Турецкая Республика приняла на вооружение новую военно-морскую стратегию возвращения в мировой океан. Частью этой стратегии является уже известная в отечественном информационном пространстве идея о «Синей родине» — спорном пространстве Восточного Средиземного моря, за которое развернулась борьба между Грецией и Республикой Кипр с одной стороны и Турцией и Турецкой Республикой Северного Кипра (частично признанное государство – прим.) – с другой стороны.

В свежем выпуске журнала Insight Turkey, который публикуется Фондом политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV) вышла знаковая статья, посвященная эволюции и современному состоянию турецкой военно-морской мысли, под заголовком: «От геополитической тревоги к напористой позиции: историческая конструкция и трансформация военно-морской стратегии Турции».

Часть 2 нашей публикации доступна по ссылке на сайте ИБВ http://www.iimes.ru/?p=102450.

В прошлой части публикации мы закончили на одной из переломных точек во взгляде Турции на свое сотрудничество с НАТО, с одной стороны, и на свою военно-политическую доктрину, с другой стороны. В частности, 1960-е годы стали годом осознания для турецкого руководства того, что они не могут ограничивать себя наличием флота «Мраморного моря», главной целью которого является не пропустить флот СССР из Черного в Эгейское и в Средиземное моря. В регионе у Турции есть и внутренние, собственные интересы, за рамками блоковой принадлежности к НАТО, а также и серьезный конкурент – Греция, которая пользуется бОльшей западной поддержкой, чем сама Турция и не склонна сводить свои интересы исключительно к интересам Североатлантического альянса.

Продолжаем цитирование турецкого материала:

«Далее, второй шок произошел с выходом газеты «Джумхуриет» от 29 апреля 1965 года. Статья в газете показала, что баланс сил между турецкими и греческими флотами был в пользу Греции.

После публикации этой новости 4 мая 1965 года Хасан Динчер от имени Министерства обороны заявил, что существует дисбаланс с точки зрения ударной мощи между турецкими и греческими флотами и того, что для создания сильного военно-морского флота Турции придется создать Военно-морское общество.

Заместитель премьер-министра Сулейман Демирель подчеркнул, что Турция не может получить необходимую помощь от США или НАТО и что она построит достаточное количество десантных кораблей для Кипра, используя свои ресурсы. Хотя в ежегодном оценочном отчете НАТО упоминалось, что к 1963 году в Турции произойдет значительное сокращение количества их платформ, что отрицательно скажется на эффективности турецкого военно-морского флота, Турция не могла закупить желаемые суда у любых союзников.

С другой стороны, помощь, оказанная Греции, превзошла помощь, оказанную Турции.

Пережив непрерывные потрясения, Турция начала кампанию «Нация делает то, что другие не дают» по приобретению десантных кораблей. Военно-морское общество провело свое первое собрание в салоне, где Османское военно-морское общество провело свой первый конгресс.

Во вступительной речи общества прозвучало заявление заместителя премьер-министра Демиреля о том, что «поддержание мира во всем мире в Восточном Средиземноморье связано с морской репутацией Турции, военно-морской мощью и широтой военно-морской мощи», которое привело к стратегическому осознанию военно-морской мощи.

Впервые с момента основания Республики военно-стратегический дискурс Турции повернулся в пользу военно-морского флота; с 1964 по 1974 год, не сохраняя прежнюю форму, ВМС Турции могли преобразовать свою организационную структуру в структуру, способную проецировать мощь.

Эта новая стратегическая позиция нашла непоколебимое отражение в структуре ВМФ. Как видно на графике 3, хотя количество десантных кораблей за это время выросло с нуля до 55, количество фрегатов увеличилось вдвое. Эта быстрая трансформация Военно-морского флота облегчила Кипрскую миротворческую операцию 1974 года и остановила третью попытку Греции расширить суверенитет через объединение с Кипром. Так Турция смогла вернуться в Средиземноморье.»

Вот какой график приводится в плане роста турецких военно-морских возможностей.

На графике продемонстрирован рост турецких военно-морских возможностей, подписи данных: ряд сверху, слева-направо – аппараты амфибии, подводные лодки, штурмовые катера, ряд снизу, слева-направо – миноносцы, фрегаты / корветы, торпедные катера / патрульные катера.

Вот какими словами завершается обзор периода развития турецких ВМС до 1991 года. Цитируем:

«В этот период ВМС Турции навсегда вернулись в Черное море, а затем в Средиземное море. Поскольку в 1972 году в состав ВМС Турции были также включены военно-морские авиационные подразделения, они были преобразованы в систему, способную осуществлять трехмерные операции.

В 1987 году в Аксазе была введена в строй вторая военно-морская база. Благодаря строительству этой передовой оперативной базы ВМФ впервые смог мобилизоваться в двух отдельных операционных районах. Идея «К открытым морям» начала обретать форму, и впервые была обновлена концепция передового присутствия. Распад Советского Союза привел к возникновению нового геополитического ландшафта, где эта идея могла быть реализована на практике.

Эта долгосрочная военно-морская стратегия, проводимая Османской империей, не могла быть воссоздана во времена Турецкой Республики; однако считалось, что Турции требовалась военно-морская мощь, способная поддерживать ее внешнюю политику».

И тут мы переходим к последствиям «геополитической катастрофы 21-го века», как назвал распад СССР президент РФ В.В.Путин. С точки зрения Турции, этот распад открыл новый исторический отрезок, который включал и происходящие ныне процессы по возвращению Турции, как правопреемницы Османской Империи в мировой океан. Неслучайно этот раздел материала назван как «Геополитическое расширение: на пути к открытым морям (1991-2023 гг.)»

Цитируем:

«Третья стратегическая трансформация ВМС Турции произошла с окончанием Холодной войны.

В этот период геополитический страх, доминировавший в ранней республике, и институциональный подход к тому, что военно-морской флот отодвигался на второй план, начали меняться.

Значение ВМФ со стратегической позиции стало возрастать. Военно-морской флот стал неотъемлемой составляющей активной внешней и военной политики Турции.

В 1991 году новый мировой порядок, возникший после распада Советского Союза, облегчил возможность использования ВМФ на новых направлениях. Резкий сдвиг в структуре международной системы, а также изменение стратегических приоритетов Турции оказали значительное влияние на институциональное восприятие ВМС Турции не только в контексте репозиционирования ВМС в организационной структуре ВС Турции, но и на реализации военной доктрины путем централизации военно-морского флота в качестве центральной опоры.

В рамках растущей стратегической необходимости и возможностей ВМС в 1997 году опубликовали официальный стратегический документ. Опубликованный в журнале Naval Forces Journal под заголовком «К открытым морям», документ был подписан адмиралом Гювеном Эркая, командующим ВМС и это стало поворотным моментом для ВМС Турции.

Политическое стремление к сильному военно-морскому флоту дало военно-морским силам желанную возможность и предоставило им платформу для действий, которую до сих пор невозможно было вообразить.

В стратегическом документе, определявшем военно-морскую стратегию 2000-х годов, подчеркивалось, что, хотя до 1970-х годов Турция могла сражаться только в прибрежных водах, она стала силой, способной проецировать мощь во время кипрской операции. Однако в настоящее время оно функционирует на уровне «Морского контроля».

С точки зрения стабильности и безопасности Турции Черное, Средиземное и Эгейское моря имеют жизненно важное значение.

Кроме того, интерес для ВМС Турции также представляли Каспийское море, Персидский залив, Красное море и гибралтарская сторона Атлантического океана».

Отметим, кратное расширение турецких интересов по присутствии на мировых морских просторах, включая, допустим, Каспийское море, которое является внутренним «озером», недоступным для игроков третьих стран. И, тем не менее, Турция декларирует к нему свой интерес.

Продолжаем цитирование:

«По этой причине ВМС Турции хотели присутствовать в указанных морях, сохраняя открытыми морские транспортные пути и активно участвуя в будущих операциях в этих водах под руководством ООН и НАТО. В этой стратегии подчеркивалось, что структура ВМС требует изменения и должна быть определена для участия в операциях.

С помощью этой новой структуры сил Турция намеревалась контролировать более широкие территории. Объявив об этой стратегии, получившей название «Дениз курду (Морской волк, в переводе, — И.С.) -97», Турция провела самые значительные военно-морские учения в истории республики. С тех пор Восточное Средиземноморье стало центром внимания ВМС Турции. Кроме того, был проведен симпозиум Sea Power, на котором были определены будущие направления действий. Обязанности, определенные на 2000-е годы, перечислены следующим образом:

(i) Обеспечение безопасности морского транспорта в окружающих морях,

(ii) Контроль над Восточным Средиземноморьем, Эгейским и Черным морями,

(iii) Поддержание рычагов воздействия и ударного потенциала в регионах, необходимых для политики национальной безопасности,

(iv) Содействие миру во всем мире путем участия в операциях альянсов и многонациональных коалиций всякий раз и везде, где политика национальной безопасности считается необходимой.

Стратегический документ подчеркнул многорегиональный геополитический характер Турции путем тактического изменения позиционирования Турции, сделав ее военную доктрину напористой.

Это изменило стратегическую переориентацию Турции на новую стратегическую среду, сложившуюся в эпоху после холодной войны. Таким образом, ВМС Турции позиционировали себя как неотъемлемый компонент комплексного стратегического подхода Турции и подчеркивали, что они будут играть жизненно важную роль в защите основных интересов и безопасности Турции.

Военно-морские силы Турции должны защищать жизненно важные интересы Турции, поддерживая открытые морские пути в окружающих морях, Красном море, Персидском заливе и Каспийском море, и должны активно участвовать в будущих операциях в этих районах под руководством Организации Объединенных Наций и НАТО.

Сдерживающая военно-морская структура, обладающая способностью проецировать силу, высокой ударной мощью и стремлением к участию в международном сотрудничестве, стала доминирующим стратегическим нарративом в условиях реконструкции дискурса «мир дома, мир во всем мире».

Для достижения этих целей ВМС Турции стремились (i) поддерживать превосходство в силе в Восточном Средиземноморье и Эгейском море и (ii) создать структуру сил в Средиземном и Черном морях, которая будет служить сдерживающим фактором для стран с численным превосходством».

И далее:

«Однако ВМС Турции осознали, что в реализации этой стратегии имеются некоторые недостатки.

Например, количество кораблей было недостаточным для одновременного обеспечения управления морем и мощности для проецирования силы. Устранение этих проблем было приоритетом в 2000-х годах.

Кроме того, существовала потребность в автономных платформах открытого моря, способных длительное время находиться в море.

Такая стратегическая позиция заставила Турцию сократить свою внешнюю зависимость от оборонной промышленности и разработать отечественное программное обеспечение, оборудование и системы вооружения.

После 2001 года Турция стремилась играть более активную роль после того, как на Ближнем Востоке возникла существенно иная ситуация. Дискурс и стратегия новой внешней политики ПСР повлияли на появление этой новой роли. Следовательно, переосмысление стратегической культуры Турции как прочной исторической нити, которая поддерживала внешнеполитические декларации той эпохи, имела весьма впечатляющее значение.

Новый внешнеполитический дискурс Партии справедливости и развития сыграл решающую роль в создании этого языка. В контексте этой новой исторической интерпретации основное внимание уделялось эволюции Османской Империи из анатолийского княжества в империю, которая доминировала на трех континентах, а также на Черном, Эгейском и Средиземном морях. Османская империя сохраняла это господство, потому что могла достигать близлежащих морей и плавать в региональные моря, такие как Красное море, Каспийское море и Индийский океан.

Эта долгосрочная военно-морская стратегия, проводимая Османской империей, не могла быть воссоздана во времена Турецкой Республики; однако считалось, что Турции требовалась военно-морская мощь, способная поддерживать ее внешнюю политику.

Доминирующая стратегическая концепция того времени подчеркивала, что она была влиятельным региональным игроком. Необходимо было проводить политику, которая имела растущее влияние от Эгейского моря до Адриатического моря, от Суэца до Красного моря и от Красного моря до Персидского залива.

По этой причине следование напористой военно-морской стратегии стало фундаментальной стратегической установкой. Этот подход привел к пересечению целей Партии справедливости и развития, которая проводила активную внешнюю политику, и Военно-морского флота, который хотел ходить в открытом море. Политическое стремление к сильному военно-морскому флоту дало военно-морским силам желанную возможность и предоставило им платформу для действий, которую до сих пор невозможно было вообразить».

Самое важное, что можно заключить из вышесказанного, заключается в том, что приход в Турции ко власти, Реджепа Тайипа Эрдогана и его Партии справедливости и развития привел к тому, что изменился взгляд на Турецкую Республику – была прочерчена непрерывная историческая линия от Османской Империи до Турецкой Республики. И, таким образом, Турецкая Республика унаследовала не только историческую память, но и исторический долг по следованию «старым заветам». Пожалуй, именно это следует считать самым важным внешнеполитическим результатом прихода ко власти Р.Т.Эрдогана.

Продолжаем цитирование:

«Одним из основных движущих факторов реализации новой военно-морской стратегии было появление новой национальной оборонной промышленности, которая в конечном итоге перестроила инструменты военной мощи Турции в рамках всего геополитического видения.

В рамках изменения национальной политики оборонной промышленности Турция инициировала различные крупномасштабные проекты кораблей местного производства и увеличила свой военно-морской потенциал.

В этот период закупки кораблей из-за границы прекратились, и приоритетом стало строительство кораблей за счет местных ресурсов. По мере снижения проблем внешней зависимости устранялись вопросы, связанные с недостатками ВМФ. Как видно из рисунка ниже, с 2002 по 2023 год в Турции было построено и введено в эксплуатацию 54 корабля. Корабли из-за границы не закупались».

Для иллюстрации этого тезиса приводится нижеследующий график:

График озаглавлен как число кораблей, состоящих на вооружении ВМС Турции и их происхождение. Как можно заметить, наращивание турецкой военно-морской мощи было обеспечено возможностями собственных судоверфей.