Регион Персидского залива продолжает оставаться одним из приоритетных направлений иранской внешней политики. Это объясняется как его стратегической важностью для обеспечения безопасности Исламской Республики Иран (ИРИ), так и его ролью во внешнеэкономических связях этой страны.
Значимое для Тегерана место в числе государств-членов Совета сотрудничества арабских государств персидского залива (ССАГПЗ, в него входят Саудовская Аравия, Оман, Бахрейн, Катар, Кувейт и ОАЭ) занимают Объединенные Арабские Эмираты, которые в отличие от многих своих соседей по Аравийскому полуострову стремятся проводить на иранском треке сбалансированную политику, учитывающую как интересы ИРИ, так и имеющих значимое присутствие в регионе США. В свою очередь Иран пытается использовать такой настрой эмиратцев для сохранения, прежде всего, активного экономического взаимодействия с ОАЭ, являющейся, по сути, одним из немногих в регионе «каналов» подпитки иранской экономики в условиях действующего санкционного режима ООН.
Примечательно, что такое стремление к диалогу развивается на фоне застарелого территориального спора между двумя странами. Речь идет о трех островах в Персидском заливе (Абу-Муса, Большой и Малый Томб), занятых иранскими войсками в 1971 г. Такой, казалось бы, очевидный парадокс обусловлен, как представляется, тем фактом, что в силу исторической давности зарождения указанного конфликта, а также отсутствия у ИРИ и ОАЭ четкой концепции его разрешения, данный спор негласно отодвинут на второй план их двусторонней повестки дня. Более того, ОАЭ не могут рассматривать военное решение вопроса как реальный способ вернуть права на оккупированные острова и явно не способны осуществлять необходимое дипломатическое давление на Тегеран, чтобы тот пересмотрел свою нынешнюю политику. Сложившаяся ситуация отражает, очевидно, приоритетность экономического взаимовыгодного двустороннего сотрудничества над бесперспективной в нынешних условиях политической конфронтацией.
В свою очередь ИРИ также старается лишний раз не раздражать ОАЭ, т.к. прекрасно понимает, что поддержание хороших экономических и деловых отношений с этой страной является одним из ключевых элементов стимулирования «проиранской» направленности внешней политики Абу-Даби. Иранская позиция вполне очевидна — продолжение контроля над оккупированными островами и в то же время уклонение от прямого переговорного процесса в ходе политических контактов с эмиратской стороной, всячески затягивая их возобновление.
Разумеется, в силу внутриполитических причин, а также в целях поддержания национального престижа и Иран, и ОАЭ будут и далее продолжать подспудное продвижение собственных подходов по упомянутой проблеме. Можно предположить, что в ближайшее время ОАЭ не станут провоцировать Тегеран на резкие шаги в этом вопросе, и сами будут стараться, как всегда, усидеть «на двух стульях», не снимая «островной» вопрос с повестки дня общеарабских саммитов и других международных форумов. В Абу-Даби убеждены в том, что единственный путь к решению этой проблемы пролегает через диалог и дипломатию, причем при этом необходимо держать открытыми все каналы общения.
Вместе с тем, такое стремление обеих сторон поддержать «статус-кво» может сослужить им плохую службу в случае обострения двусторонних отношений по другим проблемным моментам, когда «островная» тематика вполне способна стать катализатором роста напряженности не только в контексте их взаимодействия, но и в региональном масштабе. В пользу последнего говорит, в первую очередь, позиция гораздо менее расположенных к ИРИ партнеров ОАЭ по ССАГПЗ, стремящихся активно будировать «островную» тематику в целях недопущения отрыва от себя Абу-Даби.
Хотя арабские монархии уже стараются публично не называть ИРИ «фактором региональной нестабильности» (как это было ранее), реальное сотрудничество между Ираном и странами ССАГПЗ пока не налаживается.
Энергетика по-прежнему остается камнем преткновения в отношениях Ирана и ССАГПЗ. Периодически звучат взаимные обвинения в попытках кражи сырья из общих шельфовых пластов. Диаметрально противоположными являются подходы Саудовской Аравии, Кувейта и Ирана в отношении ценовой политики в рамках ОПЕК. Эр-Рияд традиционно получает выгоду от увеличения объемов экспорта, Тегеран же заинтересован в их снижении. Некоторые эксперты считают, что таким образом экспортеры нефти из числа стран-членов ССАГПЗ пытаются своей несговорчивостью «наказать Иран» за его чересчур активную политику на Ближнем Востоке.
Весьма чувствительной темой во взаимоотношениях между Ираном и ССАГПЗ является проблема иранской ядерной программы. Для Совета, созданного как военно-политический блок, появление у одной из стран региона ядерного оружия является абсолютно неприемлемым.
В сложившейся ситуации можно ожидать попыток ИРИ добиться большего сближения с ОАЭ, используя, прежде всего, экономические рычаги воздействия. Здесь следует отметить, что внутри эмиратской федерации существует разный подход в отношении Ирана. Дубай, по сравнению с Абу-Даби, настроен более «проирански» и более прагматичен в этом вопросе, т.к. именно этот эмират поддерживает давние многоплановые связи с ИРИ. Иран активно использует «преференции» в Дубае для решения своих внутренних проблем. Власти этого эмирата не могут не принимать во внимание, что достаточно большой процент дубайской недвижимости находится в руках многих влиятельных иранцев. По данным Iranian Business Council (IBC) в Дубае, в этом эмирате действует около 1,2 тыс. иранских фирм и компаний и проживает более 400 тыс. граждан ИРИ, что составляет вторую по численности колонию иранцев за рубежом после Лос-Анджелеса. Кроме того, поставки нефтепродуктов в Иран через Дубай ежегодно достигают 8,2 млрд барр., что составляет 75% от его общего импорта. Дубай, на протяжении многих лет являясь одним из главных торговых партнеров Ирана и главным экспортером основных товаров широкого потребления, фактически играл роль «свободной экономической зоны». Данный эмират как «иранский оффшорный бизнес-центр» вносит огромный вклад в иранскую экономику, что позволяет Тегерану многие годы успешно игнорировать режим международных санкций.
Т.о. учитывая позицию Тегерана, ССАГПЗ, США и самих ОАЭ, территориальный вопрос будет по-прежнему оставаться одним из ключевых раздражителей в ирано-эмиратских отношениях. При экономическая взаимосвязь двух стран обусловит, несомненно, многовекторность и разноплановость их сотрудничества.
Нельзя, разумеется сбрасывать со счетов присоединение ОАЭ к санкциям ООН и односторонним мерам санкционного характера, введенным против Ирана. Такой шаг Абу-Даби, сделанный вопреки собственным экономическим интересам, очевидно, под политическим давлением США и их западных союзников, уже вызвал довольно жесткую реакцию официального Тегерана, заявившего о снижения доверия к своему эмиратскому партнеру. При этом наиболее болезненным, учитывая структуру торгово-экономических отношений между ИРИ и ОАЭ, стали ограничения финансового характера, связанные с ограничениями на банковские переводы между двумя странами. Тем не менее, учитывая отсутствие для Ирана в регионе реальной альтернативы партнерским отношениям с Абу-Даби, можно ожидать, что практика поддержания двустороннего политического диалога вряд ли уйдет в небытие.