Назначение государственным секретарем США Дж.Кэрри многие аналитики расценили как стремление Вашингтона кардинальным образом изменить вектор своей внешнеполитической деятельности, придав ей характер большей прагматичности и гибкости. Дж.Кэрри  действительно имеет репутацию трезвого прагматика, который пытается смотреть в суть проблемы, отбрасывая при этом всяческую идеологическую шелуху. Достаточно вспомнить в этой связи его «суданский проект», когда «с подачи» Кэрри специальным посланником по Судану был назначен отставной генерал и знаток африканских дел С.Грейшен, а не актер Д.Клуни. Именно в период нахождения С.Грейшена на этом посту политика Белого Дома в рамках межсуданского урегулирования  характеризовала собой высокую степень рациональности и правильного выставления приоритетов. И не вина С.Грейшена (и Дж.Кэрри), что эта политика не завершилась  успешно. За это надо «благодарить» госсекретаря Х.Клинтон и ее верную спутницу  С.Райс, которая является фанатичным приверженцем «демократических идеалов», примеряя их на всех без разбору и без учета  страноведческих реалий в той или иной стране. Настораживает только факт того, что вначале пост госсектетаря предлагался все-таки С.Райс, что свидетельствует о том, что в Белом Доме нет единого  четкого понимания контуров и вектора своей внешней  политики.

Дж.Кэрри в этой связи является достойным представителем плеяды «практиков» в американском руководстве, к которым без сомнения относились в разное время генерал Д.Петрэус, нынешний министр обороны Л.Панетта, а до них – Р.Гейтс. Это те люди, которых их работа «в поле» сделала циниками в отличие от С.Райс, и которые прекрасно «на своей шкуре» поняли истинность принципа «политика-искусство возможного». Именно по этой причине они выступали в свое время за скорейший выход американских войск из Афганистана и Ирака, а также были категорически против прямого военного вмешательства в ливийский и сирийский конфликты. При этом «прагматики» четко отдают себе отчет в том, что «очень трудно быть богом», отсюда и крайне реалистичная политика, которая подразумевает сворачивание глобального американского военного присутствия в странах «третьего мира» с определением «реперных точек», с помощью которых и надо влиять на развитие ситуации  в том или ином регионе.

Перед Дж.Кэрри стоит очень сложная задача в Афганистане. И Пентагон, и ЦРУ США уже поняли, что военная кампания в  этой стране завершилась неудачей. Воевать в Афганистане можно бесконечно долго  без малейшего прогресса. Воевать там в одиночку на фоне «бегства» контингентов стран НАТО превращает все это в фарс. Отсюда новая стратегия США, которая подразумевает в качестве  «переходного периода» контроль над крупными афганскими городами примерно до 2016 года. Это Кабул, Герат и Кандагар, прежде всего. При этом сельская местность отдается «на откуп» местным властям, что означает переход их под фактический контроль талибов. При этом американские войска не будут решать чисто военные задачи, а их присутствие лишь гарантия сохранения на какой-то срок лояльного им  режима в том или ином исполнении и необходимый козырь на переговорах с талибами, которые безусловно вновь начнутся в самое ближайшее время.   Ожидать от их итогов «демократизации» Афганистана не приходится, здесь главное для Вашингтона – это «сохранение лица».

Второй вызов – это «арабская весна» и все, что с ней связано. И здесь как представляется Дж.Кэрри будет проводником идеи развития контактов с пришедшими во власть «умеренными исламистами» с четким дистанцированием от прямых военных интервенций. Тактика Пентагона при этом останется неизменной, она довольно ясно уже проявляет себя в той же Сирии или Йемене: это использование спецназа и беспилотников для решения локальных задач по нейтрализации конкретной угрозы и сдерживания активности наиболее ретивых исламистов. Такая стратегия не позволяет решать проблему в целом, а лишь является попыткой  управлять в какой-то мере тем или иным конфликтом. Но опять же очень условно управлять.

Отсюда основная стратегическая линия нового руководства Госдепартамента США, которую он унаследовал от Х.Клинтон.  Это альянс с суннитскими аравийскими монархиями, которые активно борются с влиянием шиитского Ирана в мусульманском мире и под шумок «арабских революций» пытаются перекроить политическую карту Ближнего Востока и Северной Африки в своих интересах. При этом Вашингтону обещана нейтральная позиция исламистов по отношению «к американским целям», что в общем-то мы сейчас и наблюдаем. И то, что в США с 11 сентября 2001 года не было терактов, во многом заслуга именно этих договоренностей, а  не доблести национальных спецслужб.

Сказать, что эта стратегия является долговременной, будет преувеличением. Рано или поздно радикалы начнут выходить из-под контроля саудовцев и катарцев просто в силу того, что они  победят в конкретных странах, и узконациональные интересы начнут преобладать над идеологией джихадизма. И по мере старения саудовской элиты это противоречие начнет только нарастать, а значит, начнет падать степень влияния  Эр-Рияда на процессы, которые происходят в том конгломерате, который для простоты называют «Аль-Каидой». А идею джихадизма рано списывать в утиль, хотя бы потому, что она является универсальным средством  отвлечения внимания масс от внутренних экономических проблем, с которыми в самом скором времени столкнуться исламисты во власти. Это кстати, прекрасно понимают  «прагматики» в руководстве США, которые не питают никаких иллюзий в отношении «дружбы» с радикалами. Отсюда и внесение в «черный список» Госдепа США ряда сирийских оппозиционных исламистских  групп, которые были созданы и патронируются аравийскими монархиями.  Пока это скорее символичный жест, но посыл о том, какой видится в Вашингтоне будущее Сирии, да и всего Ближнего Востока, в Эр-Рияде и Дохе, несомненно, услышали.