Окончание холодной войны во многом заморозило концептуальное развитие средств ПВО на уровне, достигнутом к концу 1980-х гг. Интервенции США и НАТО на Ближнем Востоке с каждым разом встречали все более слабое сопротивление со стороны малочисленных и морально устаревших систем ПВО 1960-х – 1970-х гг.
В ходе Войны в Заливе (1991) оперативно-тактический комплекс Р-17 (также широко известный по американскому обозначению Scud) доставил много головной боли вооруженным силам западной коалиции. Мобильные пусковые установки не получалось заблаговременно выследить и уничтожить, а после старта ракеты боеголовку практически невозможно было остановить или сбить из-за «гиперзвуковой» скорости полета и отсутствия у нее хрупких управляющих поверхностей.
Впрочем, начиная со второй половины 1990-х гг. дальнейшее развитие и модернизация С-300 и Patriot происходили по расходящимся траекториям. Российские системы ПВО (С-300 ПМУ-1 и С-300 ПМУ-2) продолжают акцентировать повышение устойчивости к массированным воздушным атакам традиционного типа, а также средствам подавления ПВО. Новые радары отличаются дополнительно улучшенной помехозащищенностью. Модернизированные комплексы используют новые типы зенитных ракет 48Н6 и позволяют расширить номинальный радиус поражения до 200 км и ЗУР 9М96.
Основными разработчиками, производителями и поставщиками средств ПВО традиционно выступают США и Россия, удерживая более 70% мирового рынка. Вашингтон заметно доминировал в 1990-е, в то время как Россия добилась значительного успеха во второй половине 2000-х гг., в начале 2010-х уступив ряд позиций новым поставщикам – Израилю и Китаю. Устойчивое место в этом сегменте сохраняет Франция, за последние 30 лет занимая около 8% рынка. Как известно, в число наиболее значимых импортеров систем ПВО входят страны Ближнего Востока и Северной Африки. Саудовская Аравия, ОАЭ, Египет, Турция – в первой десятке импортеров. Покупателями средств ПВО, как правило, становятся страны, имеющие «замороженный военный конфликт».
Наиболее крупными покупателями американских систем ПВО являются Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар и Турция. Крупными импортерами средств ПВО из России выступают Алжир и Иран. В число главных партнеров Франции входит Саудовская Аравия. Заранее отметим, что большая часть сделок по крупным поставкам ПВО – пакетные и включают в себя комплекс систем различного класса. Большие заказы обычно привязаны к циклам перевооружения и реформам военного строительства и заключаются в достаточно краткие сроки, однако поставки (и, соответственно, выплаты по контрактам) нередко могут растягиваться на довольно долгий срок, иногда на целое десятилетие.
На ближневосточном рынке, выбирая между Patriot и C-300/С-400, импортеры обычно руководствуются преимущественно политическими соображениями, а также вопросом совместимости ЗРК с уже имеющимися системами вооружения и военной техники. Союзники США, заинтересованные в системах ПВО большого радиуса действия, вынуждены приобретать Patriot на практически безальтернативной основе.
Ближневосточные страны зачастую предпочитают приобретать российские системы ПВО. Даже в базовой комплектации современные модификации С-300 в целом позволяют прикрыть от атак с воздуха большую площадь поверхности, а повышенная автономность упрощает использование ЗРК без поддержки со стороны авиации. Правда, в последние годы доля российских ПВО в этом сегменте стала сокращаться – сказывается политическое давление США и внешнеполитические риски в целом. Кроме того, собственные системы ПВО аналогичного класса сегодня предлагает Китай, конкурируя с Россией на ближневосточном рынке.
Отдельно также стоит отметить две уникальные системы ПВО – российскую С-300В и американский THAAD. Несмотря на принципиально разные истории создания, концепции применения и, следовательно, конструкции, обе системы отличаются расширенными возможностями борьбы с оперативно-тактическими ракетными комплексами. THAAD (Terminal High Altitude Area Defense) представляет собой комплекс ПРО заатмосферного перехвата в диапазоне высот от 40 до 200 км. По сути, этот ЗРК позволяет поражать боеголовки баллистических ракет в ближнем космосе. Для разрушения цели используется принцип кинетического поражения, а в качестве боеголовки применен высокоточный перехватчик с газодинамической системой управления. THAAD также известен своей высокой стоимостью – одна батарея ЗРК обойдется покупателю в 2,3 млрд долларов (за такие деньги сегодня можно приобрести пару современных фрегатов УРО). Впрочем, такой ценник не остановил власти Объединенных Арабских Эмиратов, купивших две батареи в 2011 г.
Специализированные системы ПРО такого рода, по всей видимости, в ближайшее время останутся крайне нишевым видом вооружения. Стоимость ракеты-перехватчика сегодня сопоставима со стоимостью перехватываемой цели или даже превышает ее, а стремительное развитие гиперзвукового вооружения рискует обесценить вложенные в ПРО средства. С другой стороны, столь высокая цена делает эту систему ПВО крайне маржинальным продуктом, обеспечивая комплексу заметную долю рынка даже при малых объемах поставок. Так, всего пять батарей THAAD и С-300В, поставленных Венесуэле, Египту и ОАЭ за последние 30 лет, обеспечили этой категории вооружения целых 8% от всего объема рынка ЗРК большого радиуса действия.
Помимо США и России, некоторую долю на рынке сегодня занимают Италия и Франция, а также Израиль. Речь идет о разрабатываемом консорциумом Eurosam ЗРК SAMP-T (3% рынка) и комплексе Barak-8 (2% рынка) от компании Israel Aerospace Industries. Обе системы – морские ЗРК, адаптированные для использования в качестве наземной системы ПВО. Как SAMP-T, так и Barak-8 используют зенитные ракеты средней дальности с дополнительным ускорителем. Максимальная скорость таких ЗУР уступает более тяжелым аналогам, но меньший вес ракеты, учитывая сброс стартового ускорителя, позволяет добиться достаточно большой дальности, особенно на баллистических траекториях полета (в номинальном значении до 100–150 км и 20–30 км соответственно). Оба ЗРК используют продвинутую технологию активного наведения, что увеличивает огневую производительность комплекса и снимает его зависимость от использования отдельной РЛС управления огнем.
Откровенно говоря, как SAMP-T, так и Barak-8 не могут полноценно конкурировать с тяжелыми ЗРК семейства С-300 и Patriot. Главной причиной выступает преимущественно высокая цена, связанная с пока небольшими объемами производства и сложностью конструкции компонентов системы ПВО – при относительно низких боевых возможностях комплекса. Особенно это актуально для европейского ЗРК – SAMP-T, который оказывается экономически целесообразным только в случае одновременной эксплуатации морской версии. Израильский ЗРК демонстрирует более положительную динамику, однако пока что большим успехом пользуются «легкие» модификации того же ЗРК, Barak-8 MRSAM с одноступенчатыми зенитными ракетами.
В заключение отметим, что в последнее десятилетие на рынок ЗРК большого радиуса действия активно выходит Китай. К концу 1990-х гг. китайские инженеры успешно скопировали советско-российский ЗРК С-300 ПМУ-1 с зенитными ракетами 48Н6. Речь, впрочем, скорее идет об «обратной разработке»: ряд критических элементов ЗРК, в частности, систему наведения и РЛС управления огнем китайцы воспроизвели самостоятельно, опираясь в том числе на западные технологии (по слухам, КНР смогла заполучить образец ЗУР комплекса Patriot). За последние двадцать лет новый китайский ЗРК HQ-9 уже успел пройти несколько итераций модернизации с опорой на опыт изучения более современных ЗРК С-300 ПМУ-2 и позже С-400. Хотя мало что известно о реальных боевых возможностях этих ЗРК, рекламные проспекты позиционируют их как «более дешевую версию» С-400 с «аналогичными возможностями». С 2010-х гг. HQ-9 были поставлены Пакистану и Марокко. Впрочем, в этих случаях сделка скорее всего имела больше политический, нежели коммерческий характер.