Ввод суданских вооруженных формирований в Абъей и фактическая силовая аннексия этого «спорного» штата породила еще одну «долгоиграющую территориальную проблему» Африки. Южный Судан, не успев еще толком провозгласить свою независимость, сталкивается с первым серьезным испытанием своих государственных институтов, а мировое сообщество – с новой гуманитарной катастрофой, которая происходит при фактическом отсутствии в регионе международного присутствия в лице ООН. Так, или примерно так, международные СМИ и экспертное сообщество оценивают происходящее сейчас в этой «горячей точке». Позволим себе не совсем согласиться с этими тезисами. Вернее, отойти от «внешней картинки» происходящего.

Что же происходит в Абъее? По хронологии: 22 мая с.г. Хартум в одностороннем порядке ввел войска в столицу спорного штата и ряд других населенных пунктов после того, как подразделения Суданской народно-освободительной армии (СНОА) обстреляли конвой суданских военнослужащих, которых сопровождали сотрудники миссии ООН. По данным официальных суданских властей, в результате нападения погибло 22 военных. Всего же в этом штате за последнее время были убиты или пропали без вести в результате различного рода инцидентов около 200 солдат и офицеров суданской армии. Последний случай, судя по всему, переполнил чашу терпения, и северосуданские военные довольно быстро захватили фактически все ключевые точки в штате. Позднее указом президента Судана О.аль-Башира был распущен управляющий орган Абъея – его исполнительный и консультативный советы. Более того, в результате из штата фактически в течение двух-трех дней бежало на Юг от 15 до 20 тыс. человек, преимущественно динка-нгок. Уверены, что этот процесс будет только продолжаться, что вызовет дополнительную нагрузку на развернутые в Южном Судане подразделения ЮНАМИС.

Таким образом, начинается новый этап развития этого кризиса, единственно возможный выход из которого лежит в плоскости принятия обеими сторонами вердикта Международного арбитражного суда в Стокгольме, который, кстати, уже существует. Естественно, что о каких-либо выборах или референдумах речи сейчас не идет, а сама эта возможность отодвигается на очень далекую и туманную перспективу. По крайней мере, это следует из заявлений суданского президента, который заявил буквально следующее: «Абъей – это суданская земля, наша земля, и мы с нее не уйдем».

Теперь от внешних процессов к внутренним. Рискнем утверждать, что нынешнее обострение ситуации является прямым следствием кульминации той внутренней борьбы в руководстве СНОД, которая, судя по всему, будет только нарастать. Сейчас многие эксперты задаются единственным вопросом: почему Джуба пошла на такой авантюрный шаг? И не просто в отношении суданских военных, а еще и фактически против миротворцев ООН, что по определению ставит Джубу в положение заранее виноватой в конфликте. Международные недруги Хартума, стиснув зубы, вынуждены признать очевидную вину южносуданцев в произошедшем, проклиная их «за глупость и авантюризм». Тем не менее, не все так просто.

Все дело в том, что конфликт в Абъее был инициирован только частью южносуданского руководства, и не является «генеральной линией партии». Несмотря на абсолютно предсказуемую реакцию Джубы, которая потребовала устами южносуданского лидера С.Киира «безусловно осудить аннексию Абъея и восстановить в полном объеме деятельность его исполнительных и законодательных органов», это лишь нормальная «защитная реакция», и не более того. Если мы посмотрим на всю хронологию развития ситуации вокруг спорного штата, то, несмотря на всю тяжесть переговорного процесса по этому вопросу между северянами и южанами, было очевидно, что последние этот раунд проигрывают. В принципе, вся «заваруха» вокруг Абъея было делом рук т.н. «абъейской мафии» в лице уже бывшего руководителя президентской администрации Луки Бейонга. Мы уже говорили, что от решения спорных вопросов по будущему статусу Абъея в пользу южан напрямую зависит тема будущего политического выживания этой довольно могущественной группы. Вопрос очень прост: будет ли группа Л.Бейонга иметь солидный финансовый инструмент в лице контроля над нефтяными полями штата или нет. Судя по последним событиям, уже нет. И громкая и якобы «самостоятельная» отставка Л. Бейонга – это всего лишь игра «на опережение», так как через некоторое время он и так бы был отставлен или же потерял все свое влияние «при дворе его величества». То, что некогда могущественный «теневой кардинал» теряет свой политический вес, было понятно, когда Джуба отозвала из проекта своей будущей конституции пункт «о безусловной территориальной принадлежности штата Абъей к Южному Судану». Именно Л.Бейонг активно лоббировал его, и такой поворот событий необходимо было расценивать, прежде всего, как его личное поражение. Также было очевидно по ряду косвенных признаков, в том числе и кулуарным высказываниям ряда членов политбюро СНОД, что Джуба явно выбирает «плохой мир вместо хорошей войны». Другими словами, большинство членов южносуданского руководства ставят во главу угла возобновление в полном объеме экспорта углеводородов, что для них жизненно важно. Нагнетание страстей вокруг пусть богатого нефтью, но все-таки не единственного в таком качестве Абъея, в их планы не входило. Победила разумная тенденция принять к исполнению решение Международного арбитражного суда с признанием установленной линии делимитации. При таком раскладе, повторим, Л.Бейонг «со товарищи» оказывался не у дел. Последнее кстати, не могло не радовать ряд его «заклятых друзей» в политбюро СНОД.

Единственным выходом из этого для «абъейской мафии» было «поджечь» ситуацию, спровоцировать северосуданцев на открытое вмешательство и стимулировать тем самым неуправляемые миграционные процессы в штате. Таким образом, ситуация с Абъеем «подвешивается» на неопределенное время, а Хартум оказывается в роли агрессора. Ровно это и было сделано, поскольку как сейчас становится ясно, участниками нападения на конвой были группы военнослужащих СНОА, лояльных персонально Л.Бейонгу и направленных в штат именно для совершения этой акции. Глупость ее организаторов заключается только в том, что они выбрали в качестве объекта смешанный конвой, и миротворцы ООН стали самыми авторитетными для международного сообщества свидетелями того, что «первыми начали» южносуданцы. Это уже официально признано и в Джубе, в силу чего С.Киир принес руководству ООН свои официальные извинения.

Что дальше? Ну, во-первых, под вопросом теперь участие О.аль-Башира в церемонии провозглашения независимости Южного Судана в июле с.г. Во-вторых, сама процедура урегулирования в Абъее затягивается на неопределенный срок. Стимулом к ее решению могли бы послужить действия Вашингтона по ослаблению режима санкций в отношении Хартума, но этого ждать не приходится. В Белом Доме заявляют о том, что «эта процедура может занять около двух лет», что естественно северосуданское руководство не устраивает. В-третьих, демарш Л.Бейонга следует расценивать как свидетельство уже оформившегося раскола в политбюро СНОД, причем между представителями титульного этноса динка. На фоне эскалации вооруженного противостояния южносуданскому центру со стороны ряда опальных генералов СНОА, это является очень тревожным фактором. Кстати, ровно по этой причине, Джуба будет всячески стараться использовать факт аннексии Абъея для консолидации своей партийной верхушки. Напомним, что СНОД – это орган, «заточенный на войну, а не на мирное управление народным хозяйством»; любой мирный период вызывает его естественный кризис, что мы сейчас и наблюдаем. Но фактор «внешнего врага» уже, скорее всего, не сработает. Раскол зашел слишком далеко, да и глубинные интересы нынешней партийной элиты базируются на экспорте нефти, чему война и напряженность только мешают. И воевать южанам особенно некем и нечем, что доказал блицкриг в Абъее не самой сильной на континенте северосуданской армии.

Тем не менее, постараемся быть оптимистами. Главным поводом для него по-прежнему является кровная заинтересованность обеих противоборствующих сторон все в тех же углеводородах, экспорт которых друг без друга невозможен в среднесрочной перспективе.