TAPI, UNOCAL и опиум 1994-1998 гг.
История проекта газопровода из Туркменистана через Афганистан и Пакистан в Индию (ТАПИ или TAPI) восходит корнями к встрече руководства аргентинской независимой нефтегазовой компании BRIDAS с руководством Туркменистана в 1991 году. Интерес
Руководство Талибана дома у вице-президента UNOCAL Марти Миллера, декабрь 1997 года[1]
основателя и руководителя BRIDAS Алехандро Бульерони к Туркменистану был понятен. Компания начала развивать бизнес в регионе в 1986 году получив первую концессию на геологоразведку в пакистанской провинции Белуджистан. С 1989 года BRIDAS выполнив большой объем геологоразведочных работ начал переговоры с руководством Пакистана о строительстве транспакистанского трубопровода.
Распад СССР не прошел мимо Бульерони. Он первым понял все выгоды от строительства газопровода из Туркменистана через Афганистан в Пакистан и Индию. Туркменистан с его 19,5 трлн куб. м газа[2], дешевой и квалифицированной рабочей силой представлялся BRIDAS гораздо более перспективной газовой провинцией чем Пакистан, запасы газа которого не превышали 3 трлн куб. м. С осени 1991 года Бульерони начал планомерно работать над получением лицензии на разведку и добычу газа в Туркменистане используя посредничество как пакистанских улемов, так и юристов имевших опыт по обслуживанию сделок «газ-трубы» в конце 70-х и середине 80-х годов ХХ века и знавших руководство советской газовой отрасли. Выбор посредников оказался удачным. После встречи с президентом Туркменистана Сапармуратом Ниязовым в ноябре 1991 года в январе 1992 года компания BRIDAS подписала с «Туркменгазом» первые документы о создании совместного предприятия «Кеймир» с правами на геологоразведку и добычу на месторождении «Довлетабад-Донмез» практически на границе с Ираном. На 1992 год «Довлетабад» имел ресурсы в 1,3 трлн куб. м[3]. «Довлетабад» является продолжением одного из крупных газовых месторождении Ирана «Хангиран».
Танкерный тоннаж в Каспийском море был ограничен, транспортировка газа через Иран была невозможна по политическим причинам, а российский «Газпром» очень неохотно предоставлял в то время ограниченные трубопроводные мощности в обход Каспия другим компаниям. Поэтому афганский транзит представлялся как самый разумный альтернативный маршрут.
Получив первые, весьма обещающие, результаты геологоразведки на «Довлетабаде», BRIDAS начала переговоры с правительством президента Афганистана Б.Раббани летом 1992 года. Офис BRIDAS был открыт в Кабуле в ноябре 1993 года. Основной задачей была геодезическая прокладка маршрута и подготовка ТЭО. Премьер-министр Г.Хекматияр выдал охранные грамоты разрешавшие команде ТАПИ беспрепятственно передвигаться по Афганистану.
Это не прошло мимо внимания посла США в Пакистане Роберта Окли. Первое сообщение об инициативе BRIDAS и ходе переговоров с правительством президента Раббани было послано в Государственный Департамент в январе 1994 года[4]. Информация не прошла мимо жены племянника бывшего директора ЦРУ Лейлы Хелмс, этнической афганки и одного из основных вашингтонских лоббистов моджахедов с середины 80х годов ХХ века. Именно она организовала визит нескольких полевых командиров в США и их встречи с вице-президентом Дж.Бушем-старшим 21 марта 1986 года. Она встречалась с Г.Хекматияром и Муллой Омаром во время визита в Пешавар и Кветту в конце 1988 года. Много позже Марти Миллер, руководитель проекта ТАПИ, рассказал на одном из корпоративных мероприятий о том, что вице-президент Unocal Джон Имле впервые услышал о проекте от члена своего яхт-клуба Лейлы Хелмс.
В то время, как слухи о проекте ТАПИ приобретали все большую конкретику в Вашингтоне, Алехандро Бульерони развил бурную переговорную деятельность как в Туркменистане, так и в Афганистане. Бульерони прекрасно понимал, что добыча газа на «Давлетабаде» без гарантированного экспорта будет экономически бесперспективной. Соединить месторождения BRIDAS в Пакистане и Туркменистане газопроводом казалось самой разумной идеей. Этим объяснялся и выбор маршрута первой ветки TAP(вскоре ставшим TAPI) – от «Давлетабада» в Пакистан через афганскую провинцию Герат к месторождениям BRIDAS в пакистанском Белуджистане[5] и дальше на КПП Фазилка на пакистано-индийской границе. Выбор Фазилки был обусловлен тем, что этот КПП расположен в индийском штате Пенджаб в 108 км от магистральной газонасосной станции в Бхатинге и самой удобной точки врезки TAПИ в индийскую газопроводную систему.
Одновременно Бульерони начал искать партнеров в Туркменистане способных наполнить ТАПИ газом поскольку внешнее финансирование СП «Кеймир» было возможно при гарантии экспорта добываемого сырья. Только что начавший переговоры с «Туркменгазом» основатель Larmaq Energy Ларс-Эрик Магнуссон заинтересовался проектом Бульерони. Проект «Челекен» о правах на который вел переговоры Ларс-Эрик Магнуссон находился в прибрежной зоне Каспийского моря и маршрут через Герат для газа с «Челекена» был неэффективен. Ларс согласился участвовать в проекте при условии строительства второй ветки через Мазари-Шариф, что требовало согласия и участия Узбекистана.
Однако и BRIDAS и Larmaq даже действуя совместно не имели финансовых ресурсов на реализацию даже первой фазы TAПИ. И не имели необходимого административного ресурса ни в Туркменистане, ни в Афганистане, ни в Пакистане. И обеим компаниям требовался сильный международный партнёр, имевший достаточный административный и финансовый ресурс, чтобы продавить необходимые Бульерони и Магнуссону решения и привлечь необходимое внешнее финансирование.
К середине лета 1994 года команда переговорщиков и инженеров BRIDAS работавшая в Кабуле имела достаточно информации не только для предварительной оценки стоимости первой очереди TAПИ (Довлетобад-Герат-Кветта-Фазилка) но и проект меморандума с правительством о строительстве TAПИ. В конце ноября руководству BRIDAS рабочей группой TAПИ был представлен предварительный отчет в котором общая стоимость проекта оценивалась в 3,8 млрд долларов. В отчете также содержалась достаточно объективная оценка политических рисков и растущей нестабильности в Афганистане. В отчете также впервые в корпоративном документе указывалось на нестабильность правительства президента Бурхануддина Раббани и вероятность его смещения путем военного переворота[6]. Захват власти «Талибаном» рассматривался как один из вариантов решения нарастающего кризиса. Кроме того, авторы отчета выполнив достаточно большой объем работы правильно определили источники финансирования и силы поддерживающие и имеющие решающее влияние на «Талибан».
Руководство BRIDAS приняло решение искать партнеров в США. Бульерони был осведомлен об интересе компании UNOCAL к Туркменистану. Он обратился к своему старому другу, бывшему вице-президенту UNOCAL по международному развитию Генри Брэндону с просьбой организовать ему встречу с Джоном Имле, который только что был назначен преемником Роджера С.Бича на посту СЕО UNOCAL. Первая встреча «крокодилов»[7] состоялась в штаб квартире UNOCAL в начале февраля 1995 года. Немедленным практическим результатом встречи стала договоренность о совместном финансировании всех подготовительных работ «как только для этого сложатся подходящие условия».
Джон Имле был впечатлен качеством подготовленных к встрече материалов и загорелся этой идеей. И Бич, и Имле решили, что BRIDAS им не нужен, а нужна помощь Госдепа и ЦРУ. Имле задействовал все свои контакты в Вашингтоне и обратился к Лейле Хелмс, чтобы она по своим каналам нашла силы на которые UNOCAL мог бы опереться в Афганистане. Видные представители исмаилитской общины и Северного альянса[8] в частных беседах с автором утверждают, что UNOCAL и МВР снабжали «Талибан» оружием и боеприпасами, что позволило ему в кратчайшие сроки захватить Кабул и поставить 2/3 страны под свой контроль.
Джон Имле понимал, что организовать финансирование на строительство пустого трубопровода он не сможет, особенно учитывая незавидное финансовое положение компании по результатам 1994 года. К тому же было необходимо снять с пробега BRIDAS и Larmaq. Для этого Имле назначил Марти Миллера, очень опытного переговорщика, проведшего большую часть своей профессиональной жизни в Азии, руководить проектом ТАПИ. Первое, что сделал Миллер, было заключение договоров с посредниками, юристами и геологами до этого работавших на BRIDAS. Миллер обосновал это Бульерони тем, что эти договоренности необходимы для совместного финансирования офиса ТАПИ в Кабуле. С мая 1995 года обоим сторонам стало ясно, что они становятся конкурентами, а не партнерами. Бульерони приказал ускорить подготовку юридических документов с афганской стороной, надеясь опередить Миллера, который отказался от переговоров до тех пор, пока в Кабуле не появится стабильное правительство, способное обеспечить безопасность всего маршрута ТАПИ. Одновременно у Ларса-Эрика Магнуссона начались проблемы с экспортной лицензией, результатом которых стала бурная встреча с министром нефти газа Туркменистана Гочмурадом Назджановым, на которой министр в буквальном смысле и в присутствии представителей банков предоставлявших Лармагу финансирование порвал лицензию на экспорт углеводородов с месторождения «Челекен». Это отвлекло Larmaq и его партнеров от обсуждения своего участия в ТАПИ. О причинах такого «наглядного» прекращения лицензии остаётся только предполагать.
Миллер, оставшись один, решил начать «от источника». В результате предварительных переговоров в середине августа 1995 года Марти Миллер спустился по трапу корпоративного «Гольфстрима» в только что реконструированном международном аэропорту Ашхабада. Задача, поставленная Миллеру была проста – убедить президента С.Ниязова в том, что именно UNOCAL является лучшим партнером для экспорта туркменского газа. Миллер переживал – он не представлял как структурировать переговоры с бывшим первым секретарем Компартии Туркменистана. По информации посредников Ниязов ожидал «личной выгоды» от этого проекта, но Миллер не представлял как организовать такую выгоду не попав под действие закона о противодействий иностранным коррупционным практикам.
Вспоминая об этой встрече Миллер отмечал полную неорганизованность принимающей стороны, неработающие кондиционеры в только что построенной гостинице Министерства нефти и газа и «много криков, угроз, запугиваний на переговорах, что было совсем непохоже на стиль переговоров к которому мы привыкли»[9]. Коллективные ужины напоминали Марти Миллеру сцены из фильмов времен холодной войны, где русские много пили водки и произносили бесконечные тосты. Туркменскую делегацию на этих ужинах просто подменяли – они были дружелюбны, расслаблены и соревновались с американцами в красноречии и остроумии. Но как только все возвращались утром на переговоры все перепалки начинались по новой.
Как только встреча с Ниязовым была подтверждена, Миллер вызвал Имле. Дружеский обед плавно переросший в ужин был организован в розовом дворце Ниязова в пригороде Ашхабада построенном по проекту итальянских архитекторов. Хозяин был обходителен, дружелюбен и всячески высказывал расположение к американской делегации и Имле лично.
В тот период вокруг руководства Туркменистана крутилось большое количество всяких западных, арабских и восточноевропейских посредников, консультантов и просто авантюристов со странными связями в Турции и на Ближнем Востоке. К Ниязову приезжали делегации всех крупных нефтегазовых компаний, предлагавших самые разные формы сотрудничества. В начале 1990-х выплаты руководству бывших среднеазиатских республик СССР компаниями, желавшими получить права на разработку их полезных ископаемых были нормой. Посольство США в Ашхабаде, к которому Миллер обратился за помощью после консультаций с Вашингтоном порекомендовала ему заключить партнерское соглашение с неизвестной саудовской компанией Delta Oil. Переговоры с Delta Oil проходили в Эр-Рияде под личным патронажем принца Турки аль-Фейсала и в обстановке строжайшей секретности. Содержание подписанных документов остаётся конфиденциальным по сей день. Однако вскоре после того, как партнерство с Delta Oil было объявлено команде ТАПИ, переговоры в Ашхабаде возобновились и 21 октября 1995 года UNOCAL и Delta Oil подписали с Туркменистаном договор о сотрудничестве, включавший право на экспорт объема газа оцениваемого в 8 млрд долларов и план по строительству газопровода из Туркменистана в Афганистан и Пакистан[10]. Публично стороны поддержали второй вариант ТАПИ (Мазари-Шариф). Участие Delta Oil, судя по дальнейшему развитию событий было необходимо для удовлетворения интересов всех участников и, возможно, как канал финансирования МВР и «Талибан»а и чтобы не отражать выплату «комиссионных» и помощи МВР и «Талибану» в публичной и налоговой отчетности UNOCAL.
Соглашение с Туркменистаном, подписанное лично президентом С.Ниязовым было большой победой Миллера в его конкурентной гонке с Бульерони.
Переговоры с премьер-министром Пакистана Беназир Бхутто Миллер вел сам с помощью посла США в Пакистане Т.Симмонса. Первый раунд прошедший в самом начале 1996 года окончился гневным письмом Бхутто президенту США Биллу Клинтону, с обвинениями UNOCAL и посла Симмонса в вымогательстве и поведении недостойном дипломата. Потерпев первую неудачу в переговорах с Пакистаном, Миллер решил усилить переговорную команду бывшим послом США в Пакистане Робертом Окли. Несмотря на ключевую роль Окли в организации помощи моджахедам в 80-e годы ХХ века афганцы и пакистанцы его недолюбливали. В бытность послом он получил в Афганистане прозвище «наместник» из-за своего высокомерия и снисходительно-пренебрежительного отношения к афганским партнерам. Поэтому как переговорщик с Кабулом и Кандагаром он был бесполезен. Миллер понимая это, поручил Окли переговоры в Исламабаде и Москве. В отличие от Бульерони, Миллер и Имле прекрасно понимали, что без участия Москвы реализация проекта была невозможна. Кроме того, Окли привел в команду ТАПИ еще нескольких экспертов. Из привлеченных Окли стоит отметить Залмая Хализада[11] и Марту Брилл-Олкотт. Хализад работавший в 1980-х годах вместе с Лейлой Хелмс на нескольких программах помощи моджахедам и афганским беженцам, стал основным связным звеном между UNOCAL и кандагарским Советом шести. Первым заданием Хализаду и Хелмс было организовать встречу Миллера с Советом шести и лично муллой Омаром,
В ожидании окончательного подтверждения готовности «Талибана» к переговорам Миллер в сопровождении небольшой команды сотрудников и советников в середине апреля 1996 года приземлился в аэропорту Кветты. Одному из юристов бывавших в Афганистане и на севере Пакистане ранее было поручено организовать транспорт и гидов. В 1996 году в Кветте найти приличные машины способные выдержать дорогу до Кандарага и обратно было не так то просто. Однако 1600 американских долларов обеспечили Миллера 4 HiLux городской администрации, двумя гидами и шестью переводчиками из числа афганских беженцев допущенных в город в конце 1980-х. Делегации UNOCAL было сообщено, что «Талибан» будет готов к встрече через несколько дней. Американцы были визуально испуганы, когда на следующий день после найма афганцев один из сотрудников особого офиса муллы Омара позвонил Миллеру на спутниковый телефон и с явным бруклинским акцентом сообщил что их ждут в Кандагаре. Ни один из американцев ни разу не был ни в Афганистане, ни тем более в Кандагаре. Перед началом поездки Миллер обернувшись к делегации натужено улыбнулся и сказал что он надеется что все вернутся в Кветту со всеми конечностями на своих местах. На каждой остановке Миллер пересчитывал презентации ТАПИ на пуштунском языке и расспрашивал гидов как себя вести с талибами. Особенно его пугали таблички «осторожно мины» регулярно попадавшиеся после пересечения афганской границы в Спинболдаке.
Когда по прибытии в Кандагар делегацию UNOCAL поместили в дом без мебели, американцы долго расспрашивали гидов, которым запретили с ними оставаться, не принесут ли их в жертву этой ночью. Получив заверения о том, что все будет хорошо, и завернувшись в спальные мешки, делегация UNOCAL еще долгое время расспрашивала предусмотрительно захваченных с собой юристов о том, что такое нановатай.
Утром им сообщили, что они не смогут встретится с муллой Омаром, поскольку они немусульмане. Презентация проекта была организована в соседнем доме и присутствовавшие талибы (никого из Совета шести не было, поскольку подготовка к летнему наступлению на север шла полным ходом) внимательно внимали всему что говорил Миллер. Было заметно, что они пытаются понять что конкретно им предлагают и какие от этого будут выгоды.
После первой презентации делегации UNOCAL было предложено подождать пока старейшины не примут решения. Миллер не особо хотел ждать. В результате нескольких телефонных звонков его пригласили на встречу к заместителю муллы Гауса. После встречи достаточно возбужденный Миллер сообщил делегации, что на встрече присутствовал также американец, работавший в аппарате талибского министра иностранных дел муллы Гауса. Через него Миллер передал трехстраничный меморандум о сотрудничестве и взаимопонимании, который он надеялся подписать с «Талибаном» и использовать на втором этапе переговоров с Беназир Бхутто. В меморандуме закреплялись параметры будущих переговоров в случае создания в Афганистане «единой международно признанной организации, уполномоченной действовать от всех афганских общин».[12] Основной целью меморандума было закрепить поддержку «Талибаном» проекта ТАПИ, разрабатывавшегося UNOCAL.
В ходе дальнейших переговоров «Талибан» настоял на том, что переговоры Миллер и его команда должны вести только с ними. Талибы безапелляционно заявили, что через пару месяцев они победят Северный альянс и станут единственной силой управляющей страной. Миллер согласился. Талиб-американец посоветовал подождать еще пару дней до решения старейшин, а пока съездить в Герат. Он дал понять, что меморандум будет подписан к возвращению Миллера из Герата. Но, увы, этого не произошло и делегация UNOCAL в этот раз улетела из Кветты ни с чем.
Миллер понимал, что основной причиной паузы в переговорах была война с Северным альянсом. После взятия Кабула Миллер решил пустить в ход тяжелую артиллерию и попросил Хализада и Хелмс организовать первую официальную встречу муллы Гауса отвечавшего за международную политику и внешние сношения в «Талибане» и посла США в Пакистане Томаса Симонса. Она состоялась 8 ноября 1996 года. В своей телеграмме в Вашингтон (телеграмма №1996ISLAMA09508[13]) посол Симмонс отметил, что мулла Гаусс поблагодарил США за поддержку, и попросил больше оружия и боеприпасов, чтобы продолжать сражаться с Дустумом и Масудом, которых щедро снабжают Иран и Россия. В телеграмме также указывалось, что на встрече присутствовали помощник военного атташе и сотрудник экономической секции. Из этого можно сделать вывод о том, что мулла Гаус привез на встречу колег отвечавших за военные и экономические вопросы, которые обсуждались на уровне экспертов после ее завершения.
Свидетельством этого может быть доверенная Окли до команды ТАПИ информация, что нужно ускорить подготовку соглашения с «Талибаном», в основу которого был положен 130-страничный проект который начали готовить после подписания меморандума о намерениях с BRIDAS.
Признавая, что реальная власть сосредоточена в особом офисе муллы Омара, в декабре 1996 UNOCAL открыл представительский офис в Кандагаре, основной задачей которого были переговоры с Советом шести и согласование с муллой Омаром договора и другой юридической документации для строительства ТАПИ. В связи с такой реорганизацией все юристы и переговорщики были переведены из Кабула в Кандагар. В Кабуле осталась команда геологов, маркшейдеров и геофизиков. Кроме того UNOCAL выделил 900 000 долларов на строительство колледжа в Кандагаре для подготовки местного персонала для строительства и эксплуатации газопровода. Такие же колледжи начали строиться в Мазари-Шарифе и Герате.
К этому времени BRIDAS представила свой проект договоров мулле Заефу, который организовал неформальный конкурс между проектами BRIDAS и UNOCAL. Чтобы убедить муллу Заефа, муллу Омара и муллу Гауса в серьезности своих намерений, весной 1997 года UNOCAL создал CentGas, международный консорциум в который кроме UNOCAL и Delta Oil Company вошли «Газпром», «Туркменгаз», японские Indonesia Petroleum Ltd и ITOCHU Oil Exploration Co, Ltd, корейский «Хендэ Инжиниринг» и Crescent Group из Пакистана. Персоналу офиса ТАПИ в Кабуле было предложено перейти в CentGas. В связи с нарастающим конфликтом и конкуренцией между BRIDAS и UNOCAL юристам и консультирующим геологам был предложен выбор между BRIDAS и CentGas. Большинство перешло в консорциум.
Однако Бульерони не оставил попыток вырвать проект у Миллера. Бульерони удалось провести переговоры при помощи своих саудовских друзей с заместителем помощника президента США по национальной безопасности Сэнди Бергером, владевшим пакетом акций Amoco стоимостью 90 000 долларов и отвечавшим за разработку политики США в прикаспийских странах, где у Amoco были крупные коммерческие интересы. В результате достигнутых договоренностей Бульерони в сентябре 1997 года продал 60% акций BRIDAS Amoco, стоимость пакета акций Бергера возросла почти в два раза и у Бульерони появились новые возможности по лоббированию своего проекта в США. Бульерони немедленно воспользовался этой возможностью и пригласил делегацию «Талибана» в Аргентину. Делегация талибов под руководством муллы Ахмат Яна посетила Буэнос-Айрес в середине сентября 1997 года. Миллер немедленно ответил приглашением муллы Гауса в Хьюстон в ноябре 1997 года. Мулле Гаус и его коллегам был устроен поистине королевский прием. Лейла Хелмс устроила мулле Гаусу поездку в Вашингтон где он встречался с заместителем госсекретаря Робин Рафаэл, Сэнди Бергером, и с г-жой Шейлой Хеслин, руководителем департамента энергетической политики в Совете национальной безопасности. Это был первый полуофициальный визит министра иностранных дел талибов в США. На каждой встрече в Вашингтоне он обращался к принимающей стороне с просьбой признать правительство «Талибана».
Миллер пошел еще дальше и пригласил делегацию «Талибана» провести Рождество у себя дома.
Хоть какие-то договоренности с «Талибаном» были нужны Миллеру чрезвычайно. Без них он не мог выполнить свои обязательства по договору с Туркменистаном подписанным в начале мая 1997 года на ежегодном инвестиционном форуме в Ашхабаде и по которому UNOCAL обязался организовать финансирование проекта до декабря 1997 и начать строительство в январе 1998 года.
Неудачи «Талибана» в Мазари-Шарифе, ключевом городе на маршруте ТАПИ, умерили оптимизм Марти Миллера. На первом общем собрании CentGaz 3 июня 1997 года Миллер выразил большие сомнения в способности консорциума соблюсти сроки согласованные с Ашхабадом. Усилиями Хализада, Окли и Миллера при поддержке послов в Исламабаде и Ашхабаде удалось добиться согласия Пакистана и Туркменистана на продление срока начала строительства на 1 год до 1 января 1998 года. Юристы CentGas, Марта Олкотт и посол Симмонс выразили Миллеру большие сомнения в реалистичности этого срока. Этот перенос не только вызвал истерику у президента Ниязова, но и поставил реализацию проекта под сомнение. Дело в том, что параллельно с ТАПИ, BHP и Иран объявили о подготовке проекта строительства транспакистанского газопровода из Ирана в Индию пропускной способностью 2 млрд куб. футов в день. Преимущество этого проекта заключалось в том, что он не проходил ни в зоне афганского конфликта, ни по пуштунским районам Северного Пакистана, значительно сокращая риски.
Совет шести в Кандагаре и администрация муллы Заефа в Кабуле прекрасно понимали, что их планы построить чистое исламское государство и общество живущее по заветам Пророка и правилам Корана полностью зависят от международной помощи и инвестиций. В стране разоренной войной не было экономики, не было нормальной налоговой системы, а бюджет на 1997 год исходил из государственных расходов в 300 000 долларов в неделю. Основными источниками дохода населения были дорожные поборы с грузовиков идущих транзитом в/из Ирана и Пакистана и выращивание и экспорт опиатов. Ликвидировав систему поборов с транзита, «Талибан», следуя правилам шариата объявил, что выращивание опиатов является «харам», но не наложил полный запрет. Заеф и его коллеги понимали, что выращивание опиатов является единственным источником дохода для нескольких сотен тысяч крестьянских хозяйств и запрет без предложения альтернатив может привести к социальному взрыву и уничтожению самого «Талибана». В 1996 году общий объем производства опиатов составил около 2200 тонн. По сравнению с пиком в 2600 тонн достигнутого в 1994 году это было достижением. Одновременно посевные площади мака уменьшились со 120 тысяч гектар до 90 тысяч[14]. 10 сентября 1997 года «Талибан» напомнил своим «соотечественникам, что потребление, производство и торговля наркотиками является грехом «харам» и все афганцы должны воздерживаться от их употребления». 20 сентября 1997 года «Талибан» запретил выращивание и торговлю опиатами. Однако, жизнь и благосостояние нескольких миллионов афганцев зависели от выращивания опиатов. Быстрое сокращение производства опиатов было возможно только при реализации крупного инфраструктурного проекта, реализация которого позволила бы занять большое количество неквалифицированной рабочей силы. ТАПИ давал такую возможность. По расчетам рабочей группы ТАПИ (UNOCAL) на первоначальных этапах строительства на проекте планировалось задействовать 117 тысяч местных рабочих[15]. Поэтому «Талибан» не особенно усердствовал в принудительном исполнении запрета 20 сентября. В последующие два года производство опиума несколько возросло. Это обеспокоило муллу Омара, полностью запретившего 8 июля 2000 года производство, торговлю и потребление опиатов. В этот раз «Талибан» всерьез взялся за исполнение запрета. В 2001 году посевные площади мака сократились до 8000 гектаров, что является самым минимальным значением за все время наблюдений[16]. Это правда не сильно повредило доходам «Талибана». Цена килограмма опиума на границе подскочила с 28 до 400 долларов, соответственно возросли и таможенные сборы получаемые «Талибаном».
Кроме того, объемы западной помощи и начавших поступать прямых инвестиций прямо зависели от способности «Талибана» контролировать Северный Афганистан и обеспечивать безопасность маршрута газопровода. Видный деятель «Талибана» мулла Абдул Бассит, вошедший в руководство «Талибана» №2, на одном из мероприятий устроенных в Дохе в 2007 году в поддержку движения вспоминал, что после фетвы муллы Омара запретивший производство наркотиков «Талибан» начал планомерно уничтожать плантации, но «захватившие страну американцы помешали достичь этого».
Поездка муллы Гауса произвела сильное впечатление на муллу Омара, муллу Заефа и их коллег по Совету шести. В январе 1998 года особый офис сигнализировал CentGas о желании завершить подготовку проекта. Прибывшая в Кандагар 19 января 1998 года делегация юристов CentGas привезла с собой не только текст 158-страничного договора переведенного на пуштунский язык, но и подробные объяснения механизма реализации договора, приблизительные графики платежей «Талибану», программы обучения персонала трубопровода, таблицы занятости местного населения и заключение видных улемов из Саудовской Аравии признававших соответствие условий реализации проекта нормам шариата. Всю вторую половину января и начало февраля команды CentGas и талибов провели в напряженных переговорах. К середине февраля стало ясно, что быстрого ответа от Совета шести ждать не стоило. CentGas был информирован, что проект договора был отдан на обсуждение джирги. Смысла ожидать решения не было, по опыту было известно, что такие обсуждения могут длиться месяцами и команда юристов покинула Кандагар в конце февраля 1998 года.
Пауза, которую взял «Талибан», объяснялась, как ни странно, предвыборной кампанией в США. Большая часть электората Билла Клинтона были женщины. Клинтон не мог себе позволить какого-либо критицизма со стороны различных феминистках групп (особенно после истории с Моникой Левински), которых возмутили сообщения о положении женщин в Афганистане. К критике политики, а точнее ее отсутствия, США в отношении талибской администрации присоединился вице-президент Ал Гор и либеральные звезды Голливуда. Пока эта критика не отражалась на позиции Белого дома, «Талибан» ее не замечал. Сигналом к постепенному охлаждению отношения «Талибана» к США послужили критические высказывания государственного секретаря США Мадлен Олбрайт в ноябре 1997 года. В феврале 1998 года Вашингтон объявил о нейтралитете в гражданской войне в Афганистане. В марте особый офис отозвал у геодезистов и инженерной команды CentGas постоянные пропуска на беспрепятственный проезд по всей стране. Миллер приостановил финансирование колледжей по подготовке персонала для ТАПИ в мае месяце в надежде возврата «Талибана» за стол переговоров. Лейла Хелмс сообщила Марти Миллеру в конце мая о том, что ее возможности по лоббированию интересов UNOCAL в Афганистане существенно сократились. Сообщения о зверствах «Талибана» при втором штурме Мазар-Шарифа в июле-августе, неспособность полностью разгромить Северный альянс, жесткое подавление непуштунских общин привели Вашингтон к мысли, что афганская политика не может основываться только на поддержке проекта ТАПИ в варианте UNOCAL.
Террористические акты против американских посольств в Найроби и Дар-эс-Саламе в августе 1998 года и ответный удар крылатыми ракетами по базам «Аль-Каиды» возле Джелалабада стали началом конца первой попытки построить ТАПИ. Несмотря на то, что отношения с «Талибаном» прервались всего на 6 месяцев, с августа 1998 года всем независимым наблюдателям и команде ТАПИ стало ясно, что проект «скорее жив, чем мертв». К концу ноября 1998 года несколько крупных индийских, китайских и пакистанских компаний прекратили переговоры с Кабулом о совместных проектах и свернули свою деятельность в стране. У Совета шести и правительства в Кабуле не осталось альтернативы послаблению борьбы с ростом производства наркотиков в стране. В результате в 1999 году посевные площади опиатов увеличились до 120 тысяч гектаров из урожая с которых было получено более 3000 тонн опиума и героина. По оценке ООН Афганистан экспортировал более 2/3 этой продукции в США и Западную Европу. Наладился и экспорт в Восточную Европу, где основными потребителями стали Румыния, Грузия, Болгария, Украина и Германия.
Для «Талибана» №1 наступали тяжелые времена.
[1] Фотография из открытых источников
[2] https://www.trade.gov/country-commercial-guides/turkmenistan-oil-gas#:~:text=The%202021%20British%20Petroleum%20(BP,proven%20reserves%20of%20natural%20gas .
[3] https://archives.datapages.com/data/specpubs/fieldst4/data/a025/a025/0001/0250/0285.htm
[4] Показания Джона Дж.Марезки Подкомитету по делам Азии и Тихоокеанского региона Комитета по иностранным делам Конгресса США 12 февраля 1998 года
[5] В Российской транслитерации Белуджистан, что соответствует его произношению на таджикском языке
[6] Копия отчета имеется в распоряжении автора.
[7] Один из присутствовавших на встрече сотрудников офиса BRIDAS в Кабуле охарактеризовал результат этой встречи как «американцы нас сожрут» (this crocodile will fuck us over).
[8] Записи бесед 1998/99 и 2021/2022 гг. имеются в распоряжении автора. Собеседниками были высокопоставленные лица администрации президента Гани, военные и лидеры сопротивления «Талибану» в 1996-1999 гг., Личности не разглашаются по соображениям личной безопасности. В телеграмме посольства США Пакистане №2292754 от 22 апреля 1996 года по результатам визита заместителя Госсекретаря по Азии и Тихоокеанскому региону г-жи Р.Рафаэл была зафиксирована поддержка «Талибаном» строительства трансафганского трубопровода, содержалась рекомендация обеспечить расширение поддержки Пакистаном «Талибана» в связи с поддержкой последним газопроводного проекта и обеспечение расширения поддержки «желательными участниками» «Талибана» для обеспечения их участи в проекте
[9] Буквально эта часть воспоминаний Миллера заучит так: «there was a lot of shouting, threats, intimidation, a very different approach to what we were used to»
[10] Условия договора являются коммерческой тайной. Основные параметры были раскрыты в статье опубликованной в Oil & Gas Journal 30 октября 1995 года. https://www.ogj.com/magazine/5ca3d91475a2545c040041a9
[11] З.Хализад, пуштун из Мазари-Шарифа, также как и профессор Ашраф Гани был выпускником Американского университета в Ливане. Афганцы считают, что именно Хализад был основным лоббистом обеспечившим избрание Ашрафа Гани на пост президента Афганистана в 2014 году. Кроме того, по словам бывшего начальника ГШ ВС Афганистана генерала Ясина Зии Хализад был важным звеном и организатором нескольких крупных коррупционных схем выгоду от которых получал президент Гани, его окружение и несколько высокопоставленных американских чиновников.
[12] Копия проекта соглашения имеется у автора. Полный английский текст этого положения звучит так: «a condition for implementation of the pipeline projects is the establishment of a single, internationally recognized entity authorized to act on behalf of all Afghan parties». Слово «entity» было использовано вместо «government» намеренно, чтобы дать UNOCAL необходимую гибкость
[13] Копия телеграммы от 11 ноября 1996 года из личного архива автора
[14] Для сравнения в 1992 году в Афганистане было произведено 1970 тонн опиатов. Все данные приводятся по ежегодным докладам Управления ООН по борьбе с наркотиками. https://www.unodc.org/documents/crop-monitoring/Afghanistan/Opium_cultivation_Afghanistan_2022.pdf Данные российский исследователей несколько отличаются, см. например: https://cyberleninka.ru/article/n/afganskiy-narkotrafik-ugrozy-dlya-rossii-i-evropy/viewer
[15] Social Impact Assessment, Project Number: 52167-008 December 1997, Regional: TAPI Gas Pipeline Project (Phase 1) Afghanistan: Main (Parts 4.2 to 4.8),:Prepared by CentGas Limited for the Asian Development Bank. – архив автора.
[16] Для сравнения при президенте Гани посевные площади достигли 270 тысяч гектаров которые давали урожай от 7 до 9 тысячи тонн опиума и героина (2020-2021 гг). После смены власти 31.08.2021 производство опиатов упало до 6 тысяч тонн.