Проблема американской тюрьмы в Гуантанамо и других «подпольных тюрьмах» в ряде европейских стран до сих пор вызывает целую череду скандалов и уже послужила причиной отставки политических деятелей ряда европейских стран (например, уже бывшего премьер-министра Литвы). Новый президент США Б.Обама тоже торжественно пообещал закрыть «незаконную со всех сторон» тюрьму на базе американских ВМС в Гуантанамо на территории Кубы, но обещание пока не выполнил. Более того, в СМИ эта тема продолжает муссироваться, появились данные о наличии «плавучих» тюрем на военных кораблях американцев, европейские суды различных уровней заполнены исками незаконно и ошибочно задержанных граждан, правозащитники получили дополнительный стимул для своей деятельности и т.п.
Попробуем понять, почему американцы вообще ввязались в эту историю, какую цель созданием всех этих «подпольных тюремных стационаров» они преследовали, и насколько эффективна вся эта система.
Сама идея вывода задержанных и подозреваемых в проведении террористической деятельности лиц из-под юрисдикции законодательства США появилась в недрах новоиспеченного Министерства национальной безопасности США при активной подсказке «умов» из ЦРУ и Пентагона сразу после терактов 11 сентября 2001 года и последующего после этого свержения режима талибов в Афганистане. Ситуация в верхах американского разведсообщества в то время была нервно-истерическая в связи с одним из самых крупных промахов за всю историю национальных спецслужб, а администрация требовала решительных шагов. На этом фоне и появилась эта «конгениальная» идея, последствия которой теперь «расхлебывает» Б.Обама и, судя по всему, не знает, что со всем этим наследием делать.
Итак, с учетом большого количества задержанных в Афганистане лиц различных национальностей и подданства перед руководством США встал вопрос: куда их девать и как с ними поступать? С учетом крайнего дефицита надежной информации об «Аль-Каиде», ее структуре и членах, кем-то «наверху» была «рождена» идея о создании тюремных стационаров в Гуантанамо и в странах-сателлитах, что позволило бы вывести задержанных из-под юрисдикции законов США, избежать многих юридических процедур, участия адвокатов, внимания СМИ и т.п. Главный мотив этого предложения, который был озвучен президенту Дж. Бушу руководством американских спецслужб, был тот, что такая схема позволит организовать сбор надежных агентурных данных без особой торопливости, ведь задержанных можно содержать на этих местах заключения сколь угодно долго без суда и следствия, и предъявления конкретных обвинений. Торопливость и истерика сыграли плохую службу американцам. Они абсолютно не просчитали дальнейших моментов этой истории. Самый первый из них, это тот, что теперь ни один руководитель европейской страны в здравом уме и трезвой памяти никогда не пойдет навстречу американцам в их дальнейших «деликатных» инициативах на «контртеррористическом поле». А если пойдет, то очень сильно перед этим подумает.
Второе. Сбор информации, организованный в этих стационарах, показал свою полную неэффективность. Информация оказалась устаревшей, противоречивой и порой фантастической. То есть информационный кпд оказался ниже всяких ожиданий. Более того, эксперты из спецслужб, сняв какую-то первичную информацию, убедились, что «ловить здесь больше нечего» и спокойно «умыли руки», оставив весь комплекс проблем Пентагону. Военные сейчас в ярости, поскольку получают постоянные «оплеухи» в прессе, а ясных решений, что делать с заключенными, нет. Сначала их решили передавать странам, гражданами которых они являются. Эти страны от такого «подарка» как могли «отбрыкивались», поскольку не знали, что с ним делать: никаких юридических оснований для ареста и суда над этими лицами не имелось. Более того, «рецидив» у «возвращенцев» оказался очень высок. К примеру, из четырех российских граждан, вернувшихся из Гуантанамо, двое затем участвовали в нападении боевиков на Нальчик и погибли, а один вернулся нелегально в Афганистан, где также стал «шахидом». Четвертый тоже вел себя неадекватно и, в конечном счете, по данным СМИ, исчез где-то на просторах Средней Азии. С гражданами арабских государств ситуация примерно такая же. Недавно ликвидированный в Йемене полевой командир высшего звена исламистов тоже прошел Гуантанамо. Вообще, надо заметить, что ожидать перевоспитания исламистов в нелегальных стационарах «западного образца» наивно. Более того, они из-за этого только укрепляются в своем желании отомстить, даже если раньше исламистами не были.
Другое дело «центры по перевоспитанию» в Саудовской Аравии, где с содержащими в них лицами «общаются на их языке». Там в результате, прежде всего идеологической «долбежки» достигают лучших результатов. По стилю они очень напоминают вьетнамские «лагеря по перевоспитанию», где в основу ставился тот же принцип. Кроме того в саудовских центрах араб находится «у своих», что имеет очень важное значение. С ним там разговаривают на «языке Корана» — единственного высшего авторитета в его жизни. И разговаривают со знанием дела. Это, кстати, в Вашингтоне поняли и достигли с Эр-Риядом договоренности о направлении лиц из Гуантанамо именно в «саудовские центры перевоспитания».
Третье. Американцы получили постоянную «головную боль» в виде активности СМИ и правозащитников. Это можн было предвидеть изначально, поскольку такие масштабные операции по определению скрыть невозможно. Собственно из-за этого выпуск заключенных практически прекратился, поскольку каждый выходящий вносил свою «посильную лепту» в «разоблачение американского империализма». По этой же причине и Б.Обама приостановил свое решение о закрытии тюрьмы в Гуантанамо, ибо массовый выпуск заключенных «созданию позитивного имиджа США в мусульманском мире» явно не поспособствует. Плюс ко всему его убедили, что содержать задержанных исламистов «первого звена» более негде.
Вся эта история убедительно доказывает, что поспешные и плохо продуманные решения такого глобального масштаба приводят к обратному эффекту. Практика такого рода деятельности, а это написано черным по белому в любом пособии для спецназа, коих сейчас в книжных магазинах предостаточно, доказывает, что основной объем информации получают в первую неделю после задержания. Затем «язык» используется в основном для опознания голосов или фотографий. Вся его информация о базах или связниках через неделю устаревает, так как скрыть его задержание долго не представляется возможным в наш век мобильной связи. Для того чтобы организовать эту работу, не обязательно заниматься дорогостоящими проектами с «высокими рисками». Непонятно, что мешало американцам организовать сеть этих стационаров в самом Афганистане, что было более легко сделать из-за состояния войны. Полученные показания должны проверяться «на месте», то есть в самом Афганистане, а не пересылаться туда бог знает откуда. Это затягивает процесс, данные устаревают и вся эта деятельность приобретает характер «имитации кипучей деятельности». Если же речь шла о вербовке агентуры с долгосрочной перспективой внедрения, то, во-первых, в контрразведке у противника не дураки сидят, а, во-вторых, все исламисты в таких условиях тут же примут вербовочное предложение, только бы оказаться у себя дома. Так, что это соображение не логично.
Кроме того, Западу, если он хочет эффективности в борьбе с террором, придется привыкнуть к применению пыток, так как другого способа быстрого получения данных не придумано. Это само по себе «оскотинивает» сотрудников спецслужб и военных, что мы наблюдаем в процессе публикации различных фотографий из иракской тюрьмы «Абу Грейб». Процесс этот очень противоречивый и требует постоянной ротации кадров и их последующей реабилитации, что, как правило, не делается. В результате среди ветеранов резко растет кривая психических расстройств и самоубийств. По данным ряда медицинских центров, в настоящее время порядка 300 тыс. американских ветеранов нуждаются в лечении, а каждый месяц с собой кончает в среднем 16 человек.
В итоге отметим, что вся эта история с «подпольными тюрьмами» иллюстрирует собой ту самую губительную раздвоенность американского руководства, которое в борьбе с террором пытает безуспешно «усидеть на двух стульях» — приверженности демократическим ценностям и достижению эффективности в войне с террором. А война и демократия суть противоположные и исключающие друг друга понятия. Это просто надо осознать и честно сказать об этом обществу, которое государство должно защищать.