21 марта, в Иране наступил первый день Нового 1402 г. по действующему в стране национальному солнечному календарю. Как принято, начало года связывают с подведением итогов канувшего в историю предыдущего года. О том, каким он был во внутреннем и внешнеполитическом ракурсе, в интервью местным СМИ рассказал известный иранский дипломат Али Маджеди, работавший послом ИРИ в Берлине, а до этого возглавлявший дипломатические миссии своей страны в Бразилии и Японии. Экс-посол проанализировал и отношения ИРИ с ЕС и США в ушедшем году, сконцентрировавшись в основном на ирано-германском диалоге. Интервьюер начал с вопроса о том, что, анализируя самое важное, чем можно охарактеризовать взаимоотношения ЕС и США с Ираном в только что завершившемся 1401 г. и особенно во второй его половине, некоторые наблюдатели делают вывод, что Иран находится в беспрецедентном дипломатическом кризисе. Насколько оправданно такое жесткое определение? Али Маджеди отвечает, что лично для него несомненно, что произошедшее было именно дипломатическим кризисом, который по-прежнему продолжается. Но чтобы как можно лучше объяснить это гражданину ИРИ, уточним, говорит экс-посол, что вопросы внешней политики, особенно на этом направлении, следует рассматривать в двух измерениях: международном и региональном. «На международной арене то, что мы наблюдали в 1401 году, было одновременно и самой важной проблемой нашей страны, ибо касалось дискуссий о гарантиях и неопределенном будущем переговоров по СВПД. К сожалению, до сих пор в решении СВПД ни о каких положительных для нас результатах речи не идет. Все это потому, что отсутствие последовательности действий со стороны нынешнего правительства президента Э.Раиси вкупе с выдвижением им чрезмерных условий, серьезно осложнило переговоры, начиная с сентября, и имело своим следствием то, что и ЕС, и США заявили, что не хотят их продолжения. Если бы ЕС и США позволили ядерным переговорам завершиться в последний год правления Х.Роухани или в первый год правления нынешнего главы исполнительной власти, то, вероятно, этого кризиса в отношениях с Ираном и не было бы, или его острота была бы существенно меньше».
«Но после этого, — продолжил иранский дипломат, — мы увидели войну в Украине, которая весьма осложнила ситуацию. На фоне того, что происходит в Украине и принимая во внимание участие в этом Ирана, переговоры по ядерной программе практически завершились, и надежды на реанимацию СВПД, по сути, иссякли». Помимо проблемы ядерного кризиса, новым вызовом для внешней политики Ирана на европейско-американской арене стала поддержка Ираном СВО на Украине. Кроме того, США, базируясь на правозащитном тренде, переориентировали свою внешнюю политику в отношение Ирана с процессов пересмотра в СВПД, решив не возвращаться к соглашению 2015 г. Вашингтон обратил приоритетное внимание на формирование внутренних протестов во втором полугодии иранского 1401 г. Ситуация дошла до того, что Белый дом ныне заявляет, что процессы активизация СВПД более не являются приоритетом внешней политики Вашингтона в целом и администрации Дж.Байдена, в частности. Все это обусловило деструктивное воздействия на экономику, обрушившее национальную валюту за отметку в 60 000 туманов за доллар. Отрицательным моментом в отношениях между Западом и Ираном, отметил бывший посол ИРИ в ФРГ, в уходящем году явилось и внеочередное заседание Совета по правам человека ООН, принявшего решение о создании комиссии по установлению фактов дискриминации женщин в ИРИ и лишившего Иран права участия в Комиссии ООН по делам женщин. «Мы понимаем, — уточнил дипломат, — что этот вопрос не имеет ничего общего ни с Америкой, ни с Байденом, ни с Трампом. Но в сумме эти проблемы привели к тому, что наша внешняя и внутренняя политика оказалась в наихудшем периоде своей современной истории».
«На мой взгляд, — отмечает экс-посол ИРИ в Берлине Али Маджеди, — внутренние проблемы Ирана, вызвавшие многомесячные протестные акции, триггером которых явились проблемы дискриминации женщин, наряду со сближением с Россией, осложнили наш диалог с ЕС, подорвав двусторонние отношения с некоторыми странами, такими как Германия, Франция, Англия, Италия и т.д.». «Я вижу в этом место для серьезной критики действий нашего правительства. Именно его невзвешенные шаги обусловили антииранские действия европейских стран и вообще ЕС во второй половине 1401 г. (сентябрь 2022 — март 2023 г. – В.М.). В результате сегодня можно констатировать, что у европейцев гораздо более явные антииранские настроения, чем у администрации Байдена».
Но если не брать Европу как единое пространство, уточняет экс-посол, то окажется, что есть страны, в которых заметна еще более отчетливая антииранская политика. И это, например, Германия. Берлин занял более резкие позиции против ИРИ. Он противостоит Тегерану гораздо более непримиримо нежели другие европейские страны, вплоть до того, что в последние недели ушедшего года как результат взаимных пикировок Германия и Иран начали высылать дипломатов друг друга. Если попытаться осмыслить это беспрецедентное явление, продолжает А.Маджеди, то для начала можно отметить, что ФРГ и ИРИ связывали хорошие экономические и дипломатические отношения с Ираном даже в период кризиса 1990-х гг., а затем – во время переговорного марафона по СВПД. «Я помню, — говорит бывший посол ИРИ в ФРГ, — что в период подготовки СВПД Германия была ведущим локомотивом европейских отношений с Ираном. У нас с немцами были настолько конструктивные отношения с Ираном, что они даже вынуждали Францию и Англию пристраиваться к ним, влияли с проиранских позиций. Но сегодня Берлин атакует Тегеран резче, чем Париж и Лондон. Что касается высылки двух сотрудников посольства Ирана из Германии, но перед этим именно Германия инициировала проведение специального заседания Совета по правам человека ООН со всеми сопутствующими формальностями. Мы не считаем позицию Берлина справедливой, и вот результат — наш главный торговый и экономический партнер в Европе стал для Ирана врагом номер один в ЕС».
Однако неудачи подстерегали Иран в уходящем году не только на Западе, уточняет экс-посол ИРИ в ФРГ. «Если мы посмотрим на региональные отношения внутри Ближнего Востока, то увидим, что ИРИ в 1401 г. не только не добилась никакого прогресса в региональном позиционировании, но даже скатились на более низкий региональный статус по причине нарастания напряженности в европейских и американских отношениях с Ираном. Не считая самого последнего времени, можно было говорить об активизации арабо-израильских отношений, что никоим образом не приветствовалось в ИРИ. Негативно оценивалось и участие нашего ближайшего партнера — Ирака — в футбольных матчах на Кубок Персидского залива». Разумеется, такое стало возможным лишь при падении веса и регионального статуса Тегерана. Как считает иранский дипломат, «Такой жалкий внешнеполитический послужной список нельзя ничем оправдать».