Власти Ирана открыли новое нефтяное месторождение Хиркани в провинции Голестан, расположенной на севере страны. Об этом сообщил министр экономики и финансов ИРИ Эхсан Хандузи 5 октября.
«Министерство нефти Ирана приложило немало усилий для того, чтобы открыть месторождение Хиркани, и эти старания принесли положительный результат, — приводит его слова агентство Tasnim. — На глубине 3 тыс. метров были выявлены и подтверждены нефтяные запасы в размере не менее 27 млн баррелей».
5 июля текущего года министр нефти ИРИ Джавад Оуджи заявил в ходе 8-го Международного семинара ОПЕК, что Иран планирует увеличить добычу нефти и газа с учетом своих запасов и потребности мира в энергоресурсах. Министр тогда отметил, что Иран добывает нефть в объеме 3,8 млн баррелей в сутки и более 1 млрд куб. м газа.
На территории Ирана находится более 13% всех мировых запасов нефти: по данным ОПЕК, запасы страны составляют не менее 208,6 млрд баррелей. Главные месторождения находятся в южных провинциях, крупнейшими из них являются «Южный Парс», «Азадеган» и «Араш» («Ад-Дурра»), которые содержат в себе запасы, оцениваемые в 18 млрд, 9 млрд и 300 млн баррелей соответственно. В этой связи эксперты отмечают, что большинство этих месторождений являются потенциальными точками возможной региональной эскалации между КСА, Ираном и Кувейтом. Собственно напряженность по поводу территориальных споров там зреет постоянно и последний ее всплеск произошел эти летом. Другой вопрос, что сейчас все внимание сосредоточено на палестино-израильском конфликте, но в случае его разрастания все эти проблемы могут сразу же обостриться. Как собственно и вокруг спорных с ОАЭ островов Абу Муса, Большой и Малый Томб, но там нет газа. Спор сейчас идет в основном вокруг месторождения «Ад-Дурра (по арабски) и «Араш» (фарси). 3 июля 2023 года, министр нефти Кувейта Саад аль-Баррак выступил с заявлением, в котором выразил свое неприятие того, что он назвал «иранскими претензиями и мерами» в отношении месторождения «Ад-Дурра» (так его называют Кувейт и Саудовская Аравия), газового месторождения в море, подчеркнув, что они «противоречат фундаментальным принципам международных отношений». Министр напомнил, что «месторождение является кувейтско-саудовским природным ресурсом, и ни одна другая сторона не имеет на него никаких прав, пока не будут очерчены морские границы». На следующий день, 4 июля, Министерство иностранных дел КСА опубликовало заявление в поддержку Кувейта и подтвердило, что «только две нации имеют суверенные права на разработку ресурсов этого региона». Эти позиции Саудовской Аравии и Кувейта последовали за заявленными намерениями Тегерана предпринять действия в отношении месторождения «Араш» (так его называют в Иране) и его намерением начать эксплуатацию совместного месторождения газа и нефти. Спор между сторонами идет вокруг месторождения с неопределенной энергетической ценностью. Запасы оцениваются в 1 трлн куб. футов природного газа, из которых 200 млрд куб. футов, вероятно, будут добыты немедленно, в дополнение к более чем 310 млн баррелей нефти. По оценкам некоторых экспертов в области энергетики, запасы месторождения «Ад-Дурра» приближаются к 11 трлн куб. футов природного газа и около 300 млн баррелей нефти и нефтяных конденсатов. Эти цифры имеют большое значение для кувейтской стороны, поскольку, учитывая запасы природного газа Кувейта, которые не превышают 35 трлн куб. м, углеводородная ценность месторождения может увеличить запасы Кувейта на 30%.
Спор восходит к 1960-м годам, когда Кувейт и Иран имели перекрывающиеся морские концессии из-за неопределенных в то время морских границ. Иран предоставил Англо-иранской нефтяной компании право на разведку и эксплуатацию, в то время как Кувейт предоставил права Royal Dutch Shell company. Концессии перекрывались в северной части месторождения. Со временем Кувейт укрепил свои позиции, подписав в декабре 2019 года меморандум о взаимопонимании с Саудовской Аравией, предусматривающий сотрудничество между двумя странами в рамках совместных операций «Аль-Хафджи» по разработке и эксплуатации месторождения. Обе страны приступили к реализации меморандума о взаимопонимании после достижения соглашения 21 марта 2022 года о начале работ путем выбора консалтинговых фирм для проведения необходимых инженерных исследований для разработки месторождения и составления технически эффективных проектов с точки зрения капитала и эксплуатации. Пять дней спустя, 26 марта 2022 года, МИД ИРИ Саид Хатибзаде заявил, что «некоторые части месторождения расположены в пограничных водах между Ираном и Кувейтом, и его страна оставляет за собой право эксплуатировать и инвестировать в этот регион». По этой причине Тегеран счел подписанный документ «незаконным», поскольку он относится к месторождению и должен быть связан с любой операцией по эксплуатации и разработке. До сих пор раунды диалога, направленные на делимитацию морских границ между двумя странами, проваливались, включая раунд переговоров в 2000 году, когда Иран попытался использовать этот процесс и начать разработку месторождения. Однако в то время Кувейт угрожал передать дело в международные суды, что побудило Тегеран прекратить свои разработки. В апреле 2022 года Саудовская Аравия и Кувейт пригласили Иран к переговорам по месторождению, заявив в совместном заявлении министерств иностранных дел Саудовской Аравии и Кувейта, что они возобновляют, как объединенные заинтересованные стороны, приглашение Ирану провести делимитацию восточных границ общего региона, разделяемого двумя странами Персидского залива. Кувейту известно о скрытом стремлении Ирана вести переговоры в одностороннем порядке, что Кувейт категорически отказывается делать. Что примечательно в этом вопросе, касающемся делимитации границ между тремя сторонами, так это то, что границы между Саудовской Аравией и Ираном были очерчены, в то время как границы между Ираном и Кувейтом остаются предметом двустороннего спора. Поэтому Иран настаивает на переговорах только с Кувейтом, поскольку он представляет единственную сопротивляющуюся сторону в саудовско-кувейтском дуэте. Эта гипотеза подкрепляется дипломатическими действиями Ирана. В мае 2022 года посол Ирана в Кувейте Мохаммад Ирани заявил, что его страна направила кувейтской стороне официальное приглашение «возобновить переговоры между двумя странами, которые прекратились в 2014 году». В свою очередь Кувейт и КСА снова выразили «приверженность» кувейтско-саудовской единой позиции: «Мы совместно представляем единую сторону переговоров». В свете этого возникает несколько вопросов: использовал ли Иран фактор нормализации отношений с Саудовской Аравией для ведения переговоров с Кувейтом сепаратно? Использовал ли Иран карту предыдущей демаркации своих морских границ с Саудовской Аравией для оказания давления на Кувейт? И если да, то недооценивает ли Иран или пренебрегает тем фактом, что решение проблем Персидского залива обязательно требует участия Саудовской Аравии в качестве основной стороны? Эти вопросы пока остаются открытыми.
При изучении предыдущих позиций иранской стороны по этому вопросу ожидалось, что Тегеран заявит о «своих правах». Однако время проведения этой акции, всего через несколько недель после нормализации дипломатических отношений с Саудовской Аравией, привело к различным интерпретациям и вопросам относительно основного мотива, побудившего Иран подтвердить эту историческую позицию, с одной стороны, и взаимосвязи с внутренними структурными изменениями, происходящими в Иране, с другой стороны. Дебаты об изменениях в структуре иранского руководства напрямую связаны с отставкой Али Шамхани с поста секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана. Было поднято несколько вопросов относительно последствий и масштабов этого изменения, которое произошло в чувствительное для Ирана время, учитывая значительную роль Шамхани в улучшении отношений Ирана с его арабским окружением, а также роль этой позиции в определении направлений ВСНБ как центра принятия иранских решений во внутренней и внешней политике. Хотя секретарь ВСНБ не обладает юридическими и практическими полномочиями единолично принимать решения, у него есть возможности для принятия решений, поскольку он отвечает за управление делами ВСНБ и надзор за надлежащим выполнением резолюций, принятых им, а также за административные и исполнительные вопросы. Хотя некоторые арабские аналитики исключили возможность прямой или косвенной связи с иранскими заявлениями в газовой сфере, этот фактор должен оставаться в поле зрения, поскольку он касается личности, сыгравшей центральную роль в восстановлении отношений с арабским окружением, с одной стороны, и совета, имеющего вес во внешней политике, с другой.
Месторождение «Ад-Дурра»/»Араш» не только играет роль энергетического спора между двумя сторонами, но и служит барометром в международных отношениях. Другими словами, это месторождение в настоящее время служит инструментом оценки двусторонних отношений, особенно между Саудовской Аравией и Ираном. Продолжающийся конфликт позволит Эр-Рияду и Тегерану определить, в какой степени каждая сторона способна мирно и дипломатично разрешить нерешенные вопросы.
Во-первых, это позволит лицам, принимающим решения в Саудовской Аравии, понять, в какой степени Иран, с одной стороны, откажется от своего старого подхода, а с другой — попытается решить проблему.
Во-вторых, это позволит Ирану доказать, что новое правительство действительно изменило свою политику вмешательства в арабское окружение, и продемонстрировать политику, основанную на принципе добрососедства.
После серии официальных заявлений кувейтской и саудовской сторон Тегеран 12 июля выразил свою позицию относительно новых событий через представителя МИД ИРИ. В заявлении было упомянуто, что «вопросы, связанные с делимитацией морских границ и эксплуатацией общих углеводородных ресурсов, при одновременном учете общих интересов и принципа добрососедства со всеми соседями, включая Кувейт, всегда представляли интерес для Исламской Республики Иран». Заявление представителя Министерства иностранных дел дает некоторые надежды на возможность дипломатического решения этого вопроса Тегераном. Что касается кувейтской стороны, то она решительно настаивает на «исключительности» прав на разработку месторождения и неприятии любого участия Ирана до разграничения границ, в то время как Саудовская Аравия неоднократно подчеркивает, что она, наряду с Кувейтом, является единой стороной переговоров и в то же время приглашает Иран к переговорам. Судьба этого вопроса, согласно анализу многих международных экспертов, зависит от «способности Саудовской Аравии влиять», учитывая, что в настоящее время она представляет собой связующее звено между Кувейтом и Ираном. При этом от отметим, что вопросы совместного использования КСА и Кувейтом приграничных нефтяных месторождений были успешно разрешены. Другими словами, учитывая прочные отношения между Саудовской Аравией и Кувейтом и тот факт, что Иран восстановил дипломатические отношения с Саудовской Аравией, «способность Саудовской Аравии влиять» заключается в ее способности находить точки соприкосновения между Кувейтом и Ираном.
Основываясь на геополитическом анализе региональной реальности в регионе, можно констатировать, что у Саудовской Аравии есть возможность, во-первых, доказать свою роль классического лидера в Совете сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), во-вторых, оценить новый аспект своих отношений с Ираном и, в-третьих, напомнить Ирану, что восстановление дипломатических отношений не обязательно подразумевает изменение позиции по определенным вопросам суверенитета. Что касается Ирана, то многое будет зависеть от позиции аерховного лидера (рахбара), и есть все основания, что в нынешней ситуации Тегеран пойдет на компромисс. Ему важно поддерживать единую позицию с арабскими странами по вопросу палестинского досье в первую очередь. Что касается Кувейта, выступающего за посредничество и мир, то он остается зажатым между ставкой на «исключительные права» и наковальней «разграничения границ», ожидая, когда баланс склонится в пользу того или иного, в зависимости, прежде всего, от региональных соображений и развития ситуации в секторе Газа.