В последнее время наблюдается повышенное внимание к Турции со стороны США. Это выражается не только в усилении контактов между первыми лицами государств, но также и в увеличении запроса со стороны американского правительства на аналитические материалы относительно Турции Из семи докладов Исследовательской службы Конгресса с 2002 г. три приходится на последний год; в рамках Совета по международным отношениям в 2012 г. была создана независимая рабочая группа экспертов, предоставившая в мае доклад на 96 страницах по перспективам отношений между США и Турцией. Наиболее очевидный вывод: США планируют сделать ставку на Турцию в решении своих проблем безопасности, центр тяжести которых в 21 веке переместился на Ближний Восток.
Тем не менее, одновременно с этим в 2012 г. турецкий министр иностранных дел А. Давутоглу опубликовал статью, в которой очертил основные направления турецкой внешней политики. Отдельным пунктом вынесен тезис о том, что Турции необходимо преодолеть «комплекс неполноценности» и доказать, что она «не получает инструкций от других держав и не является частью чужих схем». Данное заявление имеет вполне конкретных адресатов. Во-первых, это интеллигенция, на умы которой пытается повлиять Давутоглу на благо конструирования нового имиджа Турции. Во-вторых, это американское правительство (которому А. Давутоглу дает понять, что Турция больше не желает быть просто младшим партнером США, коим она являлась после Второй мировой войны); а в-третьих – правительства стран Ближнего Востока, где Турция претендует на роль лидера, для чего, безусловно, необходимо показать «независимость» от американской политики.
Начиная с 1947 года когда Турции была предоставлена американская помощь по плану Маршалла, данная страна отводила первое место Вашингтону в своей внешней политике, координируя свои действия с ним на мировой арене и развивая двустороннее сотрудничество в политической, военной и экономической сферах. На период с 1952 года, когда Турция вступила в НАТО, по 1974 год, когда произошел инцидент на Кипре, американо-турецкие отношения переживали период наиболее тесного сотрудничества. Рассматривая Турцию в контексте борьбы с распространением коммунизма на Ближний Восток, США произвели перевооружение турецкой армии по стандартам НАТО, построили более 100 аэродромов и военных баз, осуществляли помощь в военной сфере. Особая политическая модель Турции (исламского государства со светским правительством) и еще более – ее стремление ассоциироваться с Западным лагерем, заложенное еще во времена Ататюрка, делали Турцию лояльным «младшим партнером» США в регионе. В ответ на преданность Вашингтон, в отличие от европейских стран, закрывал глаза на нарушения прав человека турецкими военными, играющими важную роль в управлении государством, довольно долго отказывались признавать геноцид армян, а также не акцентировали внимание на курдской проблеме.
Подобный симбиоз, при котором США получали союзника в борьбе с коммунизмом, а Турция – американскую помощь и поддержку в приближении к западному миру, стал размываться в 1990-е годы. В первую очередь, это произошло в связи с распадом биполярного мира и с изменениями в турецкой внутриполитической жизни.
После распада Советского Союза Турция теряет роль младшего партнера США в борьбе с распространением коммунизма. К тому же, Анкара начинает проводить активную политику в отношении тюркских государств Кавказа и Центральной Азии. Бескровный военный переворот 1997 года заканчивает эпоху смены власти по-военному на благо ценностей лаицизма, заложенных Ататюрком. В стране при поддержке тарикатов и исламского бизнеса к власти приходит Партия справедливости и развития во главе с осужденным ранее за исламизм Р. Эрдоганом. Она проводит «демократические» реформы, в результате которых военные отстраняются от власти, укрепляется исламский бизнес.
Постепенная смена политической модели и элиты Турции не могла не отразиться на внешней политике. На вооружение была принята доктрина «ноль проблем с соседями», автором которой является министр иностранных дел А. Давутоглу. С одной стороны данный подход был направлен на налаживание отношений с ближайшими соседями и поддержание стабильности в регионе. В то же время, как показали события, он носил экспансионистские черты: используя «жесткую» и «мягкую» силу Турция должна была наращивать свой потенциал по принципу «разделяй и властвуй».
Геополитическое положение Турции, а также распад Советского Союза, приведший к образованию политического вакуума в Черноморском регионе и на Кавказе, способствовали активизации данных направлений внешней политики Анкары. Это привело к появлению в литературе термина «новый османизм», характеризующего размах внешнеполитических амбиций турецкого руководства.
Такая проактивная внешняя политика требовала двух противоположных вещей: 1) поддержки США (т.к. реальная ресурсная база Турции не соответствовал глобальности выдвигаемых целей) и 2) повышение авторитета государства в глазах его соседей (общие антиамериканские настроения в регионе, главным образом среди арабов, обусловливали тот факт, что государство, действующее в фарватере внешней политики США не вызывало бы доверия).
В соответствии с заданным курсом Анкара, оставаясь партнером США по НАТО и принимая участие в операции в Афганистане, оказывая помощь в обучении грузинских солдат, разрешив строительство радара на своей территории, предприняла ряд инициатив, вызвавших беспокойство в Вашингтоне. В 2003 году парламент Турции проголосовал против предоставления турецкой территории для проведения операции против Ирака. В 2010 г. Турция наряду с Бразилией воспрепятствовала принятию новых санкций против Ирана. Заметно ухудшились и турецко-израильские отношения, когда Р. Эрдоган осудил политику Израиля по отношению к палестинцам и призвал к введению против него санкций(1). Реакция США не заставила себя ждать. В 2003 году Вашингтон пошел на сближение с иракскими курдами, что, безусловно, не устраивало турецкую сторону. США регулярно вели переговоры с лидерами основных курдских партий Ирака М. Барзани и Дж. Талабани, а также с представителями Рабочей партии Курдистана. Как отмечает А. А. Гурьев, «Анкару зачастую не информировали о результатах переговоров, хотя ранее была достигнута договоренность о совместных действиях в процессе решения курдской проблемы»(2). В ответ на отказ поддержать санкции против Ирана Вашингтон заморозил очередную поставку вооружений(3).
Одновременная демократизация (правительство Р. Эрдогана постепенно сокращало полномочия военных, отстраняя их от власти) и исламизация внутриполитической жизни Турции привели к тому, что США, по словам американского исследователя Р. Каплана, «попали в капкан своей политики»: «На протяжении десятилетий американские лидеры называли Турцию, управляемую военными, натовским про-израильским бастионом на Ближнем Востоке… В конце концов они получили в 21 веке по истине политически, экономически демократическое государство, поддерживающее исламскую культуру основной части населения, однако оно стало относительно анти-американским и анти-израильским»(4).
Таким образом, в 2000-е годы Турция стала проводить более самостоятельную политику, опираясь при этом скорее на национальные интересы, чем на интересы стран Запада. Независимости Турции способствовал и экономический рост в стране, которая сегодня входит в Группу 20.
Волнения, охватившие Ближний Восток в 2011 году, привели к изменению политического ландшафта в регионе. Политика Анкары первого десятилетия 21 века, направленная на выстраивание доверительных отношений с элитами арабских государств на Ближнем Востоке, фактически зашла в тупик. Турция, как и США, была вынуждена отвернуться от старых режимов и выступила в поддержку демократических движений. Анкара получила в сложившейся ситуации шанс стать региональным лидером, тогда как Вашингтон неоднократно давал понять, что он был бы не против, если бы новые власти последовали примеру Турции. Более того, активизация Турции в данной роли (при условии, что она будет действовать в рамках политики США) соответствовала внешнеполитическим установкам Стратегии национальной безопасности Б. Обамы, где говорилось о том, что США по возможности должны разделять бремя в решении международных проблем с другими заинтересованными государствами.
Сегодня со стороны США наблюдается явное нежелание разжигать «очередной» конфликт на Ближнем Востоке, будь то операция в Сирии или втягивание в конфликт между Израилем и Ираном. Если последнее, согласно выступлению Бенджамина Нетаньяху 27 сентября на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, на какое-то время откладывается(5), то первое становится все ближе с каждым следующим инцидентом на сирийско-турецкой границе.
Ситуация вокруг Сирии сегодня является проверкой для «потенциального стратегического партнерства» между Турцией и США, которое эксперты рабочей группы Совета по международным отношениям призывают довести до уровня «ближайших союзников, таких как Япония и Южная Корея»(6). Бездействие Вашингтона, которое продлится как минимум до конца переходного «послевыборного» периода, уже беспокоит турецкое правительство, использующее всевозможные механизмы для привлечения внимания мировой общественности. Затягивание данной ситуации может привести к тому, что играющий на националистических чувствах, сторонник укрепления связей с исламским миром Р. Эрдоган сможет осуществить свои планы на следующих президентских выборах(7), заняв место более прозападного А. Гюля.
История американо-турецких отношений в 21 веке показывает некоторое смещение баланса, когда США необходим «стратегический партнер» на Ближнем Востоке для обеспечения своих внешнеполитических интересов в условиях сокращения ресурсов, а Турция, заметно окрепнув за это десятилетие, уже не так сильно нуждается в американской помощи, тем более если эта помощь в нужный момент не оказывается.
1. J. Zanotti. Turkey: Background and US Relations // Congressional Research Service. April 27, 2012. P. 33.
2.А.А. Гурьев. Курдский вопрос и турецко-американские отношения. URL: http://www.iimes.ru/rus/stat/2005/06-07-05.htm
3. Z. Bar’el. Iran’s women defeat Ahmadinejad’s ‘legal prostitution’ bill // Haaretz. Sept 01, 2010. URL: http://www.haaretz.com/print-edition/features/zvi-bar-el-iran-s-women-defeat-ahmadinejad-s-legal-prostitution-bill-1.311386?localLinksEnabled=false
4. R.D. Kaplan. The Revenge of Geography. NY: Random House. 2012. P. 293.
5. Iran’s nuclear programme: A red line and a reeling rial // The Economist. October 6th-12th 2012. P. 57.
6. U.S.-Turkey Relations: A New Partnership. Independent Task force Report No.69 Chaired by M.K. Albright, S.J. Hadley // Council on Foreign Relations. May 2012. P. 10.
7.См. подробнее Erdogan’s counterproductive ambition // The Economist. September 1st-7th 2012. P. 53.