Как указывают индийские эксперты в области безопасности, недавний арест четырех граждан Шри-Ланки в Ахмедабаде, Гуджарат свидетельствует о наметившейся тенденции по переходу боевиков «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) из Шри-Ланки в Индию. Антитеррористический отряд Гуджарата (ATS) арестовал четырех человек по подозрению в связях с ИГ — более конкретно, базирующимся в Афганистане и Пакистане «Исламским государством провинции Хорасан» («ИГ-Хорасан», запрещено в России) — и переходе в Индию с намерением совершить теракты. Сообщается, что жители Шри-Ланки перемещались по приказу пакистанского куратора под псевдонимом «Абу Пакистанец». Органы безопасности Шри-Ланки также арестовали другого предполагаемого местного куратора, Пушпараджу Османа. Обвиняемые, как сообщается, также объяснили, что ранее они были связаны с шри-ланкийской экстремистской организацией National Thowheeth Jamath (NJT). ИГ не является доминирующей  террористической  группой в Шри-Ланке, где более 70% населения исповедуют буддизм. Мусульмане составляют менее 10% и составляют меньшинство. Но в 2019 году в столице Шри-Ланки прогремело несколько взрывов, жертвами которых стали церкви и высококлассные отели. Погибло более 260 человек, и ИГ взяло ответственность на себя, не предоставив никаких доказательств прямой поддержки терактов. Сразу после пасхальной атаки были выявлены связи между террористами и определенными организациями в южных штатах Индии. Сообщается, что лидер группы по организации пасхальных взрывов Захран Хашим поддерживал связь с отдельными лицами в Индии через социальные сети. С тех пор индийские службы безопасности ликвидировали несколько самозваных группировок, связанных с ИГ по всей стране, но некоторые гораздо более конкретно на юге. На протяжении многих лет Индия также столкнулась с угрозой со стороны своих граждан, возвращающихся  из стран Персидского залива, которые были вовлечены в экстремистскую деятельность, в том числе в пользу ИГ.  Как и в других странах, многие обвиняемые в поддержке запрещенных организаций, таких как ИГ, в конечном итоге были освобождены из-под стражи из-за отсутствия доказательств, представленных в суды, или из-за того, что расследования зашли в тупик. Четверо арестованных из Ахмедабада не являются чем-то новым, но в данном случае эксперты говорят о тенденции. Распад центра ИГ в 2018-2019 годах, который достиг своего территориального и идеологического пика в Ираке и Сирии при Абу Бакре аль-Багдади, не означает ослабления его влияния. Фактически, региональные филиалы «Исламского государства», от тех, которые действуют в Африке, до таких, как «ИГ-Хорасан», базирующихся в Афганистане и Пакистане, стали действовать еще агрессивнее. В то время как региональные филиалы стремятся оказывать большее влияние и мощь, сам центр ИГ также последовательно усиливается, вынуждая США, например, сохранять минимальное, но заметное военное присутствие как в Ираке, так и в Сирии в рамках своей миссии по борьбе с ИГ.

Но ИГ как идеология и организация  также привлекла множество новых сторонников: идеологически радикализованная, преимущественно молодежь начала выходить из региональных и гипер-локальных образований, чтобы присоединиться к панглобалистскому джихаду ИГ, — тенденция, которая продолжается сегодня. Например, кадровая база «ИГ-Хорасан» этнически разнообразна: от таджиков и узбеков до уйгуров и пуштунов. Известно также, что к «ИГ-Хорасан» присоединились несколько индийцев. Совсем недавно индиец из Кералы был арестован в южной афганской провинции Кандагар, идеологическом центре движения «Талибан».  Он пересек таджикско-афганскую границу, как сообщается, в попытке присоединиться к ИГ. Локализованные террористические группировки преследуют гораздо более четкие политические цели, чем, скажем, панисламистская группировка, такая как ИГ. Если эти узкие политические цели не разделяются одинаково и глубоко, некоторые радикально настроенные люди, особенно из числа молодежи, склонны искать более масштабные цели для удовлетворения своего идеологического экстремизма. В данном случае ИГ продолжает представлять для них заманчивую идею в качестве  глобальной войны за защиту ислама.

Эта тенденция активно поддерживается  пропагандой ИГ,  которая  критикует не только такие государства, как Израиль, США и Индию за то, что они считают антимусульманскими программами, но также нацелено на арабские монархии и даже «Талибан» в Афганистане за тесное сотрудничество с государствами и организациями, которые воспринимаются как антиисламские. Например, в своем последнем по времени выпуске пропагандистского видео «ИГ-Хорасан» раскритиковала движение «Талибан» за получение помощи в целях развития от Организации Объединенных Наций и связанных с ней организаций. Пример Шри-Ланки подчеркивает несоответствие между террористическими атаками и общим  настроем населения в этой стране. Известный исследователь терроризма, профессор Рохан Гунаратна, недавно написал, что Шри-Ланке и ее религиозным лидерам и элитам необходимо смириться с тем, что в стране существует подспудный фактор радикализации. Однако, помимо подобных вопросов, которые входят в компетенцию судебной системы и правоохранительных органов суверенного государства, в Южной Азии не наблюдается институционализации сотрудничества в борьбе с терроризмом.  Необходимо, чтобы такая организация, как SAARC, организовала бы мощное антитеррористическое сотрудничество для обсуждения этих вопросов. В еще более оптимальном варианте необходимо  через такое региональное образование  мобилизовать поддерживаемая Индией и финансируемая версия аппарата обмена разведданными, такого как Five Eyes (состоящего из США, Канады, Великобритании, Австралии и Новой Зеландии), за исключением Пакистана и даже Афганистана на данный момент. При этом именно Пакистан остается огромным препятствием для любого подобного институционального начинания в регионе. Являясь главным спонсором трансграничного терроризма в качестве государственной политики, его планы на протяжении многих лет наносят ущерб региональной безопасности. Тот факт, что Пакистан сегодня сталкивается с проблемами безопасности из-за такой группировки, как «Талибан», на оспариваемой «Линии Дюранда», демонстрирует его близорукость в отношении того, что он десятилетиями считал полезным инструментом против подъема Индии. Неспособность Пакистана навести порядок в своем собственном доме и переориентировать свою национальную идентичность с навязчивого представления о падении Индии на ее экономическое благополучие имеет последствия в масштабах всего региона.  Наконец,  аресты в Ахмедабаде подчеркивают, что угроза со стороны ИГ с высокой вероятностью часто ускользает от внимания властей  Индии и они пока слабо реагируют на новые тенденции в тактике ИГ.

Такая же непростая ситуация с экспансией ИГ складывается и в Индонезии. Терроризм представляет собой постоянную и значительную угрозу в Индонезии, поскольку несколько экстремистских группировок, в том числе сочувствующих ИГ, бросают вызов национальной безопасности. Правительство приняло законодательные меры и реализовало инициативы по дерадикализации для борьбы с терроризмом. Однако продолжающееся присутствие террористов вызывает сомнения в эффективности этой политики. Существующая политика показала ограниченную эффективность, о чем свидетельствует продолжающаяся деятельность сторонников ИГ и проблемы, с которыми сталкиваются заключенные, освобожденные в процессе реинтеграции. Правительство Индонезии приняло несколько законодательных мер по борьбе с терроризмом. Одним из заметных действий является введение Закона о борьбе с терроризмом (Закон № 5 от 2018 года), который укрепил правовую базу для контртеррористических операций. Этот закон разрешает превентивное задержание и расширяет возможности наблюдения. Кроме того, было создано Национальное агентство по борьбе с терроризмом (BNPT) для облегчения координации между различными государственными структурами в их усилиях по борьбе с терроризмом. Программы дерадикализации являются ключевым компонентом общей стратегии Индонезии. Эти программы направлены на реабилитацию и реинтеграцию бывших террористов и сочувствующих им лиц в общество посредством психологического консультирования, религиозного образования и профессиональной подготовки. Правительство тесно сотрудничает с религиозными лидерами и общественными организациями в устранении идеологических корней терроризма и продвижении умеренного учения ислама. Несмотря на расширение возможностей, предоставляемых силам безопасности Законом о борьбе с терроризмом, его эффективность является предметом дискуссий среди ученых. Критики утверждают, что применение превентивного заключения под стражу без судебного разбирательства сопряжено с риском нарушений прав человека, а изоляция может усугубить проблему радикализации среди умеренных мусульман. Кроме того, законодательство не решает должным образом проблемы, связанные с финансированием терроризма и распространением экстремистской пропаганды через онлайн-платформы, которые по-прежнему являются серьезными проблемами. Результаты программ по дерадикализации в Индонезии значительно различаются. В то время как некоторые бывшие террористы успешно реинтегрировались в общество, отказавшись от экстремистских идеологий и активно содействуя миру, реинтеграция значительно радикализировавшихся лиц сопряжена с трудностями. Многие люди сталкиваются с социальной стигматизацией и пытаются найти работу и преодолеть остракизм после освобождения, особенно в таких местах, как Посо и Соло. Опыт социальной изоляции часто приводит к рецидивам, как это видно из случаев, когда бывшие заключенные возобновляют террористическую деятельность из-за безуспешных попыток реинтеграции. Присутствие сторонников ИГ в Индонезии остается проблемой, несмотря на усилия правительства. Многие сторонники продолжают распространять экстремистские идеологии. Например, взрыв, совершенный смертником в Медане в 2019 году, был совершен человеком, симпатизирующим ИГ, который избежал обнаружения в рамках программы дерадикализации. Неадекватное отношение к сторонникам ИГ подчеркивает слабые стороны нынешней политики. Сторонники ИГ часто получают смягченные приговоры или досрочное освобождение только для того, чтобы вновь заняться террористической деятельностью. Кроме того, правительству еще предстоит полностью запретить группировки, связанные с ИГ, что позволяет их идеологии сохраняться и влиять на восприимчивых людей. Реинтеграция бывших террористов в общество представляет собой серьезное препятствие. Общины часто не решаются принимать лиц с экстремистским прошлым из-за соображений безопасности. Например, в Ачехе члены движения «Свободный Ачех» (GAM), которые позже присоединились к экстремистским группам, подвергаются жесткому остракизму, что чрезвычайно затрудняет их реинтеграцию. Однако есть случаи, когда общины успешно принимали бывших террористов, демонстрируя потенциал успешной реинтеграции. Например, на Центральной Яве местные лидеры и члены сообщества способствовали процессу реинтеграции, предоставляя возможности трудоустройства и помощь. Эти усилия подчеркивают важность создания систем поддержки для содействия успешной реинтеграции. В общем следует отметить, что нынешний подход правительства Индонезии к борьбе с терроризмом дал неоднозначные результаты. Хотя законодательные меры и программы дерадикализации достигли определенного успеха, их недостаточно для эффективного противодействия постоянной террористической угрозе. Для ликвидации экстремистских группировок и обеспечения беспрепятственной реинтеграции террористов в общество необходима более решительная и упреждающая позиция.