Однажды появившись в повестке дня ещё в середине прошлого столетия, вопрос интеграции в принимающие общества исламских общин, образовавшихся в странах Запада в результате массовой миграции мусульман после Второй мировой войны, до сих пор не только не утратил актуальности, но, пожалуй, с каждым годом становится всё острее. Это, прежде всего, свидетельствует о том, что что-то в этой области явно идёт не так, раз во многих аспектах «воз» проблем и ныне находится примерно на том же месте, что и десятилетия назад. Проанализировать текущую ситуацию взялись в британском антитеррористическом аналитическом центре Фонд Киллиама, новый президент которого, Номан Бенотман, подготовил небольшой обзор основных, на его взгляд, препятствий, мешающих успешной интеграции мусульманских общин в западные общества. Обзор озаглавлен «Мусульманские общины: между интеграцией и секьюритизацией» (Muslim Communities: Between Integration and Securitization).
Бенотман обращает внимание на то, что со времени начала государствами Запада глобальной войны против терроризма, ставшей реакцией на теракты в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г., интеграция мусульманских общин в западные общества оказалась тесно связана с вопросами секьюритизации, поскольку ключевые фигуры упомянутых терактов, а также последовавших за ними взрывов в Мадриде и Лондоне в 2004 и 2005 гг. были резидентами стран Запада, воспользовавшимися разобщённостью мусульманской диаспоры. Эти атаки, по мнению, аналитика, обострили конфликт между общинами и правительствами. Одним из результатов стало то, что своё влияние утратили традиционные мусульманские институции, претендовавшие на выражение некоего консолидированного мнения общин. Потому ещё более насущным стал вопрос о том, кто же сегодня говорит от имени мусульман Запада.
Определить это крайне непросто и, более того, едва ли возможно, поскольку и сегодня куда большую роль, чем религия, в процессе формирования структуры исламских общин в Европе и США играет страна происхождения мусульманина и даже его расовая принадлежность. Разногласия внутри и между общинами усиливаются исламистами, привлекающими на свою сторону молодёжь. В то же время, именно экстремисты на данный момент больше всего преуспели в создании единой идентичности под эгидой общей религии. Однако эта идентичность, основанная на противопоставлении «мы» и «они»/«мусульмане» и «кафиры» и использовании арабского языка в качестве главного и единственного средства коммуникации, не только не способствует улучшению интеграционного диалога, но, наоборот, призвана его разрушить. Так же, как и общества Запада.
Бенотман выделяет три сферы, в которых интеграция мусульманских общин в западные общества провалилась: социально-экономическая, гражданско-культурная и религиозная. При этом он делает весьма спорный вывод о том, что после 11 сентября 2001 г. проблемы в этих сферах связаны главным образом с повышенной секьюритизацией, порождённой подозрительностью властей и силовых структур. Наблюдения и опросы членов мусульманской диаспоры стран Запада выявили 3 главных и наиболее типичных особенности, в соответствии с которыми происходит в настоящее время интеграция исламских общин на Западе.
«Интеграция, направленная внутрь» (Inward Integration). Вместо интеграции в широкие слои общества, многие мусульманские общины на Западе избрали модель интеграции, направленной внутрь. То есть, более глубокой интеграции внутри исламского сообщества, основанной на таких общих элементах, как этническая принадлежность, культура, язык и страны происхождения. Различия между мусульманскими общинами по вышеупомянутым признакам часто являются огромными, подчеркивая необходимость для любой модели интеграции взаимодействовать с мусульманами на Западе как с различными общинами, а не с единым сообществом.
Второй особенностью является «Внешняя конвергенция» (Outward Convergence). Факторами, объединяющими разнородные в этническом, культурном и даже религиозном отношении общины, чаще всего и почти исключительно служат какие-либо чувствительные негативные поводы извне, вроде войны в Ираке, палестино-израильского конфликта или индо-пакистанской проблемы Джамму и Кашмира. Этим активно пользуются экстремисты и исламисты различного толка, используя многочисленные «красные тряпки» для своих деструктивных целей. На этом фоне, как внутри, так и вовне, практически отсутствуют позитивные причины и факторы, которые бы способствовали преобразованию исламских общин на Западе в единую консолидированную общность без угрозы опосредованного превращения этой общности в удобную площадку для пропаганды экстремистских идей.
Добавим, что для западных обществ такая ситуация имеет свои плюсы и минусы. С одной стороны, разобщённость исламских общин существенно замедляет процесс омусульманивания Запада, да и всего мира в целом, поскольку последователи пророка Мухаммеда не могут выступить консолидировано в декларируемом исламом процессе занятия доминирующих позиций в мире. С другой, эта же самая раздробленность и отсутствие на Западе единого мусульманского сообщества делают практически невозможной хоть сколько-нибудь адекватную интеграцию и взаимодействие с адептами ислама, попутно превращая их в удобную мишень для пропаганды экстремистов.
Более того, формированием единой «мусульманской» идентичности, которая была бы выше любых этно-религиозных разногласий, в настоящее время, фактически занимаются именно экстремисты. Тогда как авторитетные деятели мусульманских общин Запада, которые имеют достаточно влияния среди единоверцев для того, чтобы перехватить инициативу в этом вопросе у исламистов, похоже, не считают такое развитие событий серьёзной проблемой, лишь усугубляя таким отношением сложившуюся к текущему моменту ситуацию. Наиболее перспективной они считают тактику притесняемого меньшинства, в рамках которой мусульманские общины позиционируются в качестве добропорядочных членов западных обществ, всячески угнетаемых и притесняемых расистами и исламофобами из числа коренного населения. Очевидно, что подобный однобокий подход является тактикой ленивого изоляционизма и не помогает никому, кроме экстремистов.
В то же время, Номан Бенотман приводит любопытные данные наблюдений и опросов, обнаруживающих существование тенденции обратной эмиграции. Эта тенденция получила обозначение «Интеграции со страной происхождения» (Integration with the ‘Home’ nation). Согласно ей, вместо того, чтобы интегрироваться в принимающее общество одной из стран Запада, иммигрировавшие или уже родившиеся там мусульмане стремятся укреплять связи со странами, откуда произошли их предки. Они внимательно следят за телевидением и новостями из этих стран, в то же время недостаточно времени и усилий уделяя изучению культуры, социальных явлений и законодательства стран Запада, в которых они родились, и гражданами которых они являются. Очень многие ежегодно уезжают проводить отпуск в страны происхождения, а свадьбы по принуждению, приводящиеся таким образом, уже и вовсе стали чем-то обыденным.
В общинах мусульман североафриканского происхождения многие всерьёз планируют своё будущее именно в странах происхождения, покупая там недвижимость и землю. Также Бенотман описывает один визит к семье саудовского происхождения в Лондоне, принадлежащей к среднему классу. В доме был минимум мебели, а на вопрос о причине такой обстановки члены семьи ответили, что хотят создать у детей ощущение отсутствия дома, чтобы те были готовы в любой момент покинуть Великобританию и переехать в другую страну. В качестве ещё одного примера в обзоре приводится случай мусульманского доктора североафриканского происхождения из Манчестера, заявляющего, что ни один из его детей не говорит по-английски, и все они прошли обучения на дому, чтобы избежать смешивания с британским обществом.
Резюмируя наблюдения, Бенотман пишет, что в будущем упомянутые факторы будут лишь увеличивать разрыв между мусульманской диаспорой и западным обществом, если только правительства не объединят результаты своих локальных экспериментов с глобальными трендами процессов интеграции. По мнению аналитика, до сих пор правительства не предлагали коллективных и реально действующих подходов к решению проблемы интеграции мусульман со всех сторон, независимо от проблемы безопасности. Бенотман частично объясняет сложившуюся ситуацию тем, что многими на Западе мусульмане до сих пор воспринимаются, как иммигранты, даже в случае с адептами ислама второго и третьего поколений, которые родились уже на Западе. Вот почему в отношениях мусульман с западными обществами постоянно присутствует противопоставляющий нарратив «мы» и «они», который используют в своих целях исламисты и ультраправые движения на Западе.
В заключение президент Фонда Киллиама добавляет, что проблемы широкого спектра в мусульманских общинах, такие как дискриминация, интеграционная или социально-экономическая неуспешность должны решаться правительствами точечно и не в рамках контртеррористической повестки дня, которая показала себя контрпродуктивной и способствующей изоляции и маргинализации мусульманских общин.
Что ж, при довольно точном и чётком определении причин провала интеграции мусульманских общин, выводы у г-на Бенотмана получились поверхностные и слишком уж спорные. Создаётся впечатление, что президент Фонда Киллиама, анализы сотрудников которого обычно отличаются взвешенным подходом, вдруг решил перенять тактику Мусульманского совета Великобритании, возлагающего вину и ответственность за любые вопросы и проблемы, связанные с мусульманами Соединённого Королевства (и Запада в целом) исключительно на правительства и принимающие общества. Конечно, спецслужбы порой бывают чрезмерно подозрительными, а мусульмане нередко являются объектами исламофобских атак со стороны разделяющих ультраправые взгляды представителей коренного населения. Но разве это правительство открывало двери исламистам и радикальным проповедникам в общины и дома мусульман, разве это власти приглашали и приглашают до сих пор этих сомнительных лиц в мечети, где радикалы получают благодатную почву для вербовки потенциальных смертников? Нет, называющие себя мусульманами сами открывают им двери, потому что изначально расположены к таким личностям куда больше, чем к своим «западным» соотечественникам.
Сегодня на Западе, особенно в США и Великобритании, проживают самые разные этно-религиозные диаспоры, которые уже давно и прочно вписались в западные общества. А вот мусульман многие здесь действительно считают иммигрантами. Потому что претендующие называться последователями пророка Мухаммеда сами позиционируют себя таковыми. Показывают себя носителями варварских традиций и обычаев, вроде убийств чести, даже не имеющих отношения к исламу, но выдаваемых за таковой. Демонстрируют своё полное пренебрежение и даже презрение к образу жизни, принятому в западных обществах. Разве так стремятся себя вести те, кто хочет интегрироваться? Нет, скорее такое поведение свойственно чужакам, которые не только не стремятся стать частью общества, но попросту не видят себя в нём. А, следовательно, выстраивают свою жизнь в соответствии с одной из двух моделей. Либо пытаются различными способами (в т.ч. и агрессивными) переделать общество под себя, либо, если очевидно, что это не выходит, используют общество как материальную базу для планирования собственного будущего на родине предков, что и описано в обзоре Номана Бенотмана.
Так кто же в этом контексте должен первым задуматься о том, чтобы что-то поменять в своём отношении к окружающей действительности? Неужели, правительства? Зачем же им что-то менять в своём подходе к таким группам сограждан, которые зачастую даже не желают оторваться от новостных сводок с бывшей родины ради того, чтобы выучить законодательство своей новой страны, но при этом очень хотят получать разнообразные пособия, которые она им гарантирует? И тем более правительствам не стоит в такой ситуации снижать бдительность в вопросах безопасности, раз уж обладающие авторитетом деятели мусульманской диаспоры на Западе считают проблему исламского экстремизма несущественной. Потому что сегодня из условного Пакистана в Великобританию переезжает семья, которая «всего лишь» практикует убийства чести и браки по принуждению, а завтра оттуда же к этой семье приедет в гости и останется навсегда отряд экстремистских проповедников, желающих взорвать западные общества до основания.