Начало нового, 2013 года в огромной мере расширило те разделы «внутренней», издающейся в самой Саудовской Аравии прессы, которые посвящены вскрытию недостатков в работе органов государственной власти и занятых в них чиновников. Любое саудовское издание ежедневно выносит сегодня на первую страницу многочисленные сообщения о «недостойных действиях» представителей государственного аппарата, банковско-финансовых структур или действующих в стране национальных и международных компаний. Эти сообщения различны, — речь может идти об «отказе Саудовской АРАМКО от возмещения потерь потребителей Восточной провинции, автомобили которых были заправлены бензином, смешанным с дизельным топливом», о «небрежении сотрудников аппарата управления провинции Асир к поставкам газа, что вынуждает ее жителей проводить время в очередях на получение газовых баллонов», о «плохой работе» муниципалитетов городов, где «скапливаются горы мусора».
Список этих сообщений и «коррупционных разоблачений» бесконечен, — в стране началась широкая антикоррупционная кампания. Обычно в них содержатся имена непосредственных виновников «небрежения обязанностями», что, скорее всего, предполагает, что в отношении них будут приняты необходимые меры. Не приходится сомневаться в том, что эта антикоррупционная кампания инициирована властью, — недаром же, представляя в конце декабря 2012 г. новый бюджет, саудовский монарх говорил, в том числе, и о том, что высшее руководство страны займет жесткую позицию в отношении «министров и высших менеджеров» государственного аппарата. Король Абдалла был откровенен: «Хочу сказать вам, подчеркивал он, — что, начиная с сегодняшнего дня, никто из вас не будет прощен за допущенные вами растраты, недостатки, упущения или небрежности. Знайте, что вы ответственны перед самим Всевышним Господом, а после него и перед нами за любое упущение, способное нанести урон государственной стратегии».
В антикоррупционной кампании участвуют и богословы. Для Саудовской Аравии это естественно, — любое значительное начинание власти (а разворачивающаяся кампания приобрела общенациональный характер) требует их поддержки. Лишь тогда это начинание может приобрести необходимый ему оттенок законности в силу того, что оно окажется связанным с «Божественными предписаниями». Вместе с тем, стоило бы взглянуть на то, как власть обретает поддержку богословов, и в какой мере эта поддержка выглядит как безусловная. Это тем более важно, что оба внутрисаудовских «центра силы» – политический истеблишмент, с одной стороны, и богословский корпус, с другой, демонстрируют не только единство, но, в первую очередь, в рамках этого единства решают собственные задачи, которые не столько всегда совпадают, сколько, порой, имеют тенденцию к противостоянию.
В первую пятницу нового 2013 г. две важные фигуры саудовского богословского корпуса – верховный муфтий шейх Абдель Азиз бен Абдалла Аль Аш-Шейх и имам-хатыб Главной мечети в Мекке шейх Салех бен Хамид произнесли публичные проповеди (если первый выступал в центральной мечети имени Турки бен Абдаллы в Эр-Рияде, то второй – в Главной мекканской мечети). Проповеди обоих были посвящены тому, что арабская общественно-политическая риторика называет «фисад», понимая под этим термином в его узком значении «коррупцию». Но, что обычно для языка с его длительной традиции связи с одной из ведущих религиозных доктрин современного мира, термин «фисад» восходит, в том числе, к его кораническому прототипу, как и иным, построенным на основе того же корня, что этот термин, религиозным текстам. В силу этого обстоятельства «фисад» обладает значительным шлейфом религиозных коннотаций (исторически куда более древних), не выступая лишь в качестве синонима термина современной политической речи, но означая, в первую очередь, то, что связано с «порчей нравов», «моральной деградацией» и «отступлением от Божественных повелений». Все же, о чем в своих проповедях говорили оба богослова?
Если обратиться к тексту пятничной проповеди шейха Абдель Азиза бен Абдаллы Аль Аш-Шейха, опубликованной 5 января 2013 г. в обычно ассоциированной с саудовскими «либеральными» кругами эр-риядской газете «Аль-Ватан», то верховный муфтий, в частности, говорил: «Обладатели высших постов и ответственные лица государства должны повиноваться Господу и придерживаться норм ислама, выполняя наилучшим образом порученные им дела. Если же они будут действовать иначе, то они нарушат заповеди Бога». Что ж, казалось бы, его точка зрения соответствовала целям и задачам начинания политического истеблишмента.
Это подчеркивали и иные положения его проповеди: «Высший государственный пост – огромная ответственность, и в день Страшного Суда того, кто пренебрегал этой ответственностью, постигнет кара». Нормы ислама, которые обязательны для высших государственных чиновников, включают в себя «справедливость», «охрану общественных средств», «отказ от расхищения этих средств, воровство, получение взяток». Но далее шейх Абдель Азиз бен Абдалла Аль Аш-Шейх считал необходимым подчеркнуть, что способность государственного чиновника принять «верное решение», едва ли не полностью зависит от того, располагает ли он «достойным его поста окружением», «командой, составленной из людей опыта и совета – ахль аль-хибра ва аль-мишвара», поскольку «лишь многообразие мнений будет содействовать выработке лучшего решения». Эти слова также можно было бы принять, если бы не одно обстоятельство – то, что верховный муфтий имел в виду под «командой» высшего государственного чиновника. Термин, с помощью которого он определял эту «команду», несет на себе четко выраженный религиозный оттенок, — речь идет о религиозных деятелях, которые должны обрести доступ ко всем сферам принятия государственного решения. Но, как следовало из дальнейшего текста проповеди, вопрос касался не только этого обстоятельства.
«Либеральная» газета специально выделяла слова верховного муфтия о том, что государственный чиновник должен способствовать тому, чтобы работающие под его руководством люди могли бы «совершать коллективную молитву в мечетях» (иные варианты молитвы в Саудовской Аравии недопустимы – Г.К.), «придерживаться поста и совершать хадж». Он не только не может принимать решения или разрабатывать законы, «отдаляющие людей от Божественного шариата», но и должен препятствовать «появлению женщин в общественных местах с открытым лицом и без подобающей для этого одежды» и без «сопровождающих их мужчин-родственников или мужей». Равным образом государственный чиновник не может мириться с «нахождением женщин вместе с мужчинами в общественных местах», с тем, что они «выступают с исходящими от них, а не от мужчин, инициативами, даже если того требуют условия их работы». Положение женщины в обществе, возможность для нее работать или водить автомобиль – это то, что сегодня разделяет саудовских «либералов» и консерваторов.
Однако шейх Абдель Азиз бен Абдалла Аль Аш-Шейх обращал свою проповедь и к монарху (в конце концов, разве он не высший чиновник государства?), говоря, что «закон не может вести к порче нравов, искажению ценностей и ущербу благодетели». По его словам, «если государственный муж принял закон, противоречащий Божественному шариату, то это отзовется ему злом». Верховный муфтий, конечно же, имел в виду, то, что в риторике саудовских консерваторов квалифицируется как «позитивистские законы», те конституционные акты, как и многочисленные законы, относящиеся к различным сферам саудовской жизни и ставшие реальностью страны, начиная с 1990-х гг. Инициированное королем будущее вхождение женщин в Консультативный совет, присутствие женщин-предпринимательниц в руководящих органах торгово-промышленных палат, появление женщины в совете министров, — для шейха Абдель Азиза бен Абдаллы Аль Аш-Шейха (известного своими призывами к разрушению церквей на Аравийском полуострове, к уничтожению надгробий над могилами сподвижников Пророка, поскольку это противоречит ваххабитской версии ханбалитской юридической школы, к полному запрету женского труда) все это высшее проявление «фисад» как «порчи нравов». По его словам, «каждый мусульманин должен понимать, что не может быть принят закон, согласно которому женщина может поступать против шариата Господа, появляясь в неподобающем виде и находясь вместе с мужчинами в общественных местах. Это – опасные деяния, женщина должна быть отделена от мужчин, поскольку только так можно сохранить нравы от порчи».
Но саудовский богословский корпус далеко не един. В его рядах существуют и иные точки зрения, что, собственно, и позволяет политическому истеблишменту двигаться по пути изменения общественно-политической жизни страны. В этой связи, стоило бы процитировать пятничную проповедь имам-хатыба Главной мечети в Мекке шейх Салеха бен Хамида в той ее форме, как она была изложена 5 января 2013 г. в выражающей точку зрения саудовского предпринимательства эр-риядской газете «Ар-Рияд».
Имам-хатыб подчеркивал, что «искренний мусульманин, занимая ответственный пост, должен быть верным хранителем богатств страны и живущих в ней рабов Господа». Он должен «блюсти справедливость, бороться с коррупцией, что есть качество подлинного мусульманина и подлинно мусульманской общины». По мнению шейха С. бен Хамида, «коррупция – это порочные действия людей, когда они нарушают установленный Господом порядок ради обретения денежных средств». Но «коррупция осложняет работу предприятий и учреждений», поскольку она ведет к «дурному использованию властных полномочий, нарушению шариатских предписаний, моральных норм и существующие законы». Коррупция, по его мнению, вызывает к жизни «трайбализм, конфессиональную рознь и стремление людей разделиться на партии, а все эти явления, нарушая единство страны, препятствуют реализации планов и проектов ее прогрессивного развития». Нельзя не видеть в этих словах прямую поддержку политического истеблишмента. Впрочем, эта поддержка видна и в завершающих пассажах пятничной проповеди шейха С. Хамида.
В них он говорил о проявлениях коррупции. Это, по его словам, «взяточничество, расхищение государственных средств, дурное использовании властных полномочий, раскрытие государственных секретов, как и, напротив, сокрытие и фальсификация верной информации о положении дел в сфере бизнеса или управления». Это, конечно же, «небрежение документацией, отсутствие трудовой дисциплины, проявляющее себя в опоздании на работу или уходе с рабочего места в неположенное время, а также выдвижение нереализуемых планов и начинаний, как и небрежение тендерами и качеством продукции».
Не стоит ли видеть в шейхе Салехе Хамиде не только человека, поддерживающего власть, но и «союзника» саудовского бизнеса, и не стоит ли видеть в том, что текст его проповеди опубликован в газете «предпринимательского класса», характеристику этого «класса», апеллирующего к Божественному праву ради защиты «чистоты» его начинаний?