Турецкая Республика 29 октября 2023 года отметила 100-летний юбилей с момента своего провозглашения. Это – давно ожидаемая дата, под которую действующим руководством страны ещё с 2011 года начало строиться планирование и разрабатываться программные документы.

Под 100-летний турецкий юбилей, один из печатных органов главного мозгового центра страны – журнал Kriter Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции SETAV вышел со специальным выпуском, в котором всесторонне подвел итоги турецкого пути за истекшее столетие, а также оценил текущую международную обстановку.

Продолжаем анализировать издание. Часть 3 нашей публикации доступна на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=103426.

В прошлой части публикации мы обратились к турецкой многосторонности, в частности, к той сложной игре альянсов и приоритетов, которую выстраивает страна, включая отношения с США, ЕС, НАТО, Катаром, Ливией, Азербайджаном, а также Российской Федерацией. На самом деле, та сложная ткань отношений, которые плетёт Турция, способны вводить в ступор даже искушенных партнёров Турции.

Вопрос заключается, впрочем, ещё и в том, что не всегда турецкая сторона, в полной мере, в состоянии понять последствия своих собственных действий. В частности, вплоть до настоящего времени, турками совершенно неверно оцениваются последствия выдачи «азовцев» (члены запрещенной в РФ террористической организации – прим.) украинской стороне. Встреча, состоявшаяся между президентами В.В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом в Сочи дала основания считать, что этот конфликт исчерпан. Конфликт-то, может, и исчерпан, однако, по своим последствиям он стал для росийско-турецких отношений более разрушительным, чем пресловутый «самолетный кризис».

На то есть несколько причин. Причина первая: в том самом «самолетном кризисе» не было дано обещаний турецкой стороной стороне российской. Более того, в той ситуации, накануне «самолетного кризиса» вовсю искрило, и турецкая сторона неоднократно обещала «принять меры», что в итоге и произошло. В случае «азовцев» наличествовало обещание, а, следовательно, возник эффект обманутого доверия российской стороны. Причина вторая: за «самолетным кризисом» была эскалация, санкции российской стороны, и некоторые шаги, которые можно рассматривать как реванш. То есть, напряжение в двусторонних отношениях на протяжении 7 месяцев конфликта было «стравлено». В отличие от ситуации с «азовцами», где напряжение осталось, и оно подспудно оказывает влияние на двусторонние отношение. И, третье, в случае «самолетного кризиса», были слова турецкого президента Р.Т.Эрдогана, которые российской публике были переведены как слова извинения (по факту, возможны прочтения в формулировках), а также была компенсация за нанесенный ущерб. То есть, сторонами было сказано, что они «в расчете», выражаясь бытовым языком. В случае ситуации с «азовцами», турецкая сторона предпочла проскочить этот кризис, как будто ничего и не произошло и в этом содержится принципиальное обстоятельство.

Резюмируя, можно сказать, что в российско-турецких отношениях, с российской стороны, остался незакрытый «гештальт», к которому турки возвращаться и не думают, считая, что ситуация исчерпана и не представляя или игнорируя тот факт, что, по факту, существует реальная проблема.

В этом заключается особенность нынешней политики Турции, которая слишком сложна и зачастую ведется на грани, чтобы нельзя было ожидать каких-либо, иногда серьезных, сбоев. Хотя, в рассмотренной нами публикации, никаких предостережений турецкой внешней политике не сделано. Публикация выдержана – по понятным причинам – в комплиментарных выражениях в духе «столетней дипломатии Турции», которая преподносится как чрезвычайно искусная и эффективная в непростых геополитических условиях.

Следующий материал издания посвящен развитию турецкого военно-промышленного комплекса на протяжении республиканского периода истории страны. Автором публикации стала Мерве Серен.

Мы не раз говорили о том, что ВПК в Турции претендует на то, чтобы являться одним из основных драйверов научно-технического развития Турции. Кроме того, ВПК является и драйвером рост турецкого влияния на международной арене – как через наращивание собственного военного потенциала, так и через увеличение экспорта своей военно-технической продукции за рубеж. Не будем вслед за автором рассказывать как историю становления турецкого ВПК, так и про те исторические поворотные моменты, когда Турция сподвигалась в сторону развития своего собственного «национального и местного» ВПК.

Остановимся лишь на последнем этапе развития, который наблюдается в последние два десятка лет, при руководстве Реджепа Тайипа Эрдогана и его Партии справедливости и развития.

Как указывается турецким автором, шестым и последним этапом развития турецкой военной промышленности является период, охватывающий период с начала XXI века до наших дней. В частности, определяющей чертой этого периода является то, что названо автором, «оборонно-промышленный дискурс» Партии справедливости и развития, который широко включен как в устав партии, так и в предвыборные манифесты.

По словам автора, этот дискурс был основан на поисках «локализации», «национализации» и «стратегической автономии» в своей основе и впоследствии приобрел более конкретное лицо в основе «Национального технологического движения».

Как напоминает автор, встреча SSIK (Исполнительный комитет Управления по оборонной промышленности; аналог Российского ФС ВТС – И.С.) в 2004 году стала первым переломным моментом в этих дискурсах и практиках. В частности, на совещании было решено, что многие иностранные готовые проекты закупок, которые сейчас находятся на рассмотрении, будут отменены, и что многие старые проекты, семена которых были заложены в 1990-е годы, и новая структура закупок, которая должна была будут необходимы, будут развиваться путем их максимальной поддержки за счет внутренних ресурсов и возможностей.

Таким образом, как отмечается, в новый период было отмечено, что Турция отдает больше приоритета моделям «оригинального дизайна» и НИОКР при условии, что она извлекает выгоду из преимуществ моделей совместного производства, передачи технологий и сотрудничества.

Как пишет турецкий автор, это революционное решение поначалу вызвало некоторые опасения по поводу своевременного удовлетворения потребностей Вооруженных сил Турции и с использованием компетентных технологий.

Однако проекты, которые были реализованы в короткие сроки, и платформы, которые были быстро добавлены в инвентарь и переведены в стадию разработки с учетом отзывов с мест, завоевали доверие Вооруженных сил Турции, которые являются основным заказчиком.

В этом контексте эксплуатационный опыт, полученный посредством отрицательных и положительных отзывов о характеристиках оружия и техники, используемых Вооруженными силами Турции, от операции «Щит Евфрата» до операции «Весенний щит», от операции «Коготь» до воздушной операции «Зимний орел», с каждым днем ​​улучшается способность Турции к самообороне.

Как отмечает автор, на протяжении всего этого процесса было замечено, что Турция углубила свои знания, опыт и приобрела компетенции во многих областях: от наземных, морских и воздушных платформ до лазерного оружия, от транспортных средств до материальных технологий, от информационных и коммуникационных систем до электронная война.

Учитывая текущую ситуацию в турецкой оборонной промышленности, турецким автором отмечается три события.

Во-первых, принятые в оборонной промышленности принципы «локальности» и «национальности» теперь превратились в «национальный технологический» ход, охватывающий все отрасли промышленности. Эта ситуация приобрела обнадеживающий характер для предприятий, использующих местные и национальные ресурсы во всех отраслях промышленности. Другими словами, «национальный технологический менталитет» распространился и на гражданские технологии. Кроме того, благодаря этой психологической трансформации, была проведена реструктуризация, которая установила более интерактивные и более прочные отношения между «государством», «промышленностью» и «академией».

Во-вторых, позитивные изменения в оборонной промышленности теперь вышли за рамки удовлетворения потребностей турецких Вооруженных сил и превратились в статью экспорта, имеющую решающее значение для страны, которая со времен Османской империи была украшена подходом «сильное государство, сильная армия».

Например, компания Baykar, которая сейчас считается одним из ведущих игроков мирового рынка БПЛА, не только создала мультипликативный эффект с точки зрения оперативных возможностей и стратегических выгод ВС Турции, но и превратилась в экспортного поставщика. Как пишет турецкий автор, Baykar – это «чемпион, создающий важный источник занятости благодаря расширяющемуся с каждым днем ​​ассортименту продукции и заключению контрактов с 32 странами».

В-третьих, оборонная промышленность стала неотъемлемым элементом внешней политики Анкары, политики безопасности и обороны.

В этом случае Турция не только усилила свой оборонительный/наступательный потенциал. Напротив, она получила различные аргументы и преимущества в условиях сдерживания, переговоров и переговоров. Эта ситуация означает, что Турция, которая отдает приоритет подходу «активной внешней политики», имеет более сильное и эффективное присутствие в нетрадиционной дипломатической деятельности, такой как военная дипломатия, оборонная дипломатия, дипломатия оборонной промышленности, дипломатия науки и технологий, которую она осуществляет как в двусторонних отношениях, так и в региональных и международных организациях.

Итак, как мы сказали выше, речь идет о том, что турецкое руководство взяло на вооружение политику по укреплению своего ВПК и военного потенциала с отказом от однозначного примата переговоров за дипломатическим столом. Вопрос заключается лишь в том, когда и при каких обстоятельствах эта политика себя проявит в полной мере. Первыми отголосками такого возможного будущего являются Сирия, Ливия и Нагорный Карабах.