Международная кризисная группа (Бельгия) 18 июля с. г. выпустила  доклад под названием   «Сдерживание стойкого ИГ в Центральной и Северо-Восточной Сирии».

Вступление

После своего территориального поражения в Центральной Сирии в 2017 году и на северо-востоке Сирии и в Северном Ираке в 2019 году «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России) провело изощренную повстанческую кампанию, разбросанную по этим регионам двух стран. Различные внутренние и международные субъекты, контролирующие эти районы, редко сотрудничают в своих усилиях по борьбе с ИГ и фактически часто работают друг против друга, что отвечает интересам группировки боевиков. ИГ, напротив, рассматривает эти пограничные зоны как взаимосвязанные театры военных действий, что создает значительную степень ее гибкости в стратегии по восстановлению своего доминирования там. Дамаск, главным приоритетом которого всегда была борьба с повстанцами, выступающими против режима, начал крупную кампанию по борьбе с ИГ только в мае 2017 года, после того как отбил у повстанцев крупнейший город страны Алеппо и частично заморозил линию фронта в этой битве. Вместе с Россией и Ираном режим в течение этого месяца преследовал ИГ на трех фронтах, начиная с восточной провинции Алеппо, затем в Восточном Хомсе и, наконец, в Восточной Хаме. К середине сентября эти наступательные действия отбросили боевиков ИГ обратно к Евфрату в центральной части Дейр-эз-Зора. 28 сентября 2017 года ИГ предприняло свою последнюю серьезную контратаку на силы режима, получившую название «Ааль-Аднани», что позволило ей ненадолго достигнуть административной границы Дамаск-Хомс, прежде чем отступить. 9 ноября Дамаск объявил о разгроме ИГ к западу и югу от Евфрата. Примерно в то же время Силы демократической Сирии (СДС) вооруженное крыло возглавляемой курдами автономной администрации, которая управляет, большей частью Северо-Восточной Сирии отвоевали Ракку, город на Евфрате. С конца 2017 года по март 2019 года СДС при поддержке возглавляемой США Глобальной коалиции по разгрому ИГ постепенно захватили оставшуюся подконтрольную ИГ территорию в восточной части Дейр-эз-Зора, вдоль северо-восточного берега Евфрата. Вынужденные действовать в русле партизанской войны в Центральной Сирии, боевики ИГ периодически нападали на правительственные, российские и иранские подразделения в контролируемых режимом районах  Дейр-эз-Зор на западе, в Хомсе на востоке и  Ракке на юге. После своего окончательного территориального поражения в Багузе в марте 2019 года ИГ перешло к тактике повстанческой войны и на северо-востоке. Методы работы ИГ были неоднозначными, объединяя усилия опытных подразделений под центральным командованием с операциями разрозненных ячеек, которые, по-видимому, руководствуются сигналами группы о целеуказаниях в средствах массовой информации. Таким образом, ИГ смогло поддерживать необходимый темп в рамках проведения  небольших локальных  операций в районах, контролируемых СДС. С помощью минных засад, перестрелок и убийств, в основном арабов, близких к СДС, а также путем вымогательства, это вызывало повсеместный страх среди населения.  Оно сосредоточило свои атаки в определенных районах Дейр-эз-Зора, но также атаковала районы дальше на север и запад, такие как южный и восточный район Хасеке, сельская местность Ракка и город Манбидж. Эти постоянные атаки на низком уровне достигли более высокого уровня в начале 2022 года, когда боевики ИГ атаковали тюрьму Аль-Синаа в Хасеке, а затем вступили в двухнедельную уличную битву с подразделениями СДС в соседнем районе Говайран. Масштабы побега из тюрьмы вызывает серьезные опасения по поводу способности группировки боевиков наращивать свой потенциал в нестабильных частях страны и проводить резонансные и стратегически важные операции.

В этом докладе западных  экспертов представлена сложная реальность постоянного присутствия ИГ в Сирии, основное внимание уделяется центру и северо-востоку страны. Он основан на исследованиях в четырех отдельно контролируемых частях Сирии, проведенных в ходе более чем ста личных и дистанционных интервью с офицерами службы безопасности и военными сирийского режима, СДС и союзными силами, исламистскими боевиками из «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ, запрещена в России), поддерживаемой Турцией Сирийской национальной армии (СНС) и других лиц как в центре, так и на северо-востоке Сирии, а также официальных лиц США. В докладе также отражены личные интервью с бывшими боевиками ИГ и сочувствующими им в Сирии.  Отдельный брифинг Международной кризисной группы будет посвящен деятельности ИГ на северо-западе Сирии, которое сталкивается с определенными проблемами. ХТШ, доминирующей силе в Идлибе, удалось подавить большинство попыток боевиков  ИГ создать там активную сеть, особенно после прекращения огня между Турцией и Россией в марте 2020 года. Тем не менее многочисленные неформальные лагеря перемещенных лиц, слабо управляемые правительством, представляют собой серьезную проблему в плане безопасности и рекрутинга новых боевиков. В поддерживаемых Турцией удерживаемых повстанцами зонах на севере Алеппо, а также в восточных районах, перешедших под контроль Турции в результате операции «Источник мира» в 2019 году, ИГ сохраняет свое присутствие. Его элементы используют в своих интересах конкуренцию между сирийскими повстанческими группировками и несогласованную зону контроля между ними для поиска транзитных маршрутов и временного убежища. В середине июля в результате авиаудара США был убит высокопоставленный командир ИГ на северо-западе Сирии.

Противодействие ИГ в Бадии

Полоса пустыни в Центральной Сирии, известная как Бадия, стала плацдармом для сторонников ИГ как на северо-востоке Сирии, так и в Ираке. Поскольку она находится на номинально контролируемой режимом территории, область сама по себе также является важным плацдармом для ИГ. Бадия представляет собой горно-пустынную местность и простирается от восточной части Хомса до Евфрата и от иракской границы до южной части Алеппо, охватывая большую часть Хомса, северо-восточную Хаму, южную часть Ракки и западную часть до Дейр-эз-Зора. Западные аналитики и политики долгое время упускали из виду значение Бадии, отчасти потому, что им трудно получать точную информацию из этого района. Сирийская правительственная армия, Россия и Иран борются с ИГ в Бадии уже четыре года, добившись определенного успеха только в 2021 году. Бадия служила тыловой базой ИГ по крайней мере с 2019 года. Группировка хранила там оружие и припасы в пустыне, организовала тренировочные лагеря и создала убежища, в которые боевики и командиры отступают, когда испытывают давление на других фронтах.  В настоящее время  стратегическая цель ИГ в Центральной Сирии, по-видимому, состоит в том, чтобы защитить эти активы, не давая силам режима Асада укрепить контроль над регионом. С этой целью ячейки ИГ начали регулярно нападать на сирийскую правительственную  армию и союзных ополченцев в начале 2020 года, действуя как в координации, так и независимо, когда это было необходимо. Значительные  российские и иранские военные операции против ИГ в первой половине 2021 года вынудили его ячейки отступить вглубь Бадии. В то время как активность ИГ в Центральной Сирии уменьшилась, очевидно, что группировка не изменила свою общую стратегию в стране и продолжает совершать периодические, но смертоносные нападения на силы режима Асада. ИГ заложило основу для возрождения своего повстанческого движения в Центральной Сирии, как только оно начало терять территорию в 2017 году. В течение первых нескольких лет эти ячейки, по-видимому, действовали в очень децентрализованной структуре. В то время как нападения произошли в Бадии еще в октябре 2017 года, ИГ начало заявлять о некоторых из них только в середине 2018 года. В конце 2017 и начале 2018 года активность ИГ была сосредоточены на городском поясе вдоль западного берега Евфрата между Маядином и Букамалем, а не на более отдаленных южных районах Ракки и восточной мухафазы (провинции) Хомс. В 2018 году ИГ воспользовалось озабоченностью режима Асада и России крупными наступлениями в Дамаске, Дераа и Идлибе, чтобы постепенно расширить свое присутствие за пределами Дейр-эз-Зора до Восточного Хомса, более центрального и горного района, обеспечивающего доступ к Южной Ракке и Восточной Хаме. ИГ потратило вторую половину 2018 года на восстановление своих сетей в Южной Ракке, продолжая эту работу в 2022 году. ИГ активизировало выделение ресурсов ячейкам в Бадии и создало систему более непосредственное командования ими после своего территориального поражения в Багузе в марте 2019 года. Нападения в западной части Дейр-эз-Зора и Хомса достигли почти годичного максимума в апреле 2019 года, и ячейки ИГ впервые за время своего мятежа захватили новую территорию, когда они изгнали силы режима из Джебель-Бишри, высокогорья на перекрестке Ракки, Дейр-эз-Зора и Хомса.

В течение оставшейся части 2019 года ИГ постепенно расширяло свои операции в Восточном Хомсе и Западном Дейр-эз-Зоре, а его ранее спорадическая активность в Южной Ракке стала более устойчивой. Опираясь на этот фундамент, в первой половине 2020 года ИГ распространилось на окраины Бадии в Восточной Хаме и Южном Алеппо, а затем активизировала свою деятельность по всему региону во второй половине года. Число нападений в рамках минно-взрывной войны увеличилось в Хаме, Алеппо и Ракке. Поскольку ИГ расширило свои операции в 2019 и 2020 годах, его боевики полагались на поддержку  местного населения, чтобы выжить в бесплодной Бадии. Ячейки ИГ торговали с жителями Восточного Хомса и Дейр-эз-Зора, приобретая столь необходимые товары первой необходимости. Но они также прибегали к кражам скота в Восточной Хаме. Сбор средств осуществлялся и с помощью рэкета одного сирийского «нефтяного барона» недалеко от Дамаска. Действуя в качестве посредника режима, этот человек якобы имел дело с ИГ на протяжении всего его существования, покупая нефть у группировки, когда она владела скважинами, а затем платя ей (от имени режима) за то, чтобы она воздерживалась от нападений на месторождения или его грузовики после того, как она потеряла контроль над этой зоной в 2017 году. Тем не менее, по мере того, как экономика Сирии продолжала ухудшаться в 2021 году, деградировала и местная торговля, а вместе с ней и способность ИГ приобретать предметы первой необходимости. В течение 2021 года гражданские лица в Восточном Хомсе и сельских районах западного Дейр-эз-Зора мигрировали в городские центры на западе Сирии или вдоль Евфрата, тем самым снижая базу ключевых торговых партнеров для ячеек ИГ. В Дейр-эз-Зоре иранский Корпус стражей Исламской революции (точнее, группа иранских офицеров, поддерживаемых афганскими, пакистанскими и сирийскими боевиками), как сообщается, расширила свое присутствие от Букамаля до Маядина, попутно добиваясь лояльности  местных торговцев, оказывая дополнительное давление на местную торговлю, на которую опирались ячейки ИГ. Новые военные развертывания и транспортная политика, принятые режимом в начале 2021 года также нанесли ущерб финансовым операциям ИГ. Гражданские и коммерческие транспортные средства начали проезжать через Центральную Сирию колоннами, сопровождаемыми сирийской армией и российскими вертолетами. Эта новая политика положила конец нападениям ИГ на автомагистрали, в то время как режим Асада и Россия смогли усилить защиту небольших нефтяных и газовых месторождений в Бадии. Барьеры безопасности режима в значительной степени снизили угрозу, которую ИГ представляло для бензовозов и месторождений в 2020 году, что, как сообщается, позволило вышеупомянутому бизнесмену прекратить выплачивать ИГ деньги за защиту. Это развитие событий, по-видимому, вызвало изменение стратегии ИГ, когда группировка направила ячейки в Северо-Восточную Сирию и Ирак, где повседневная жизнь проще, в то время как оставшиеся в Бадии боевики активизировали нападения на энергетическую инфраструктуру. Новые меры безопасности режима и общее повышение сети осведомителей среди  местного населения также затруднили для ИГ кражу скота в Восточной Хаме, жизненно важном источнике продовольствия и финансирования для своих ячеек в конце 2020 года. Экономический кризис в стране еще больше затруднил возможности ИГ вести торговлю, поскольку многие торговцы либо уехали из Бадии в более крупные города, либо больше не имеют доступа к основным товарам, которые раньше приобретали ячейки ИГ. Потеря местных поставок повысила важность переноса логистических линий для ячеек ИГ в Бадии в другие районы, такие как Ракка. Тем не менее режим и его союзники не добились здесь полного успеха, поскольку ячейки ИГ в Бадии продемонстрировали устойчивую способность как отражать атаки, так и проводить простые и сложные наступательные операции. Их способность действовать как самостоятельно, так и под руководством региональных или субрегиональных командиров дает каждой ячейке значительную свободу в выборе того, когда и где нанести удар. Их маневренность тем выше, что ИГ сохранило свои ячейки в Центральной Сирии (от 15 до 25 человек, каждая из которых разделена на группы по 4-5 человек, которые в прошлые годы часто действовали на одном пикапе). До 2021 года ИГ в значительной степени избегало больших потерь боевиков и техники благодаря своей гибкой системе командования и контроля. Поскольку режим усилив свое давление в 2021 году, ИГ вернулось к своей  базовой структуре из небольших подразделений, чтобы выжить. Эти подразделения рассредоточились по всей Бадии, перемещаясь между лагерями, чтобы избежать обнаружения. Таким образом, исповедуя тактику «стреляй-беги», ИГ в 2021 году совершило меньше эффективных нападений, чем в предыдущем году. Приток проправительственных сил в Центральную Сирию в 2021 году также затруднил, хотя и не устранил, способность боевиков ИГ свободно передвигаться вблизи городов и автомагистралей.

Недостаточный ответ

Дамаск не обращал серьезного внимания на растущую активность ИГ до второй четверти 2019 года, когда его силы начали нести значительные потери. В течение семи дней в середине апреля 2019 года ячейки ИГ в Дейр-эз-Зоре и Хомсе убили по меньшей мере 32 военнослужащих режима и проправительственных ополченцев. В ходе одной из самых серьезных атак, которая побудила Дамаск обсудить вопрос об усилении Бадии свежими войсками и авиацией, было окружение военнослужащих 14-й  дивизии специального назначения близ оазиса Каум на востоке Хомса, в результате чего погибли  командир и двенадцать его людей. На следующий день ИГ устроило засаду поисковым группам, и бои там шли два дня. Хотя это нападение вынудило Дамаск признать  проблему в Хомсе, высшее командование сирийской армии решило отказаться от крупной операции по освобождению Джебель-Бишри, сославшись на отсутствие поддержки с воздуха из-за наступления на северо-западе Сирии, которое было запланировано на следующий месяц. По мере роста активности ИГ в течение 2019 года сирийские военные становились главными жертвами неэффективной стратегии режима по борьбе с ИГ. Дамаск продолжал ограничивать патрулирование в населенных районах Бадии, предоставляя боевикам пространство для переправки в регион дополнительных ресурсов. В середине 2019 года базирующийся в Пальмире бойцы Национальных сил обороны (НСО) часто говорили о том, что каждую неделю более 30 солдат погибают или пропадают без вести, поскольку их патрули подвергаются нападениям со стороны ячеек ИГ, которые стремятся усилить контроль над Восточным Хомсом. Известны факты, что командиры посылали людей в пустыню без надлежащих припасов, снаряжения или разведывательной подготовки, а затем пренебрегли предоставлением им достаточного подкрепления или артиллерийской и авиационной поддержки после того, как ИГ вступало с ними в бой. Крах линии фронта повстанцев в Идлибе и Западном Алеппо в феврале 2020 года и последующее прекращение огня при посредничестве России и Турции могли бы позволить режиму Асада и России выделить дополнительные ресурсы на кампанию по борьбе с ИГ в Центральной Сирии. Тем не менее сирийская армия и военно-воздушные силы не спешили с этим переходом, сначала перебросив лишь небольшое количество вспомогательных подразделений, в основном состоящих из ополченцев и плохо обученных военнослужащих. Ни Россия, ни режим не наносили регулярных авиаударов по объектам ИГ до конца 2020 года, единичные удары наносились в основном по стационарным объектам в пустыне, а по движущимся живым целям, что происходило только после того, как ИГ атаковало силы режима поблизости. Только в конце 2020 и в начале 2021 года Дамаск начал направлять значительные подкрепления и авиацию в Центральную Сирию. Долгое время основной реакцией режима на растущую активность ИГ в 2020 году был отказ от практики небольших патрулей в 2019 году и начало проведения крупномасштабных зачисток. Первая значительная российская операция в Бадии произошла в феврале 2020 года, когда российские наземные и воздушные силы оказали помощь подразделениям режима в освобождении Джебель-Бишри. Эта операция и более ранняя, включавшая юго-восток  Хомса, привели к заметному снижению активности ИГ в феврале и марте. Однако, несмотря на согласованные усилия России, в течение двух месяцев ячейки ИГ восстановили свой потенциал  в других частях Бадии. Зачистки были положительным изменением тактики, но поначалу они тоже потерпели неудачу из-за нехватки личного состава и достаточного уровня координации. С конца 2019 по конец 2020 года у режима не было сил и средств для проведения крупных операций по всей Бадии, поскольку он перебросил основную часть своих сил на фронт в Идлибе. Операциями против ИГ в это время руководили ополченцы и командиры армейских подразделений низкого уровня, главным из которых было поддерживаемое Россией ополчение «Лива аль-Кудс», местные подразделения НСО и 11-я, 17-я и 18-я армейские дивизии. Поддержку этим объединенным силам оказывали другие ополченцы, связанные с разведкой режима, а также сирийские и российские частные подрядчики, охранявшие нефтегазовую инфраструктуру. Большинство зачисток в 2019 и 2020 годах не имели поддержки с воздуха, что делало их легкой мишенью для засад ИГ, которое  смогло минимизировать свои потери в результате зачисток благодаря тому, что с 2018 года распространило свои ячейки по всей Бадии, а до этого создало убежища и тайники с оружием. Это давало им значительную фору в маневрировании. ИГ также начало свое собственное наступление в апреле 2020 года, когда его атаки удвоились, нанеся удары по силам безопасности в нескольких местах вокруг и на Джебель-Бишри, на востоке и юго-востоке Хомса, а также в глубине территории, которую режим считал безопасной в Восточной Хаме. ИГ нацелилось прежде всего на те районы, где оно уже давно действовало, в Восточном Хомсе и Западном Дейр-эз-Зоре.

Нет четкой логики в отношении того, почему ни Россия, ни режим не направили в Бадию более подготовленных подразделений или военные самолеты до конца 2020 года. Одна из причин может заключаться в том, что они планировали наступление в Идлибе, и не хотели отвлекать авиацию или войска с северо-западного фронта. Внутренняя политика, возможно, также сыграла свою роль, поскольку центральный сирийский фронт охватывает несколько правительственных и военных секторов, каждый из которых находится под командованием разных офицеров. Плохая связь между различными штабами и личные разногласия между офицерами, возможно, помешали совместным операциям, которые были бы необходимы для оттеснения ячеек ИГ. События середины 2020 года в Дейр-эз-Зоре служат иллюстрацией того, как внутренние разногласия могут помешать согласованному реагированию. Генерал-майор Гасан Мухаммед, командующий Военным комитетом безопасности и глава всех сил режима в мухафазе в 2020 году, стремился укрепить свою власть, оказывая негативное давление на НСО, вынуждая их перейти в подчинение  его армейской командной структуре, вызвав вспышку местной борьба за власть между армией и НСО. Размолвки привели к тому, что армия покинула некоторые из своих постов, оставив НСО незащищенными и без поддержки в отдаленных сельских районах Дейр-эз-Зора. ИГ воспользовалось этим, нацелившись на эти позиции и предоставив себе почти полную свободу действий вдоль основных магистралей мухафазы и маршрутов контрабанды. Это продолжалось до тех пор, пока генерал Мухаммед, алавит с побережья, который, по словам местных бойцов НСО, враждебно относился к мусульманам-суннитам из Дейр-эз-Зора, не был заменен своим заместителем, генерал-майором Низаром Хадером, 8 декабря 2020, после чего  армия и НСО начали работать вместе. Кадер был родом из местного племени и провел первые месяцы своего пребывания у власти, регулярно встречаясь с племенными лидерами, часто вместе с командующим НСО. Он не стал настаивать на интеграции НСО в армейское командование, вместо этого организовав с ним совместное патрулирование.