространение в Ракке. Общий смысл  происходящего, по-видимому, заключается в том, что, хотя люди приветствовали бы возвращение государственных административных служб, они боятся вновь подвергнуться репрессиям режима. Жители Ракки не хотят возвращения департамента по набору военнослужащих,  армейских военных баз, служб безопасности, отделений партии Баас или полиции.  Местные жители также хорошо осведомлены о ситуации в контролируемых режимом районах Ракки, поскольку существует «сарафанное радио» и постоянная бытовая логистика (торговля, учеба, лечение). При этом население ожидало, что с приходом сил режима, они предоставят им основные услуги, но вместо этого они создали подразделения безопасности и стали мобилизовать в армию  местную молодежь, в то время как грабежи и вымогательство продолжались. Районы Южной Ракки, разрушенные во время войны против ИГ в 2017 году, не были восстановлены и остаются небезопасными. Люди в контролируемых режимом городах и деревнях Ракки, в том числе Расафа, Маадан и Ас-Сабха жалуются на повторяющиеся грабежи, вымогательство и убийства неизвестными боевиками. В целом, и вопреки заявлениям Башара  Асада в 2019 году, развертывание армии в Ракке не привело в полной  мере ни к возвращению правительственных служб, ни к восстановлению реального контроля режима. Вместо этого оно выявило дисбаланс сил на северо-востоке между Дамаском и СДС, которые по-прежнему пользуются поддержкой США. Хотя Дамаск имеет доступ к некоторым местным арабским племенам и влияние среди них, его способность дистанцировать   их от СДС, по-видимому, ограничена до тех пор, пока сохраняется этот дисбаланс.

Ограниченная роль России

Частичный уход Вашингтона с севера Сирии, включая Ракку, по большей части предоставил Москве лишь ограниченную возможность расширить свое присутствие. России удалось дипломатически вмешаться в регион, выступив посредником в соглашении об обороне между СДС и Дамаском и прекращении боевых действий с Турцией. ВС РФ также попали в заголовки СМИ, захватив базы, которые США эвакуировали в 2019 году, но они не смогли эффективно контролировать последующие события. Почти два года спустя способность Москвы расширить свой военный и политический охват в этом районе оказалась ограниченной, по крайней мере, частично из-за того, что США сохранили остаточные силы на месте, а не провели полный вывод. Попытки России вытеснить США с северо-востока, возможно, даже привели к обратным результатам. На фоне поспешного решения Трампа о выводе войск в октябре 2019 года. Москва, возможно, имела тенденцию всячески усложнять присутствие США в Сирии и стимулировать позиции тех официальных лиц в Вашингтоне, которые выступают за полный вывод войск США из Сирии, но вместо этого инциденты на линии соприкосновения побудили США направить дополнительные войска и средства защиты в этот район, что, в свою очередь, похоже, убедило Россию прекратить подобные инциденты. Помимо посредничества в узком оборонном соглашении в октябре 2019 года в то время, когда YPG столкнулась с серьезной угрозой своему присутствию на севере Сирии со стороны Турции, и иногда для  разрешения локальных противостояний между режимом и СДС, попытки Москвы посредничать в урегулировании между YPG и Дамаском также не увенчались успехом. Российские официальные лица обвиняют в этом  жесткую переговорную позицию YPG по отношению к Дамаску, которую они рассматривают как функцию уверенности группы в продолжающейся защите со стороны США. Курдская администрация, в свою очередь, изображает позицию Дамаска как бескомпромиссную, и не выражает доверия к  России как гаранту возможных сделок с режимом.    Кроме того, какое бы доверие ни существовало между YPG и Россией, оно рассеялось после того, как Москва дала «зеленый свет» Турции на  нападение  на преимущественно курдский район Африн на севере Сирии в начале 2018 года, о чем YPG не забыло. Со своей стороны, Турция обвиняет Россию лишь в частичном выполнении  своих обещаний на северо-востоке Сирии. Согласно соглашению между Анкарой и Москвой в октябре 2019 года, российская военная полиция и сирийские пограничники должны были облегчить удаление бойцов YPG и их вооружения вдоль турецко-сирийской границы на  глубину в 30 километров. Российские чиновники говорят, что они выполняли это обязательство, но  официальные лица Турции утверждают, что Москва даже не пыталась убедить YPG отказаться от контроля над пограничной областью. В российско-турецком соглашении также говорится: «Все элементы YPG и их оружие будут выведены из Манбиджа и Талль-Рифаат». Однако на сегодняшний день YPG продолжает действовать во всех пограничных районах северо-востока Сирии, которые не удерживаются Турцией; курды также удерживает Манбидж и присутствует рядом с силами режима в Талль-Рифаате. YPG также регулярно обстреливали контролируемые Турцией районы с территории, находящейся под защитой России, такие как Талль-Рифаат, что привело к гибели двух турецких военнослужащих в октябре 2021 г. В то время как Анкара поначалу мало говорила о том, что Москва не выполнила свою часть сделки, турецкие официальные лица начали выражать все большое разочарование по поводу того, что они считают невыполненным обещанием. Россия смогла отметить только одно заметное достижение в октябре 2019 года, когда она получила контроль над частями стратегической автомагистрали М4, соединяющей Алеппо с северо-востоком. Трасса М4 была жизненно важным маршрутом для торговли и гуманитарной помощи в Ракку из Северного Ирака, а также является  главной логистической  артерией для военных поставок из оплота YPG в Камышлы в Ракку. YPG была вынуждена передать контроль над частями шоссе России для  защиты ее от турецких ударов, хотя нападения на трассу М4 с удерживаемой Турцией территории продолжаются с перерывами, нарушая движение и часто делая дорогу небезопасной, в том числе для коммерческих и военных конвоев, сопровождаемых Россией. Помимо этой выгоды, российские и правительственные силы не смогли серьезно расширить свое присутствие. На этом фоне некоторые высокопоставленные официальные лица США заявили о том, что они видят военное присутствие США в Сирии, как  необходимый фактор для предотвращения там  насилия и дестабилизации обстановки в регионе, потенциально восприимчивым для возрождения ИГ. Соответственно, Москва, похоже, больше сосредоточена на сохранении своего существующего присутствия, чем на попытках его расширить.

Проблемы управления

По линии военного контроля управление в Ракке разделено на три зоны, каждая из которых имеет свой особый порядок действий и сложный набор задач. Дамаск контролирует «карманы» на  юге провинции вдоль реки Евфрат, турки и их сирийские прокси  создали свои собственные управляющие советы в районе Талль-Абьяд (а также в Хасеке и городе Рас эль-Айн), и СДС через  аффилированные с ними местные советы продолжают контролировать значительную часть Ракки. Поддержка США позволяет СДС направлять ресурсы и оплачивать текущие расходы автономного управления. США и коалиция также обучают и оснащают как СДС, так и силы внутренней безопасности, связанные с автономной администрацией. Кроме того, СДС получает политическую и дипломатическую поддержку благодаря взаимодействию с США и другими членами коалиции. СДС, в которых доминируют курды, создали относительно эффективную администрацию в провинции с арабским большинством, но эта система имеет свои  недостатки. Основными проблемами, как отмечает местное население, являются подавляющее влияние подготовленных РПК партийных кадров на принятие административных решений; непрозрачность связанных с СДС предприятий по зарабатыванию денег и определенных стратегий, таких как принудительный призыв на военную службу и сокращение субсидий на хлеб и топливо; и предполагаемая коррупция на местном уровне. Эти особенности правления СДС временами отталкивали местных жителей и вызывали беспорядки. Что бесспорно, так это то, что Ракка пережила значительную трансформацию с 2017 года, когда применение  авиации коалиции в рамках борьбы с ИГ привело к тому, что почти 70% города Ракка и его окрестностей были уничтожены. Жители говорили о разрушениях ошеломляющего масштаба. При поддержке США и СДС затем началось восстановление основных служб как в городе, так и в его окрестностях. Эта  работа велась совместно с рядом местных организаций, финансируемых Западом. Гражданский совет Ракки, административный руководящий орган, связанный с СДС, нанимает и выплачивает заработную плату более чем 9000 государственным служащим, включая учителей. Это число увеличилось по мере ухудшения экономических условий в районах, контролируемых правительством, что побуждает людей искать возможности в районах, контролируемых СДС, где автономная администрация выплачивает заработную плату в десять раз выше, чем в районах, которые контролирует режим.