Известие о кончине 5 марта президента Венесуэлы Уго Чавеса  было воспринято в настолько серьезно, что повлекло за собой объявление в Иране однодневного национального траура  7 марта.  Об этом было объявлено на заседании президиума правительства,  прошедшего под председательством президента Махмуда Ахмадинежада.  Венесуэльское посольство в Тегеране провело в четверг в католическом соборе иранской столицы  на проспекте Шариати траурную мессу в память об ушедшем главе дружественной страны.  В официальном соболезновании в этой связи президент Ирана назвал своего покойного коллегу  наилучшим проявлением образа борца в латиноамериканской истории и зодчим дружбы двух народов.  В этом документе, в частности, говорится: « Чавес был воплощением истинного венесуэльца, преданного своим национальным идеалам, гордого, горячего и смелого человека.  Сограждане вполне ответственно и с гордостью доверяли ему кресло президента, помогали на всех этапах его трудного пути на высшем государственном посту». Как ясно из текста соболезнования, Ахмадинежад  считает объявленную причину смерти Чавеса как результат раковой болезни  «странной и сомнительной». Заслуживает  внимания следующие фразы из траурного послания: «Возвышенная душа великого человека из числе борцов за справедливость и свободу вознеслась на небеса. Она максимально поможет человеческому обществу в установлении совершенного мира и полной справедливости. Мир погрузился в траур. Венесуэла потеряла доблестного сына, а мир разумного революционного лидера». Отметим, что в словах послания отражена шиитская философия махдизма, которой Ахмадинежад активно пользуется в последнее время.  Как известно, Махди — имя последнего из двенадцати шиитских имамов. Первым имамом, как известно, был Али, зять Мухаммеда. Согласно взглядам шиитов, Махди — это не только потомок Пророка, но сокрытый долгожданный Двенадцатый имам. Он будет пребывать в сокрытии до часа, назначенного Богом, и в назначенный час во время Страшного суда придет на землю, чтобы руководить мусульманами, установит царство справедливости и благоденствия. Другими словами, Махди является у шиитов Мессией. Махдизм стал для Ахмадинежада пропагандистским инструментом, который он активно использует в практике, причем, как для внутреннего, так и внешнего пользования.  Это – инструмент борьбы с Западом, именуемым в иранском политическом словаре  «…ересью и глобальным высокомерием» . Именно в этом пункте пересекались идеологические концепции, объединявшие двух лидеров на базе яркого и непримиримого антизападничества и антиамериканизма.

По сути сравнив Чавеса  с шахидом, Ахмадинежад уже вызвал в Иране острую критику. Интернет-сайт «Асрэ Иран», известный в иранском медиа-пространстве как антипрезидентский, отреагировал следующим образом: « Можно понять его патетику, ибо он потерял истинного друга, но вряд ли в подобных случаях уместна  шиитская терминология, применяемая в политическом контексте. Разве Ахмадинежад волен решать, кто из политических деятелей вернется на землю как Мессия? Кто дал ему такое право? Он лишь президент,  лишь чиновник, выполняющий политическую функцию. Тем более что ни для кого не были секретом атеистические взгляды Чавеса».  С обвинениями на Ахмадинежада обрушились и представители мусульманского духовенства. Один из них – ходжат-оль-эслам Мехди Табатабаи из Кумской  исламской семинарии – сказал, что подобные сравнения Ахмадинежада ущербны как с точки зрения ислама, так и политики. Иранские СМИ считают ошибочным и объявление в стране государственного  траура по поводу кончины венесуэльского лидера.

Однако в любом случае, такое внимание к личности почившего главы Венесуэлы отражает тот факт, что расположенная за многие тысячи километров от Ирана Латинская Америка играет все большую и неуклонно возрастающую роль в международных связях ИРИ В последние годы, прошедшие под знаком президентства М.Ахмадинежада, этот континент не раз становился целью его официальных визитов. В отношении Венесуэлы  использовалась даже выражение «стратегическое партнерство», подчеркивавшее высочайший уровень двустороннего диалога во всех возможных сферах. Объяснение этому следует искать в том, что налаживая связи со странами  Латинской Америки, приемлющими внешнеполитическую линию иранского руководства, Тегеран  пытается – и не без успеха — компенсировать свою невостребованность в диалоге со странами Ближнего Востока и Центральной Азии. Особенно последовательно такая политика стала проводиться после 2005 г., в периоды двух президентских сроков М.Ахмадинежада. Именно  на латиноамериканском континенте   он занят поисками основных  внешнеполитических союзников. Самым перспективным  из них  Иран считает Венесуэлу. Как сказано в комментарии Тегеранского радио от 6 марта, за последние годы объем товарооборота двух стран достиг 8 миллиардов долларов. Такому серьезному уровню экономического взаимодействия в немалой мере способствовали частые контакты лидеров двух стран, их тесные отношения, давшие право М.Ахмадинежаду назвать покойного У.Чавеса своим другом и братом. Президенты  многократно встречались как в Тегеране, так и в Каракасе,  а во время визита в Иран в 2007 г. У.Чавес  отпраздновал там свой день рождения. Что касается  скрепляющего связи фактора, то он объясняется  принципом конфронтации с общим врагом – США.

Все последние годы   объемы ирано-венесуэльского сотрудничества неуклонно растут. Во время одной из первых встреч президентов в 2006 г. были подписаны соглашения на невиданную  никогда прежде сумму  40 миллиардов долларов. Основой сотрудничества является нефтяная сфера, но успешно реализуются проекты и в других предельно диверсифицированных  областях —  науке, технологиях, экономике, финансовой сфере, сельском хозяйстве. В 2006 г., приняв участие в церемонии бурения первой совместной скважины,  президенты дали  взаимопомощи в  нефте-  и газодобыче, скрепленной «братским революционным духом и общностью  целей».  Дальнейшим и эффективным актом  партнерства явилось учреждение в январе 2007 г. совместного инвестиционного фонда в размере 2 миллиардов долларов для финансирования экономически важных проектов в третьих странах.

Много лет страны сотрудничают в военной сфере, а в апреле 2009 г., специальным документом была определена необходимость интенсификации  связей в этой области и придании им стратегического характера.  Важное значение имеет открытие совместного финансового института —   венесуэльско-иранского банка развития с первоначальным капиталом в 1 миллиард долларов, внесенным поровну обеими странами. Капитал банка решено  довести до 1,6 миллиардов долларов. Аналитики считают, что с помощью этого банка Ирану будет легче осуществлять поддержку действующих в Латинской Америке террористических и экстремистских организаций исламского толка. Кстати, на рубеже 2010-х гг. связи в государственными структурами Венесуэлы позволили одной из них — «Хизбаллле»  — интенсифицировать на латиноамериканском континенте свою деятельность, открыть учебно-тренировочные лагеря, где проходят тренировки боевиков. Определенный импульс для своей активности там получит и ХАМАС, пытавшийся найти поддержку среди достаточно многочисленных исламских и арабских общин Латинской Америки.

Методы работы Ирана в Венесуэле используют его опыт, накопленный при работе с союзниками,  готовыми  разделять иранские взгляды на мировой порядок. Как и в Сирии, шиитских регионах Ливана, Иран использует  предоставление экономических преференций, дает кредиты на безвозмездной основе, реализует заведомо выгодные этим странам проекты даже в том случае, если для самого Ирана они не только не эффективны, но и заведомо вредны. Так, в ноябре 2009 г. такое случилось на примере покупки бензина. Выработке соглашения  в этой сфере  был посвящен  тогдашний визит  Ахмадинежада в Каракас.  Он проходил в условиях острого кризиса с горючим в Иране на базе введенных СовБезом ООН санкций.  Однако покупка бензина у Венесуэлы вызвала в Тегеране  острую критическую реакцию, ибо была экономически нецелесообразна. «В условиях, когда в Иране примерно 20 миллионов граждан живут ниже черты бедности, — писал один из иранских Интернет-сайтов, — трудно понять логику покупки бензина по баснословно высоким ценам, которые диктует Чавес. Да и как может быть иначе, если Венесуэла сама покупает бензин в Европе?. Не проще ли сделать так, как поступают многие страны, обеспечивая себя этим топливом с нефтеочистительных заводов в странах зоны Персидского залива? Правительство Ахмадинежада покупает у Венесуэлы бензин по цене примерно 850 туманов за литр ( что было равно тогда примерно 80 центам США- авт.) , тогда как рядом с Ираном, в нефтедобывающих странах зоны Персидского залива  его можно приобретать всего за 350 туманов».   Случилось невиданное: иранские СМИ напрямую  обратились к  Чавесу, требуя отменить этот контракт: «Президент Ахмадинежад не способен нас выслушать, вот почему мы пишем Вам. В священный для мусульман месяц Рамадан Вы были в Иране и даже посетили гробницу имама Резы в Мешхеде. Можно считать, что Вы совершили шиитский хадж. Вот мы и просим Вас: поступите как благоверный мусульманин: откажитесь от идеи неправедной коммерции и избавьте бедный иранский народ от дальнейшего обнищания».

Дружба с Венесуэлой приносит  Ахмадинежаду и политические дивиденды.  Все эти годы формировался  антиамериканский и антизападный блок, в котором Иран реально претендует на роль лидера. Обе страны  — Иран и Венесуэла  — последовательно взаимодействуют и в рамках различных международных организаций. Каракас последовательно голосует  против принятия антииранских резолюций в МАГАТЭ, что очень благожелательно воспринимается в Иране. Венесуэла целиком на стороне Ирана и в его ядерном противостоянии с большинством мирового сообщества, заявляя,  что  без промедлений поддержит  Иран, если он станет объектом военной акции со стороны Запада,  и готова использовать  в случае необходимости нефтяной фактор как элемент устрашения.

Трудно предвидеть, как будет скорректирован диалог после ухода Чавеса. Безусловно, это целиком зависит от того, какие силы придут к власти в Венесуэле. Что касается  Ирана, то там, судя по заявлению МИДа ИРИ, выражают надежду на то, что «…  тесные отношения между Тегераном и Каракасом продолжатся с прежней силой».