О факторах, влияющих на отношения Ирана с арабскими монархиями Персидского залива. Часть 2

Современное развитие событий в регионе еще раз продемонстрировало непростой характер отношений Ирана с арабскими государствами Персидского залива. Визит министра иностранных дел ОАЭ в Дамаск в первой декаде ноября 2021 г. не только имел целью обеспечить возврат САР в «арабскую семью», но и был тесно связан с характером взаимоотношений стран ССАГПЗ с ИРИ. Сохраняющаяся вооруженная конфронтация на Ближнем Востоке, события в Сирии,  Ливане, Ираке, Афганистане, Тунисе и продолжающиеся свыше года марши протеста в алжирской столице взволновали арабских лидеров. Вероятность повторения некоего подобия «арабской весны» особенно беспокоила арабские монархии Персидского залива, которые сегодня оказались в непростой ситуации.  Очевидный провал стратегии США на Ближнем Востоке, что явно видно на примере Афганистана, Сирии, Ирака, дает Ирану временное преимущество, чтобы укрепить свои позиции в регионе. Пока  американская администрация разрабатывает новую стратегию в регионе, для аравийских монархий важно выиграть время, чтобы не обострять отношения с Ираном и сохранить внутреннюю стабильность и безопасность в своих государствах. Поэтому в ходе переговоров с Б.Асадом  Абдалла бен Заид дал ясно понять, что аравийские монархии не ставят вопрос нормализации отношений с САР в зависимость от изменения характера отношений Дамаска с Тегераном. Тем более что многие руководители аравийских монархий пришли к убеждению, что разбить стратегическое партнерство  Дамаска и Тегерана, в обозримой перспективе практически невозможно. Несмотря на нерешенность проблемы островов в Персидском заливе,  в Абу-Даби сегодня предпочитают не будировать это вопрос, чтобы не раздражать Иран. ОАЭ заинтересованы в развитии торговых отношений с Тегераном. Иран обеспечивает более 40% доходов внешней торговли ОАЭ. аравийские монархии также готовы поддержать  переговорный процесс в Вене по иранской ядерной программе, чтобы дать возможность США быстрее определиться в отношении к Ирану и его ядерной проблеме. Аравийские монархии настаивают на включении в число переговорщиков КСА и ограничении ядерного потенциала ИРИ. Однако, в действительности, многие из них сомневаются в успехе США на переговорах с Ираном и готовятся активизировать свои отношениях с Россией и Китаем, в случае провала американской администрации. При этом аравийские монархии активно поддержали визит специального посланника Р.Мэлли в Тегеран и ряд столиц арабских стран Персидского залива.  Изменившаяся ситуация в регионе и явное военно-экономическое превосходство Тегерана в Персидском заливе, заставляет арабские государства этого субрегиона временно забыть о своих прежних амбициях. «Малые» арабские монархии Персидского залива обеспокоены, прежде всего, собственной безопасностью и поэтому предпочитают игнорировать военно-политическое присутствие Тегерана в Ираке, Сирии и Ливане. Показное игнорирование аравийскими монархиями присутствия Тегерана в указанных странах вполне устраивает Израиль (пока это не затрагивает напрямую интересы безопасности еврейского государства). Активная политика Ирана в ряде арабских стран постоянно провоцирует внутренние конфликты в них и межарабские разногласия, что Израиль использует в своих интересах. Для арабских монархий Персидского залива этот вопрос приобретает особую актуальность в связи с неудавшейся попыткой нормализации отношений Ирана с КСА. В последние десятилетия, несмотря на спорадические контакты между двумя странами, природа их двусторонних отношений оставалась неизменной. Иран и КСА относились друг к другу с взаимным недоверием и подозрительностью. Изменение внутриполитической ситуации внутри КСА и Иране на фоне охвативших Ближний Восток событий подтолкнули страны к тому, чтобы начать процесс переосмысления характера двусторонних связей. В начале октября 2021 г. в арабских и западных СМИ стала просачиваться информация о возможной нормализации отношений между Ираном и КСА. Действительно, после 2016 г. представители КСА и Ирана провели в Багдаде 4 раунда переговоров, в ходе которых обсуждались различные варианты восстановления  двусторонних отношений. В первых числах октября 2021 г. министры иностранных дел КСА и ИРИ последовательно сделали заявления о ведущихся между Тегераном и Эр-Риядом переговорах. Так, министр иностранных дел КСА Фейсал бен Фархан сообщил о том, что в 20-х числах сентября 2021 г. в Багдаде завершился 4-й раунд переговоров между представителями двух стран. Он подчеркнул особый характер этой встречи, которая впервые прошла после избрания нового президента ИРИ  Э.Раиси. Действительно уровень саудовско-иранских контактов был немного повышен. В работе 4-ого раунда приняли участие государственный министр КСА по иностранным делам Адель аль-Джубейр и генеральный секретарь Высшего совета национальной безопасности ИРИ Али Шамхани. Буквально через несколько дней после своего саудовского коллеги иранский министр иностранных дел Хосейн Амир-Абдоллахиан в ходе  выступления в  Бейруте сообщил о некоторых аспектах 4-ого раунда переговоров в Багдаде.  По словам иранского министра саудовско-иранские переговоры двигались в верном направлении. Между КСА и ИРИ были достигнуты специальные договоренности по особым вопросам двусторонних и региональных отношений. Прошедшая в сентябре 2021 г. в Багдаде серия саудовско-иранских встреч могла в недалекой перспективе дать определенные результаты в плане нормализации двусторонних отношений. По оценке иракских экспертов, в ближайшие недели после окончания парламентских выборов в Ираке можно было ожидать 5-й раунд саудовско-иранских переговоров. Договаривающие стороны рассчитывали, что в отличие от прежних контактов, он  принесет  конкретные результаты, в виде официальных договоренностей по ключевым вопросам двусторонних отношений. Несмотря на то, что ирано-саудовские переговоры проходили в сугубо закрытом режиме, а суть обсуждаемых вопросов тщательно скрывалась, ряд  признаков вторичного характера указывали на то, что в Эр-Рияде и Тегеране было общее желание нормализовать характер двусторонних отношений. На данном этапе речь шла об открытии консульских представительств, развитии торгово-экономического сотрудничества и поиска путей урегулирования конфликта в Йемене. До разрыва отношений между Ираном и КСА  ежегодный объем товарооборота двух стран в период с 2006 по 2016 гг. составлял 200 млн долларов. Что касается политической сферы, то политика США двойных стандартов в отношении Ирана и КСА побудила их к выходу на прямые контакты. В Иране уже порядком устали от политической игры США, которые одновременно оппонировали Ирану и пытались возобновить с ним переговорный процесс по «мирному атому». Подобные действия США были продиктованы в первую очередь несогласованностью действий внутри американской администрации и отсутствием внятной общей позиции США и их европейских партнеров. После того как США демонтировали и вывезли с территории КСА комплексы ПРО «Патриот», внутри саудовского руководства окончательно сформировалось убеждение что в сложившейся ситуации на Ближнем Востоке Эр-Рияд уже не может целиком полагаться на США в вопросах защиты своей национальной безопасности и обеспечения саудовских интересов в регионе. Что же касается вооруженного конфликта в Йемене, то Иран и КСА в случае достижения согласованного политического решения были вполне способны самостоятельно его урегулировать. Несмотря на серию вооруженных атак хоуситов в канун 4-ого раунда саудовско-иранских переговоров, Эр-Рияд намеренно сделал вид, что не связывает йеменский кризис с ходом переговорного процесса. По оценке саудовских военных экспертов, атаки хоуситов не представляли прямой угрозы для национальной безопасности КСА. Куда большую обеспокоенность садовские военные проявляли в отношении национальных нефтеперерабатывающих предприятий и нефтепромыслов, маршрутов доставки нефти в Персидском заливе в случае дальнейшей эскалации вооруженного конфликта в Йемене. Со своей стороны, иранский министр иностранных дел в ноябрьском интервью  American CNBC  заявил, что Тегеран никогда не видел пути решения конфликта в Йемене, кроме как политическими средствами.  Несмотря на десятилетиями наработанный общий негативный фон в отношениях между Эр-Риядом и Тегераном, в обеих странах всегда были силы несогласные с  враждебным курсом КСА в отношении ИРИ. Изменения внутриполитического характера в обеих странах могли повлиять на нормализацию ирано-саудовских связей. Естественно, непростая история арабо-иранских отношений и религиозный фактор оказывали значительно большее влияние на этот процесс, чем в случае нормализации отношений Ирана с другими арабскими странами. Ваххабизм как государственная идеология КСА определил заведомо отрицательное отношение саудовских властей к Ирану. Часть властной элиты КСА, близкая к наследному принцу Мухаммеду бен Сальману считала, что если ему удастся реализовать планы общественного переустройства королевства путем новой самоидентификации саудовского социума на основе идей партикулярного национализма, прежний характер связи дома Аль-Сауд и ваххабизма может измениться. С другой стороны, после Исламской революции 1979 политизированная версия шиизма стала основой государственной идеологии и инструментом внешней политики ИРИ. На деле она сужала горизонты внешней политики Ирана и ограничивала возможности для маневра на Ближнем Востоке. Любые новации в этом плане могли также оказать влияние на изменение характера ирано-саудовских отношений. Изменение характера системы международных отношений и региональной политики, баланса сил на Ближнем Востоке непременно скажутся на характере ирано-саудовских связей. На деле так и произошло. До конца 2021 г. обе стороны заявляли о достигнутом прогрессе в сближении позиций Эр-Рияда и Тегерана и формировании общей позиции по обсуждаемым вопросам. Однако  дипломатический кризис между КСА и Ливаном осенью 2021 г. поставил под вопрос примирение между Эр-Риядом и Тегераном. В последние годы позиции КСА в Ливане несколько ослабли, в том числе из-за отношения Эр-Рияда к вооруженному конфликту в Сирии. Предпринятые КСА на фоне переговоров с Ираном попытки укрепить свои позиции в Ливане натолкнулись на скрытое сопротивление ливанской «Хизбаллы», которая является крупнейшей военно-политической силой в Ливане, и подчиняется исключительно приказам из Тегерана. Саудовско-ливанский кризис отразил весь спектр расхождений  между Эр-Риядом и Тегераном по вопросам безопасности на Ближнем Востоке. По мере разрастания кризиса между Эр-Риядом и Тегераном, стороны обменялись рядом нелицеприятных заявлений, которые могли означать, что восстановление дипломатических отношений между КСА и ИРИ откладывается на неопределенное время. Так, спикер Комитета по внешней политике и безопасности иранского парламента М.Мешкини фактически обвинил Эр-Рияд в затягивании переговорного процесса с Ираном. Ему вторил министр иностранных дел ИРИ Абдоллахиан, который дал понять, что КСА не заинтересовано в налаживании отношений с Ираном. В свою очередь, министр иностранных дел Саудовской Аравии Фейсал бен Фархан подчеркнул, что можно вести речь о кризисе в Ливане, который, по его словам, находится под контролем Тегерана. Действительно, Эр-Рияд неоднократно обвинял Иран в поддержке экстремистских и сепаратистских движений в Йемене, Ливане, Сирии, Ираке. На самом деле разногласия между КСА и ИРИ выходили далеко за пределы конфликта в Йемене и Ливане и имели экзистенциональный характер. Что же касается ирано-саудовских переговоров, то они утратили свою перспективу, когда хоуситы усилили свои атаки на саудовские позиции в октябре 2021 г. И, несмотря, на демонстративное игнорирование Эр-Риядом этого факта, в саудовском военном руководстве ясно осознавали, что подобные действия хоуситов могли быть совершены исключительно с молчаливого одобрения Тегераном. В сложившейся ситуации Саудовская Аравия решила восстановить прежний объем отношений с Пакистаном, которые заметно охладели после отказа Исламабада поддержать КСА в йеменском конфликте в 2015 и  2018 гг. Эр-Рияду было сложно забыть нанесенные в сентябре 2019 г.  удары по нефтяным объектам на саудовской территории в районе Абкейк и Хурейс.  В свое время КСА затратило миллиарды долларов на поддержку ядерной программы Пакистана в надежде на то, что Исламабад сможет создать для Эр-Рияда ядерный «зонтик», который защитит королевство от возможных ударов Ирана. При этом саудовские руководители не обольщались на счет Исламабада. Они отдавали себе ясный отчет в том, что в случае вооруженного конфликта с Ираном Пакистан не станет сражаться «в одном окопе» с КСА.  Основные опасения Эр-Рияда были связаны с возможными ударами США и Израиля по Ирану. В этом случае КСА рассчитывало на то, что Исламабад окажет саудовцам необходимую военно-политическую поддержку, чтобы не допустить иранских ударов по территории королевства. Подобные опасения арабских монархий Персидского залива имели достаточно обоснованный характер. В последние годы Персидский залив стал превращаться в новый район конфронтации между Ираном и Израилем.  В начале 2000 г. в ряде арабских столиц и Израиле заговорили о возможности установления арабо-суннитского и израильского альянса против шиитского Ирана. Через два десятилетия эти планы стали реализовываться в виде «Авраамовых соглашений».  Летом 2020 г. были подписаны договоры о нормализации отношений между Израиле и рядом арабских государств Персидского залива. Данное событие, несомненно, носило позитивный характер и могло бы при определенных условиях заложить основы для создания новой системы региональной безопасности на Ближнем Востоке. Подписание указанных соглашений отражало новый тренд развития  ситуации в регионе, в котором идея нормализации отношений арабских стран и Израиля занимает не последнее место. Тем более, все больше арабских государств начинало разделять указанную идею и пересматривать свои прежние установки в отношении Израиля. Во многом это происходило под воздействием процессов, которые породили события «Арабской весны». Все больше арабских руководителей начинали осознавать, что главная опасность исходит не столько от Израиля, сколько от местных радикальных исламистов, рвущихся к власти и крупных региональных соседей в лице Турции и Ирана, которые стремятся поделить регион на зоны своего влияния. Несмотря на это, арабо-израильское примирение вызвало неоднозначную реакцию, как на региональном, так и международном уровнях. После подписания  соглашений  между Израилем, Бахрейном и ОАЭ, Иран резко ужесточил антиизраильскую риторику. Особое раздражение Ирана вызывало торжественное открытие посольства Израиля в Манаме. Иран был крайне недоволен посещением министром иностранных дел Израиля  американских военных объектов на Бахрейне. По оценке иранских военных, Израиль стремился превратить Бахрейн и ОАЭ в новый плацдарм для ведения активной разведывательной деятельности против Ирана. География Бахрейна, его близость к Ирану позволяли создать там идеальную разведывательную базу Израиля против Ирана.  Тегеран полагал, что сокращение объема турецко-израильского сотрудничества в сфере безопасности, побудило Израиль обратить внимание на Бахрейн и начать инвестировать в создание разведывательной инфраструктуры против Ирана. В случае расширения Израилем своей деятельности на Бахрейне, Иран планировал усилить свое военное присутствие в прибрежных водах Бахрейна и начать проводить спецоперации на его территории. Особую активность в этом вопросе проявлял КСИР. В начале октября 2021 г. на своем сайте КСИР  поместил угрозы в адрес властей Бахрейна и сделал ряд резких заявлений в связи с визитом министра иностранных дел Израиля в Манаму. Действительно, во время своего визита на Бахрейн израильский министр посетил 5-й американский флот США, На борту одного из эсминцев он провел переговоры с представителями Бахрейна о возможности организации совместной обороны против иранской угрозы. Одновременно министр обороны Израиля встретился с командованием 5-го флота США и пытался договорить о совместных операциях в случае нарастания военной угрозы со стороны Ирана. В качестве оправдания израильских акций на Бахрейне, США в течение последних лет неоднократно обвиняли Иран в поддержке оппозиционных группировок на Бахрейне (Ассоциация народного согласия, «Аль-Махтар» и «Аль-Аштар») с целью подготовки условий для свержения законной власти в стране. С другой стороны, Иран вынужден считаться с тем, что Бахрейн тесно связан с другими монархиями Персидского залива, которые в условиях «арабской весны» продемонстрировали свою решимость обеспечить защиту правящих режимов вооруженным путем. В тоже время, иранская дипломатия и закордонные подразделения КСИР обладают достаточно обширным запасом методов и средств, чтобы обойти практически любые препятствия и подорвать  идущие вразрез иранским интересам соглашения на  региональном уровне. Арабские монархии Персидского залива хорошо знают об этом. Так как Иран не раз демонстрировал свои способности на практике. В феврале 2020 г. на одном из заседаний Стратегического совета ИРИ по международным делам прозвучала идея об организации новой мощной палестинской интифады при массированной поддержке ИРИ. А в сентябре 2020 г. представители руководства ХАМАСа и ливанской «Хизбаллы» договорились о более тесном сотрудничестве по ключевым военно-политическим вопросам. В сложившейся ситуации было бы уместным упомянуть о скрытых контактах ИРИ с «Аль-Каидой» (запрещена в России), с помощью которых Иран может попытаться радикализовать палестинцев. Иран на постоянной основе открыто оказывал поддержку ХАМАСу и «Исламскому джихаду». Более осторожно и скрытно Иран поддерживал нерегулярные контакты с представителями «Аль- Каиды» и «Талибана» (еще до прихода его к власти в Афганистае) по мере необходимости. По оценке ряда представителей американских спецслужб, впервые контакты между Ираном и «Аль-Каидой» были зафиксированы после терактов 11 сентября 2001 г. Отношения между ними носили весьма неровный характер и отличались взаимным недоверием и цинизмом. Однако когда речь шла об интересах национальной безопасности Ирана, Тегеран не брезговал пользоваться логистической и военной поддержкой «Аль-Каиды» в проведении операций против Израиля и США. Известно, что в своей пропагандистской деятельности «Аль-Каида» постоянно уделяла внимание палестинскому вопросу. Так, после решения США перевести в 2018 г. свое посольство в Иерусалим Айман аз-Завахири публично осудил бездеятельность арабских стран и призвал мусульман к вооруженному джихаду против арабских правительств и США. В 2019 г. после признания США Голанских высот территорией Израиля А.аз-Завахири призвал палестинцев к атакам смертников на Израиль и его объекты. В тоже время отношение «Аль-Каиды» к палестинскому делу носит неопределенный характер. Воинственная риторика «Аль-Каиды» по палестинскому вопросу не сопровождалась конкретными операциями, что вызывало резкую критику в джихадистких и такфиристских кругах. Однако существует гипотетическая опасность, что рано или поздно «Аль-Каида» под воздействием Ирана может начать действовать и перейти от слов к делу. В 2015 г., по некоторым данным (требуют дополнительной проверки – авт.) иранские власти освободили из-под домашнего ареста 5 старших оперативников «Аль-Каиды», удерживаемых на территории ИРИ.  При этом двое из них Сейф аль-Адель и Абу Мухаммед аль-Масри (оба египтяне — авт.) оставались в Иране, откуда, по всей видимости, пытались помогать руководить деятельностью организации. Трое других, в том числе заместитель аль-Завахири по египетскому досье Абу Хейр аль-Масри, Халед аль-Арури (старший оперативник по иорданскому досье) и Сари Шихаб вошли в состав проиранских сил, действовавших на территории Сирии. Предоставление Ираном убежища ряду руководителей «Аль-Каиды» с тем, чтобы предотвратить враждебные действия организации в отношении ИРИ и ее интересов, сопровождались существенной логистической поддержкой ее оперативников. В свою очередь Иран мог рассчитывать на ответные действия со стороны организации. Несмотря на свою доктрину ограниченного сотрудничества и взаимодействия в условиях враждебного окружения и контролируемого характера такого сотрудничества, «Аль-Каида» может пойти на сотрудничество с Ираном с учетом оправданного риска и очевидной выгоды. Одним из требований, которые США предъявляют Ирану в рамках переговоров по ядерной программе, является полный отказ ИРИ от каких-либо контактов с «Аль-Каидой». На деле США хотели бы развернуть Иран против организации и заставить Тегеран вступить в общий фронт борьбы с «Аль-Каидой». Однако на практике все может обернуться иначе.  Тем более, палестинцам по сути нечего терять в складывающейся сегодня ситуации. Они давно лишились реальной поддержки большинства арабских руководителей. Шанс на продвижение идеи о создании двух государств был утрачен еще в 1993 в результате соглашений в Осло. Другая возможность решить палестинский вопрос политическим путем была похоронена в июле 2000 г. в Кемп-Дэвиде. В такой ситуации, аравийские монархии опасаются, что примирение с Израилем может породить иные виды угроз и косвенно способствовать расширению иранской «оси сопротивления»  с привлечением в нее новых элементов, в том числе и «Аль-Каиды» (естественно, неофициально – авт.).  В целом, отношения Ирана с арабскими монархиями Персидского залива носили уникальный характер и определялись географическим и демографическим факторами. Географическая близость Ирана и аравийских монархий,  различия в размере территории, составе и численности населения, наличие в арабских странах иранских общин придавало специфический характер их отношениям и определяло их динамику. В тоже время межарабские отношения и взаимные обязательства накладывали свой отпечаток на отношения арабских монархий Персидского залива с Ираном. Тот факт, что безопасность  монархий Персидского залива обеспечивалась США, оказывал влияние на динамику их отношений с ИРИ, которая развивалась в зависимости от отношений ИРИ и США. Нормализация американо-иранских отношений и изменение политики США в регионе, несомненно, положительно скажутся на развитии отношений ИРИ с арабскими монархиями Персидского залива.

62.99MB | MySQL:104 | 0,746sec