Как полагают эксперты из Института Ближнего Востока Национального университета Сингапура, наследный принц КСА Мухаммед бен Сальман (МБС) сейчас пытается одновременно играть на нескольких дипломатических, религиозных и экономических шахматных досках. Его назначение на пост премьер-министра, направлено на то, чтобы он мог продолжать делать это с минимальным сопутствующим ущербом, насколько это возможно. Это назначение защищает его от судебных разбирательств в Соединенных Штатах, Франции и, возможно, в других странах, включая Международный уголовный суд в Гааге, в котором истцы утверждают, что МБС несет ответственность за убийство саудовского журналиста Джамаля Хашогги в генконсульстве КСА в Стамбуле в 2018 году. Как глава правительства, МБС пользуется суверенным иммунитетом, статусом, на который он не мог претендовать как наследный принц. Хотя этот юридический маневр, несомненно, увенчается успехом, он вряд ли значительно улучшит его имидж, запятнанный убийством Хашогги и подавлением инакомыслия внутри страны. Проблемы с репутацией не помешали МБС набирать обороты, продвигая усилия по диверсификации зависимой от нефти экономики Саудовской Аравии; заменить региональных конкурентов, таких как Объединенные Арабские Эмираты и Катар, в качестве центра тяжести на пересечении Азии, Африки и Европы; продемонстрировать свое дипломатическое влияние и значимость помимо нефти для международного сообщества; и позиционирует себя и королевство как маяк умеренной, хотя и автократической формы ислама. В своем последнем по времени  выступлении на международной арене МБС стремился продемонстрировать свои дипломатические навыки и значимость для международного сообщества, добившись освобождения Россией десяти иностранных граждан, захваченных в плен во время боев на Украине. Освобождение иностранцев было частью украинско-российского обмена военнопленными, согласованного с Турцией. Хотя министр иностранных дел КСА Фейсал бен Фархан Аль Сауд отверг как «очень циничные» утверждения о том, что МБС стремился укрепить свой имидж, ассоциируя себя с обменом, представляется вероятным, что президент России Владимир Путин был рад протянуть ему «руку помощи». В этой связи вообще ходят упорные слухи о том, что именно МБС пытается организовать контакты между Москвой, Вашингтоном и  Киевом. В том же духе люди, близкие к МБС, широко тиражируют сейчас в социальных сетях тезис о том, что отмена наследным принцем запрета на вождение автомобиля женщинами и расширение прав женщин и профессиональных возможностей  вдохновило женщин на протесты в Иране, которые продолжаются уже третью неделю, а также недавнее ослабление Ираном санкций на посещение женщинами мужских футбольных матчей. Али Шихаби, аналитик, который часто разделяет взгляды официальной Саудовской Аравии, заявил в Твиттере:  «Реформы Саудовской Аравии для женщин оказали большое влияние на мир ислама. Как предыдущий сторонник ультраортодоксии, кардинальные изменения МБС послали мощный сигнал, который подорвал позиции консерваторов по всему региону, таких как муллы в Иране». Напротив, усилия МБС по диверсификации саудовской экономики, похоже, дают более однозначные результаты. Например, Министерство промышленности и минеральных ресурсов Саудовской Аравии за первые шесть месяцев этого года выдало более 500 промышленных лицензий, в основном в пищевой, металлургической и химической отраслях. Министерство сообщило, что число заводов, которые начали свою деятельность, удвоилось с 303 до 721. Опираясь на огромные доходы от экспорта нефти, МБС надеется использовать ярлык «Сделано в Саудовской Аравии» в рамках своей программы ненефтяного экспорта. Несмотря на это, иностранные инвестиции в производство растут медленно, особенно в футуристические мега-проекты, такие как его город Неом стоимостью 500 млрд долларов на Красном море. Единственным светлым пятном стало то, что базирующаяся в Нью-Джерси Lucid Group объявила в феврале, что построит свой первый зарубежный завод по производству электромобилей в королевстве. Более противоречивыми являются планы по открытию пляжа в Неоме в следующем году, которые предусматривают винный бар, отдельный коктейль-бар и бар «шампанского и десертов» в стране, где запрещен алкоголь. Судя по недавнему опросу общественного мнения, эти планы не согласуются с религиозными настроениями значительной части молодежи Персидского залива, 41% молодых арабов Персидского залива, включая саудовцев, заявили, что религия является наиболее важным элементом их идентичности, при этом национальность, семья и / или племя, арабское наследие и пол сильно отстают в этой таблице приоритетов.

В отличие от экономики, процесс превращения королевства в центр спорта и киберспорта является еще  более сложным. Своим последним по времени  шагом МБС запустил «Национальную стратегию игр и киберспорта» стоимостью 38 млрд долларов США, чтобы к 2030 году сделать Саудовскую Аравию лидером в киберспорте. Бюджет включает 13 млрд долларов США на приобретение «ведущего издателя игр». Королевство уже инвестировало в Capcom, Nexon, Nintendo, ESL Gaming, SNK и Embracer Group. Кроме того, саудовская музыкально-развлекательная компания MDLBEAST увидела в чемпионате мира по футболу 2022 года в Катаре бизнес-возможности, которые также помогут превратить некогда закрытое  королевство в современное государство, ориентированное на будущее. MDLBEAST пригласил 56 ведущих международных и региональных исполнителей развлекать футбольных фанатов на специально построенной сцене в Дохе в течение 28 дней турнира. В еще большем масштабе Саудовская Аравия и Египет вместе с Грецией рассматривают возможность подачи заявки на проведение чемпионата мира по футболу 2030 года – шаг, который звучит как приглашение к совершенному фиаско в области связей с общественностью, если судить по опыту Катара. При этом попытка Саудовской Аравии финансировать Liv Golf, претендента на PGA Tour, организатора главных профессиональных мужских турниров по гольфу в Северной Америке, обернулась фиаско в связях с общественностью на фоне обвинений в том, что королевство стремилось отмыть свою репутацию. Отказ крупных вещательных компаний обеспечить права на трансляцию туров Лиги иллюстрирует ее проблемы.

Религия оказалась ареной, на которой Саудовская Аравия, возможно, добилась своего самого заметного пиара. Всемирная исламская лига (ВИЛ), основное средство МБС по мобилизации религиозной «мягкой силы» и пропаганде автократической версии ислама, социально либеральной, но требующей абсолютного подчинения правителю, совершила переворот в отношениях с общественностью, когда заключила не очевидный союз с «Нахдлатул Уламой» через выбор ее лидера новым главой ВИЛ. Это, возможно, единственное в мире массовое движение, пропагандирующее действительно умеренную и плюралистическую форму ислама. Более того, как крупнейшее в мире мусульманское движение гражданского общества в самой густонаселенной и демократической стране мира с мусульманским большинством, слова и действия «Нахдлатул Улемы» оказывают влияние на мусульман по всему миру.  Признание открывает двери для трансформации Лиги, которая до сих пор в основном занималась тем, что торговала наличием у Саудовской Аравией Мекки и Медины, двух самых священных городов ислама; высокопарными заявлениями и конференциями, которые практически не привели к реальным изменениям, если таковые вообще были; и финансированием чрезвычайной помощи и помощи в целях развития в различных частях мира. Сейчас лидер «Нахдлатул Улама» собирается задействовать ресурсы ВИЛ, главного сторонника саудовского ультраконсерватизма до прихода к власти МБС, для организации встречи недавно созданной «Религии 20» (R20), саммита религиозных лидеров под эгидой «Группы 20», объединяющей крупнейшие экономики мира. Первый саммит R20, запланированный на начало ноября на Бали, является частью подготовки к встрече лидеров G20, которая состоится позже в том же  месяце, организованной Индонезией, председателем группы на год. R20, последняя официальная группа G20 по взаимодействию, стремится «позиционировать религию как источник решений, а не проблем по всему миру».  Контакты «Нахдлатула Улама» с Лигой являются частью смелой и рискованной стратегии. Тем не менее, «Нахдлатул Улама» считает, что такое взаимодействие создает возможность убедить Лигу принять более подлинное и целостное видение умеренного ислама, а не политизированное и  корыстное. Это может быть рискованным шагом, но это также может быть способом для Эр-Рияда пойти по по пути, который поможет ей восстановить свой сильно запятнанный имидж.