Визит президента Индонезии Юдхойоно в Турцию

Официальный трехдневный визит индонезийского лидера в Турцию начался 28 июня с.г. Этому предшествовала серьезная подготовительная работа. В индонезийской прессе неоднократно подчеркивалось, что последнее событие подобного рода происходило 25 лет назад.

В текущем году обе страны отметили 60-летие установления между собой дипломатических отношений. В отличие от всех предшествующих юбилейных дат этой годовщине предавалось особое внимание. Делался акцент на успешное развитие торгово-экономических, культурных и других связей.

И действительно, в отношениях двух стран просматривается ощутимый прогресс. Как отмечал посол Турции в Индонезии, поворот в этом направлении отмечен в 2006 г.(1) В последующие годы значительно возросла взаимная торговля, увеличились турецкие инвестиции в экономику Индонезии и поток туристов из Турции в Индонезию.

За период 2004-2008г. объем внешней торговли увеличился пятикратно и достиг 2.08 млрд долл. США. Хотя по причине кризиса он упал до 1,15 млрд долл. в 2009г., обе стороны надеются на его увеличение к 2014 го до 10 млрд долл. За это же время 14 турецких компаний вложили в экономику Индонезии 70 млн долл. Около 10 тыс. турецких туристов каждый год посещают Индонезию. Расширяется сотрудничество в сфере образования. Турецкое правительство предоставило индонезийским студентам квоту в размере 58 человек ежегодно. Предполагается ее увеличение. Отмеченные мероприятия проходят при непосредственном участии правительства Турции, которое планирует подписание соглашения о свободной торговли с Индонезией и АСЕАН. По заявлениям турецкого посла в Индонезии, ставка в развитии отношений делается на последующее развитие стратегического партнерства между двумя странами. (2)

Имеется целый ряд предпосылок, определяющих взаимную заинтересованность Индонезии и Турции в стратегическом партнерстве, которое, по всей видимости, и являются истинной причиной оживления отношений, весьма удаленных друг от друга географически, государств. Обе страны, достигнув немалого экономического и политического потенциала, судя по многим признакам, явно не удовлетворены ролью отведенной им в мировой политике и в исламском мире в частности. Являясь носителями “вторичного” ислама, они, тем не менее, явно стараются сбросить с себя ярлык исламской периферии, ограничивающий их политические амбиции и возможности. Но для преодоления существующих преград, по всей видимости, нужен достаточно мощный союзник, имеющий те же притязания. Здесь возможности двух стран приблизительно уравновешены. Индонезия – крупнейшая мусульманская страна, уже наработавшая немалый политический потенциал на международной арене. Ее участие в целом ряде случаев становится непременным условием решения проблем исламского мира. Турция – мощнейшая в экономическом, военном и политическом плане региональная держава, без одобрения которой практически невозможно успешное решение проблем Ближнего Востока. Есть определенные предпосылки для создания двойственного альянса. Обе страны, представляя собой ведущие державы в своих региона, являются участниками G-20, что дает им дополнительную возможность совместного маневра на международной арене. И в Индонезии и в Турции основу многомиллионного населения составляют мусульмане, что позволяет лидерам этих стран позиционировать себя в качестве подлинных поборников интересов исламского мира. Вместе с тем, относительно стабильные политические режимы, основанные на демократических принципах, предоставляют им шанс игры на взаимоотношениях исламского мира и Запада.

Отмеченные факторы уже имеют реальное выражение. Индонезийская газета Jakarta Post, цитируя высказывание турецкого посла, указывает на то, что Турция и Индонезия стремятся к развитию стратегического партнерства, которое позволит двум странам с преобладающим исламским населением тесно сотрудничать при выдвижении и реализации глобальных инициатив, включая Афганистан (3)

Далее приводятся слова посла: ”Мы имеем схожие идеологические и политические взгляды по многим международным вопросам. Наша позиция в отношении Афганистана однозначна: больше экономики, больше социального аспекта, нет военному вмешательству…..Мы обращаемся с конструктивной и позитивной инициативой к мировому сообществу и наш совместный голос звучит громче”.

Обе страны выступают против введения санкций о отношении Ирана и предлагают иные пути решения проблем, связанных с ядерной программой этой страны. В акции, связанной с “Флотилией свободы”, принимали участие 12 индонезийцев. В Джакарте их встречали как национальных героев.

Если рассматривать ситуацию с точки зрения изложенных выше соображений борьбы Индонезии и Турции за выход на более высокое место на мусульманском небосклоне, то можно отметить, что до определенного момента их партнерство может иметь перспективу.

Вместе с тем, на фоне последних нескольких лет, отмеченных повышенной активностью Индонезии на международной арене, ведутся весьма распространенные обсуждения относительно обоснованности претензий этой страны на роль глобального игрока в исламском мире. Указанная проблематика рассматривается как зарубежными аналитиками, так и их индонезийскими коллегами. При этом нередко ставится вопрос, в состоянии ли Индонезия, являясь крупнейшей мусульманской страной, политическое устройство которой основано на демократических принципах, продемонстрировать “позитивное” воздействие на международную обстановку, и прежде всего на исламский мир. Подчас полемика заходит дальше и заключается в следующем — может ли Индонезия, опираясь на собственный опыт, продемонстрировать всему миру, что, говоря словами президента страны, “ислам способен идти рука об руку с демократией” и тем самым стать убедительным примером для других, более консервативных мусульманских государств. Но ставя вопрос подобным образом, ни в коей мере нельзя забывать, что Индонезия слишком далека в своем понимании ислама от того, которое существует в теократических государствах Ближнего Востока. Ислам в Индонезию пришел относительно поздно, в ХIII-ХIУ вв. Его распространение наиболее активно шло вдоль торговых путей, носило очаговый характер, переплетаясь с бытующими до этого индуизмом, исконным анимизмом и древними мистическими культами. Результатом явились территориальные различия глубины исламизации и практически повсеместная эклектика конфессиональной ориентации мусульманского населения. Для индонезийских мусульман характерна разнородность, разобщенность и политическая разориентированность. Отсюда великое множество различных объединений и партий мусульман, имеющих собственные программы и собственные взгляды на толкование ислама. В своем подавляющем большинстве они весьма далеки от построения теократического государства и строгого соблюдения Корана. Вряд ли подобное мусульманское сообщество может оказаться примером для подражания в странах подлинного ислама, где каждое слово Корана является жизненным законом. Такая точка зрения имеет значительное распространение. Ислам, который исповедуют на Ближнем Востоке, включая Турцию, и тот, которого придерживаются в Индонезии, в значительной степени разные религии, взаимно неприемлемые друг другу. Исключение в Индонезии составляет провинция Аче на северной оконечности острова Суматра, где под лозунгом создания “независимого исламского государства” действует движение “ Свободный Аче”. Ачехцы рассматривают себя в качестве единственных правоверных мусульман во всей Индонезии, и это в значительной мере отражает ситуацию. Расхождение в понимании ислама стало одной из причин, по крайней мере, поводом, затяжных кровопролитных действий, в результате которых погибли 20 тыс. человек. Подлинные же причины борьбы за отделение политические,

основанные на острейших экономических противоречиях. Аче наиболее богатая природными ресурсами территория Индонезии. Религия здесь является, в значительной степени, идеологическим прикрытием лидеров сепаратистов. Пример Аче свидетельствует о том, насколько чреваты непредсказуемыми трагическими последствиями ситуации, при которых ради достижения политических, экономических или же других целей используются обстоятельства, основанные на несхожести религиозных факторов. Борьба за собственное понимание религии, основанная в большей своей части на иных противоречиях, ( в частности, за лидерство в исламском мире ), как это не раз было в истории, может разгореться как внутри страны, так и между отдельными странами.

Популяризация и пропаганда демократических успехов индонезийского мусульманского сообщества, при всех их неоспоримых достижениях, скорее всего, имеют отклик или даже рассчитаны не на фундаменталистские страны Залива, а на Запад с его стремлением реформировать исламский мир в соответствии с собственными интересами. Возможно, что в этой взаимной заинтересованности Индонезия ожидает от Запада поддержки своих претензий на роль глобального игрока в отношениях между исламским миром и Запада, что, безусловно, сулит ей определенные перспективы в построении новой системы взаимоотношений с зарубежными единоверцами.

Отсюда и реверансы перед США, и определенной заигрывание с Израилем, и многое другое.

По всей вероятности, это и есть основная козырная карта в честолюбивых устремлениях индонезийского руководства. Об их масштабах свидетельствует уже то, что в местной прессе появились высказывания относительно того, что “Республика Индонезия имеет хороший шанс стать следующим постоянным членом Совета Безопасности ООН”. (4) Не вдаваясь в подробности этой проблематики, вместе с тем нельзя не отметить, что мотивы, приведшие к опубликованию этих строк во многом определяют внешнеполитический курс современной Индонезии. Но объективные факторы, определяющие потенции страны к ее решительным самостоятельным действиям на международной арене, явно не в пользу Индонезии. Хотя Индонезия и является членом G-20, ее экономические возможности весьма ограничены, их едва хватает на решение внутренних проблем, ее военный потенциал по ряду оценок самый низкий в регионе (5), в своей внешней политике она вынуждена постоянно оглядываться на Соединенные Штаты. В такой ситуации остается только маневрировать, проявлять дипломатическую способность к “искусству балансирования на грани невозможного”. Есть основания полагать, что визит индонезийского президента в Турцию является не чем иным, как попыткой проявления такой способности. Во всяком случае, из официальных турецких кругов прозвучала фраза о том, что отношения между Турцией и Индонезией становятся более тесными, поскольку обе страны стремятся к большему участию в решении международных проблем, в особенности в вопросах Ближнего Востока и иранской ядерной программы. (6)

На состоявшихся во время визита переговорах индонезийского лидера с президентом Турции А.Гюлем стороны выразили намерение открыть “новую страницу” во взаимоотношениях своих стран в сфере политики, экономики и культуры и подчеркнули важность взаимопонимания в рамках их участия в G-20 и ОИК. Были подписаны соглашения о кооперации в оборонной промышленности, морском транспорте и других сферах экономической деятельности, а также общественной жизни. В выступлении в турецком парламенте индонезийский президент уделил особое внимание проблемам мира на Ближнем Востоке , подчеркнул важное значение в их решении Турции и Индонезии, уделяя при этом особое внимании достижению независимости палестинского государства.(7)

Индонезийское руководство вынуждено маневрировать не только на международной арене, но и непосредственно в стране. Следует отметить, что визит проходил при бытующей определенной критической настроенности весьма широких слоев индонезийского общества по поводу чрезмерной увлеченности руководства страны в угоду своим амбициям вопросами внешней политики в ущерб решения многочисленных внутренних проблем. С замечаниями такого рода выступала центральная индонезийская пресса. По этому поводу высказывалось и крупнейшее многомиллионное объединение мусульман страны “Нахдатул Улама” во многом определяющее общественное мнение в стране. Очевидно, предвидя новый всплеск подобного недовольства, инициированное оппозицией, руководство страны представило визит президента в Турцию в качестве промежуточного этапа по пути в Саудовскую Аравию для совершения так называемого “малого” хаджа. Тем самым был смещен акцент в оценке происходящих событий, сконцентрировало внимание на факторах, работающих на имидж президента. Это придало действиям президента совершенно иную тональность, превратило его в глазах многих индонезийцев прежде всего в ревностного мусульманина, поборника интересов ислама. Испытанный и проверенный временем прием. Так было во время первой предвыборной президентской компании Юдхойоно, когда он еще не будучи уверенным в своей победе, совершил “малый” хадж, который хотя и не совпадал по времени с главными мусульманскими торжествами, давал возможность продемонстрировать приверженность исламу и интересам мусульман. Не исключено, что этот шаг явился одной из составляющих его победы на тех выборах. Есть основания полагать, что повтор этого действа сработал на индонезийского президента и в этот раз. Во всяком случае, он значительно ослабил позиции тех, кто был склонен выступать с критикой. В индонезийских СМИ не было негатива по поводу визита президента в Турцию, но была положительная реакция на посещение им святынь исламского мира. Конгресс второго по численности также многомиллионного объединения мусульман Индонезии “Мухаммадия” Юдхойоно открыл из Медины по телемосту. Президент очередной раз переиграл оппозицию.

Этому есть и другая причина. Популяризации визита президента в Турцию способствовало и участие индонезийских “волонтеров” в акции “флотилии свободы”. Их торжественное чествование дало возможность определенной и немалой части политизированного и весьма подверженного воздействию средств пропаганды индонезийского общества почувствовать себя сопричастными с великим делом борьбы за интересы ислама. Тем более, что акция проходила во взаимодействии представителей двух государств. Поскольку инициатива, материальное обеспечение акции и, что самое главное, понесенные жертвы исходили от Турции, это сняло критическую настроенность относительно событий, связанных с этой страной и обезоружило оппозицию.

 

 

1. Jakarta Post, 29.10. 2010

2. Там же

3. Jakarta Post,о4.03.2010

4. Jakarta Post , 08.04.2010

5. Jakarta Post, 10,03.2010

6. Jakarta Post, 22.06.2010

7. Antara News, 29.06.2010

62.87MB | MySQL:102 | 0,542sec