Отношения России и Ирана, которые в последние годы развивались медленно, но верно, после начала специальной военной операции (СВО) ВС РФ на территории Украины вступили в период бурного расцвета. В ответ на западные санкции официальная Москва занялась поиском альтернативных партнеров, в том числе для обхода торговых ограничений, и Иран оказался одним из самых перспективных из них. Больше всего внимание международной общественности привлекло использование Россией иранских беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) на украинском театре военных действий (ТВД), но амбиции сторон этим не ограничиваются – новые совместные проекты возникают в самых разных сферах: от газодобычи до авиастроения. Однако широкий спектр планов не отменяет того, что объективные возможности для наращивания российско-иранского сотрудничества ограниченны. Иран вряд ли сможет всерьез помочь российской экономике с обходом санкций, а внутриполитическая нестабильность затрудняет реализацию любых договоренностей с иранским руководством.
Как известно, 2022 год стал беспрецедентным по количеству встреч высокопоставленных российских чиновников с иранскими коллегами. Всего за несколько месяцев в Тегеране побывали вице-премьер России А.Новак, министр иностранных дел С.Лавров, несколько глав российских регионов и сам президент В.Путин. На встречах немало было сказано о возможности обхода санкционных ограничений с помощью Ирана. Вслед за громкими заявлениями появились и реальные договоренности. Так, «Газпром», как ожидается, инвестирует 40 млрд долл. в нефтегазовый сектор Ирана. В Россию будут экспортироваться иранские автомобили, запчасти, а также авиадетали. Другим доказательством оживления отношений является расширение авиасообщения между странами: в дополнение к уже имевшимся полетам Mahan Air и «Аэрофлота» прямые рейсы запустила авиакомпания Red Wings.
Особенно большой резонанс получила история с применением ВС РФ на территории Украины беспилотников-камикадзе[i]. Власти Ирана частично признали поставки БПЛА в Россию, сделав оговорку, что трансфер произошел еще до начала СВО. В Главном управлении разведки Минобороны Украины в конце октября 2022 года также заявили, что, по их данным, в скором времени Исламская Республика Иран (ИРИ) начнет поставлять России еще и ракетное вооружение.
Активность российских властей на иранском направлении повлияла и на частный бизнес. Сотни предпринимателей из России, которые ранее не помышляли о сотрудничестве с Ираном, посетили за эти месяцы Тегеран. В результате, по оценкам Тегерана, торговый оборот двух стран, составлявший в 2021 году 4 млрд долл., в ближайшее время может вырасти в полтора раза. Однако, по нашей оценке, даже если прогнозы по росту товарооборота верны, речь идет менее чем об 1% от общего объема внешней торговли России. Ирану еще очень далеко до показателей таких стран, как Турция, торговля с которой составляет около 30 млрд долл. в год. Иными словами, компенсировать выпадающие из-за западных санкций доходы иранское направление пока неспособно.
Новые ирано-российские соглашения также требуют более детальной проработки. Например, закупки в Иране деталей для самолетов – это довольно экзотическая идея, поскольку гражданская авиация ИРИ уже много лет находится в кризисе (также из-за санкций Запада). Отдельные детали иранцы производят и могут их продавать России, но индустрию в целом подписанное недавно соглашение спасти не сможет. Схожая ситуация и с иранскими автомобилями, которые в массе своей представлены старыми моделями французского автопрома. Индустрия переживает непростые времена. Неслучайно в 2022 году власти Ирана решили отказаться от производства ряда моделей и заместить дефицит за счет импорта. Главной проблемой в данной области выступает слишком большое потребление бензина, низкая безопасность и экологичность, высокие по сравнению с зарубежными аналогами цены на автопродукцию. В каких-то областях (например, фармацевтике, производстве стройматериалов, косметической отрасли) Иран может найти нишу на российском рынке. Однако потенциал развития не безграничен.
Реализовать масштабные российские госпроекты в Иране тоже будет непросто. Слабым местом остается вопрос рентабельности вложений. Тегеран испытывает нехватку валюты и год от года борется с дефицитом бюджета. Это уже создавало для Москвы проблемы в прошлом. Например, до сих пор не решен вопрос иранской задолженности перед Россией за строительство атомной электронной станции (АЭС) «Бушер», которая на 2021 год составляла не менее 500 млн долл. Новые инициативы, вроде строительства электростанции «Сирик» или электрификации железных дорог, планировалось финансировать с помощью российского кредита на 5 млрд долл. Если задача Москвы состоит в том, чтобы нарастить с помощью этих проектов политическое влияние, то такой подход может быть оправданным.
То же самое можно сказать и о коридоре «Север-Юг», который должен соединить Россию через Каспий и Иран с Персидским заливом и Индийским океаном. Москва готова достроить недостающий участок иранской железной дороги Решт-Астара, но рассчитывать на помощь самого Ирана в модернизации неразвитой инфраструктуры страны не приходится[ii].
Дополнительные сложности для любых проектов может создать тяжелая внутриполитическая ситуация в Иране. Страна переходит от одной волны протестов к другой, которые становятся все более масштабными и продолжительными. Последнее обострение началось в сентябре 2022 года из-за гибели в Тегеране 22-летней М.Амини. Девушку задержала полиция нравов за неправильное ношение хиджаба, а спустя два дня она скончалась. Официальная версия гласит, что у М.Амини неожиданно произошел сердечный приступ, но участники протестов уверены: стражи правопорядка избили девушку до смерти. Протесты не утихают, и это беспрецедентно для Ирана. Еще одно новшество – повестка народных выступлений впервые настолько четко и бескомпромиссно направлена против политического строя в целом. Похожие лозунги встречались и раньше, но в основе всегда были экономические или конкретные политические требования, вроде пересчета голосов на выборах. При этом нынешняя вспышка народного недовольства – это очередной шаг в нарастающей внутренней нестабильности в Иране. За последние полтора года разные формы протестов происходят примерно каждый месяц в разных частях ИРИ. Нынешние выступления политическому строю пока не угрожают. Но нежелание властей идти на уступки и углубляющийся социально-экономический кризис выводят проблему протестов на новый уровень. Нестабильность грозит ростом преступности, проблемами со сбором налогов, сложностями в поддержании критической инфраструктуры. Жесткие ответы властей на протесты, вроде закрытия базаров и торговых центров в местах возможных выступлений и ограничения интернета, еще больше усугубляют ситуацию. Такой уровень нестабильности создает серьезные инвестиционные риски и становится препятствием для реализации любых договоренностей.
Еще одна серьезная помеха для сотрудничества состоит в том, что в Иране по-прежнему имеет место образ России как колониальной силы, стремящейся к контролю над местными ресурсами. В феврале-марте 2022 года в Тегеране даже проходили небольшие акции протеста против действий Москвы на территории Украины. Данные соцопросов подтверждают, что рейтинг одобрения действий России в иранском обществе несколько снизился после начала СВО[iii]. Иранские власти склонны прислушиваться к националистической улице, и им будет непросто представить сближение с Россией как достижение. Крупные соглашения с Москвой способны сами по себе стать причиной для протестов. Тут можно вспомнить прошлогодние массовые демонстрации в Тегеране после подписания с Китаем договора о стратегическом сотрудничестве на 25 лет.
Что касается обмена опытом между Ираном и Россией о жизни под санкциями, то тут иранцы могут научить многому. Главное, что показывает пример ИРИ: негативное воздействие санкций можно смягчить, но невозможно нейтрализовать. ВВП Ирана в абсолютных цифрах[iv] сегодня примерно равен показателям 2010-2011 гг. Именно тогда был введен основной пакет жестких санкций в отношении Тегерана. Если же смотреть на показатели иранского ВВП на душу населения, то сегодня это будет уровень 2004-2005 гг.
В заключение отметим, что отношения Москвы и Тегерана уже вышли на новый уровень, и сближение двух стран, очевидно, продолжится. Отдельные сферы, вроде военно-технического сотрудничества, выглядят крайне перспективно. Однако, кооперация в других сферах по-прежнему требует детальной проработки и стратегического планирования.
[i] https://www.bloomberg.com/news/features/2022-09-28/russia-s-using-cheap-iranian-drones-to-strike-back-at-ukraine
[ii] http://eurasian-strategies.ru/wp-content/uploads/2019/08/Sever-Jug-1.pdf
[iii] https://cissm.umd.edu/research-impact/publications/iranian-public-opinion-war-ukraine-and-nuclear-options
[iv] https://thedocs.worldbank.org/en/doc/810065c29954527b3ae9f2b2586188bb-0280012022/original/mpo-sm22-iran-irn-kcm3.pdf