В условиях обострения отношений Ирана с большинством стран ЕС и США из-за иранского ядерной программы, для Тегерана становится актуальной проблема укрепления своих позиций в разных регионах мира в качестве фактора сдерживания на случай неблагоприятного для Ирана развития ситуации (имеется ввиду возможность превентивного удара по иранским ядерным объектам или введение режима жестких санкций). Предполагается, что первичным рычагом давления на Иран все-таки на первом этапе станут экономические санкции. О степени их эффективности можно дискутировать, но сложившаяся практика показывает, что меры экономического характера всегда предшествуют силовым. Этот момент, несомненно, учитывается иранским руководством, которое старается распространить свое влияния практически во всех частях мира.
О «газовой» составляющей этой политики мы уже упоминали. Отметим лишь, что в случае полной реализации строительства трубопроводной сети из Ирана в Китай, фактически вся Юго-Восточная Азия будет вынуждена учитывать «иранский фактор» в планировании своей внешнеполитической стратегии.
Меньше внимания уделяется распространению иранского влияния в в Латинской Америке, которое усилилось в последнее время. Регионе, который всегда являлся зоной особых интересов США. Вашингтон традиционно болезненно относился к любым попыткам других сверхдержав к распространению своего влияния в Латинской Америке, которую справедливо считал если не своим «мягким подбрюшьем», то уж точно соседом, причем ближним. Не будем останавливаться на взаимном влиянии США и стран Латинской Америки друг на друга в различных областях. Отметим лишь абсолютно правильную оценку американского разведсообщества о том, что «страны Латинской Америки представляют собой оптимальный плацдарм для разворачивания подрывной деятельности против США». Такую оценку, как представляется, полностью разделяют в Тегеране.
Распространение иранского влияния в этом регионе не является чем-то откровенно новым. Экспансия идей иранской революции на этот континент последовательно развивалась с самого начала прихода к власти в Иране сторонников имама Хомейни. Этому способствовало, в том числе, и наличие большой иранской и арабской диаспор на континенте, и их влиятельные позиции во властных структурах и экономике южноамериканских стран. Помимо собственно иранских позиций, Тегеран активно использовал и возможности ливанской «Хизбаллы», которае благодаря многочисленной и влиятельной ливанской диаспоре прекрасно себя ощущает в Аргентине, Парагвае и Чили, где, судя по всему, создала хорошо развитую инфраструктуру. Вспомним хотя бы эпизод с терактом против Еврейского культурного центра (ЕКЦ) в Буэнос-Айресе в 1994 году, когда погибли 85 человек.
Тем не менее, в настоящее время общая политика Ирана в Латинской Америке несомненно претерпела серьезную трансформацию. Это связано, прежде всего, с ослаблением позиций США в регионе и отказом Тегерана от идеи «экспорта исламской революции» в ее наиболее одиозных формах.
Касаясь первого момента, то необходимо констатировать, что Вашингтон во времена Дж. Буша явно «увлекся» переустройством мира в Европе и на Ближнем Востоке. Это вылилось фактически в полную перекройку политической карты Латинской Америки в сторону ее резкого «полевения» и укрепления, как следствие, антиамериканских настроений. Указанным обстоятельством воспользовался Тегеран, общую политику которого в Латинской Америке долгое время курировал ветеран КСИР, нынешний министр обороны Ирана А.Вахиди. Напомним, что он согласно проведенному расследованию причастен к теракту против ЕКЦ в Аргентине, о котором мы уже упоминали ранее.
Нынешняя политика Ирана не отличается такой «оголтелостью». Происходит планомерная экспансия, прежде всего в экономическом секторе, что дает несравненно более существенные результаты, чем немотивированные подрывы самоубийц на центральных площадях.
Согласно оценкам американского разведсообщества, самые плодотворные контакты в настоящее время сложились у Ирана с Венесуэлой, что неудивительно с учетом ярого антиамериканизма венесуэльского президента У.Чавеса. Каракас предоставил иранским компаниям серьезные преференции в сфере добычи и переработке углеводородов. Но основное, что беспокоит американцев, это концентрация иранских фирм и финансовых структур на полуострове Маргарита. В ЦРУ полагают, что многие из этих фирм являются «прикрытием» для деятельности на континенте Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и его наиболее боевого филиала «Кодса». Через возможности У.Чавеса иранцы установили контакты с колумбийскими левыми группировками, которые планируется использовать не только исключительно как боевой резерв на случай часа «Х». Связь с колумбийскими партизанами преследует, прежде всего, цель «оседлать» колумбийский наркотраффик в США, что помимо получения финансовых средств расценивается в Тегеране как «ползучая диверсия» против Вашингтона. Где наркотики, там и банковские структуры, отмывающие «грязные деньги». К последним относится, например иранский банк «Садерат», который уже ранее проходил по спискам ЦРУ США как финансовая структура, которая используются как «прачечная террористов» и прикрытие для финансирования операций КСИР. Сейчас этот банк стал одним из соучредителей «Международного банка развития» в Каракасе, которому У.Чавес отводит одну из ведущих ролей противовеса американскому экономическому влиянию на континенте.
Американцы отмечают, что наиболее опасная концентрация фирм и фондов, под прикрытием которых работают иранские спецслужбы, сконцентрированы в треугольнике на границе Аргентины, Бразилии и Парагвая. Там же приходится и пересечение каналов переправки в Латинскую Америку боевиков ХАМАСа и «Хизбаллы». Последние активно контактируют с представителями местных партизанских и левых группировок. По оценке американских аналитиков, речь может идти о создании сети «спящих ячеек» исламских террористов.
Помимо этого, ЦРУ располагает данными о том, что геологи, работающие в интересах иранских фирм, проводят работы по определению запасов и подготовки добычи урана на месторождениях в Боливии. Это может косвенно свидетельствовать о попытках иранцев получить альтернативные источники поставок уранового сырья. Очень серьезно оценивается степень проникновения иранского капитала в финансово-банковский сектор Эквадора.
Активизировались контакты между Никарагуа и Ираном, что связано с возвращением во власть в этой латиноамериканской стране Д.Ортеги. По оценке ЦРУ США, контакты указанных стран сконцентрированы в основном в сфере военно-технического сотрудничества и обмена развединформацией.
Но если от режимов в Никарагуа, Боливии и Венесуэлы логично ожидать тесного альянса с иранцами, базой которого является прежде всего ярко выраженный антиамериканизм, то нынешняя позиция Бразилии стала для Вашингтона самым неприятным сюрпризом. Бразильский президент Л.И. Лулу да Силва занимает четко проиранскую позицию и выступает за активизацию двухсторонних контактов. Свидетельством серьезности этих намерений стала безоговорочное и поспешное признание недавно состоявшихся президентских выборов в Иране.
Подводя итог, американское разведсообщество отмечает общее усиление иранского влияния в Латинской Америке, которое преследует, прежде всего, цель создание альтернативных экономических связей на случай введения против Ирана экономических санкций. Одновременно на континенте создаются «спящие ячейки» КСИР и аффилированных с ним структур, готовых в случае необходимости начать террористическую войну против американских и израильских целей. Отмечена нарастающая динамика по развертыванию на континенте филиалов фирм и фондов, тесно связанных с ХАМАС.
По оценке аналитиков ЦРУ США, указанные вызовы требует от США адекватной реакции в рамках восстановления уровня своего влияния и усиления экономического и военно-технического присутствия в Латинской Америке.