Внутренние и внешние вызовы режиму талибов

Исламский Эмират столкнулся с рядом других проблем. Нарастающая борьба за власть между соперничающими фракциями «Талибана» досаждает правительству, в руководящих структурах которого числятся террористические элементы. Эта непростая по своей структуре коалиция включает в себя членов «Сети Хаккани» (запрещена в РФ) в высших правительственных кругах, которые остаются в тесной связи с такими экстремистскими формированиями как «Аль-Каида» (запрещена в РФ). Внутри страны напряженность между Хаккани и более крупными южными фракциями «Талибана» провоцирует антагонистические настроения. Тем временем региональное подразделение «Исламского государства» (ИГ, запрещено в РФ), известное как «ИГ-Хорасан», вступило в масштабную конкуренцию с талибами. В то время как традиционный салафизм следует строгой ханбалитской версии суннитского ислама (как это наблюдается в Саудовской Аравии), большинство салафитских группировок в Афганистане (за исключением «Аль-Каиды») балансируют между ханафитским и салафитским течениями. В их числе все чаще фигурируют боевики «ИГ-Хорасан», которые обычно следуют текстовой версии ханафитского ислама, а не ханбалитской правовой школы. Члены «ИГ-Хорасан» обычно избегают публичных заявлений о своих салафитских убеждениях. Вместо этого они обособились, нацелившись на несуннитские группы, которые они считают отступниками, в основном на шиитскую общину. В 1990-е годы талибы как приверженцы ханафитского ислама не слишком опирались на салафитское течение (конкурирующую идеологию), а их мировоззрение не выглядело панисламистским. Однако позже эта картина начала меняться по мере того, как талибы стали больше контактировать с иностранными исламистами, что, вероятно, размыло идеологические воззрения движения. В последующие два десятилетия симбиотическое партнерство талибов с салафитскими джихадистами, такими как «Аль-Каида», эффективно объединило две конкурирующие идеологии. На сегодняшний день большинство членов «Талибана» остаются ханафитами, при этом все большее число перебежчиков на сторону движения отделяется от салафитских группировок, таких как «Исламское государство». Однако несмотря на симпатии талибов к неафганским джихадистам, их главной целью уже давно является создание единого панисламского государства в Афганистане. «ИГ-Хорасан», со своей стороны, яростно выступает против «Талибана» за навязывание движением ханафитского ислама в Афганистане. Все это время запутанная сеть джихадистов «романтизировала» победу талибов. Так, в своих заявлениях «Аль-Каида» прославляла их за то, что они «сломали хребет Америке», не отказавшись от пути «джихада и мученичества». Захват власти движением также послужил своего рода шаблоном победы для множества группировок, которые стремятся улучшить свою репутацию в исламистской среде. На этом фоне в настоящее время наблюдается поток десятков иностранных боевиков в Афганистан. Один бывший высокопоставленный помощник Усамы бен Ладена публично транслировал свое возвращение в страну. Джихадисты также использовали победу «Талибана» для расширения пропаганды в социальных сетях, в том числе в Telegram, Twitter и Facebook (запрещены в РФ). Большинство из них с гордостью используют такие характерные для талибов прозвища, как аль-Эмирати, аль-Омари, аль-Афгани и аль-Мансури. Между тем, сети пересекающихся пакистанских и среднеазиатских группировок реорганизуют свои силы – возможно, для формирования тактического партнерства – что создает дополнительные угрозы распространения в регионе такфиризма (идеологии, основанной на обвинении мусульман в неверии – авт.). Со своей стороны, страны Запада пришли к выводу, что не могут изменить идеологическую динамику Афганистана. В июле 2021 года президент США Дж.Байден даже заявил, что «ни одна нация никогда не объединяла Афганистан», подчеркнув перспективы создания «единого правительства» как «крайне маловероятные». Тем временем политика запрета талибов побудила некоторые этнические группировки призвать к более мягкому разделу территории Афганистана, чтобы расколоть его на свободную конфедерацию государств, подобных бывшей Югославии.

Заключение

В сложившейся ситуации, несомненно, важен конструктивный прагматизм, однако в данный момент не существует варианта решения проблемы талибов. Нынешний подход Запада предполагает необходимость осуждения действий движения «Талибан», по этой причине уменьшилось число вариантов конструктивного взаимодействия между талибами и международным сообществом. Главной проблемой является невозможность выстраивания отношений с религиозными деятелями талибов, которые обладают реальной властью и легитимностью. Следуя племенному принципу, многие из них сохраняют персонализированный стиль руководства, а также неограниченные роли в рамках внутриталибской сети. Хотя неясно, какое место в мировоззрении этих священнослужителей занимает прагматичная политика, публичная информация о них либо скудна, либо ненадежна, либо вовсе отсутствует. Существует мало достоверных фактов, указывающих на то, какие фракции представляют религиозные деятели, каким образом они ведут дискуссии, идут на компромисс и как они приходят к тем или иным решениям. Тем не менее уход США из Афганистана открыл путь к подлинному политическому урегулированию. Поскольку не все афганцы принимают навязанные «Талибаном» принципы общественной жизни, создание на широкой основе правительства во главе с талибами должно служить основным требованием для оказания Афганистану прямой финансовой помощи и его  последующего дипломатического признания. Импровизированные решения, такие как созыв Лойя джирги (совета старейшин), могут позволить талибам использовать это собрание для подтверждения своего идеологического положения, не предлагая приемлемого плана урегулирования. Один из вариантов – созвать еще одну конференцию на подобии Боннской, на которой талибы и афганцы, не принадлежащие к движению, смогут вместе наметить курс на создание нового правительства.