Продолжающаяся «арабская весна» вынудила алжирское руководство во многом скорректировать свой курс по отношению к другим государствам арабского мира и к происходящим на их территории событиям.

В настоящее время Алжир представляет собой уникальное по меркам арабского мира государство: после краха светских режимов в Египте, Ливии и Тунисе он остается одной из немногих стран с неисламским и немонархическим режимом. Соответственно, это накладывает заметный отпечаток на его внешнеполитический курс в отношении прочих стран региона.

Формально, на словах официальные лидеры АНДР предпочитают обмениваться приветствиями с большинством своих коллег из других арабских стран, всячески демонстрируя отсутствие каких бы то ни было проблем в отношениях с ними.

Однако ситуация гораздо сложнее. Алжирское руководство традиционно позиционирует свою страну как обладательницу независимого курса и в качестве доказательства этого АНДР регулярно выступает арбитром не только в региональных спорах и конфликтах (как, например, это было ранее с выступлениями туарегов в Мали и Нигере в 1990–2000 гг.), но и в континентальных (общеафриканских).

В связи с этим алжирское руководство видит свою страну главным государством в Магрибе и рассматривает регион Сахеля в качестве зоны своих стратегических интересов. Подобным претензиям во многом способствует и выгодное (срединное) географическое положение Алжира в Северной Африке.

Главным и, по сути, единственным региональным соперником Алжира является Марокко, с которым они ведут гонку вооружений. Благодаря крупным запасам природных ресурсов, до сих пор алжирскому руководству удавалось соблюдать необходимый баланс сил. Несмотря на это лидеры АНДР, помня урок «Песчаной войны» 1963 г., предпочитают воздерживаться от вооруженного противостояния с этой страной и не устают публично заявлять о мире и дружбе между «двумя братскими странами».

Однако за этой риторикой кроется острая борьба за Западную Сахару, которую Алжир ведет преимущественно за счет ресурса специальных служб, делая ставку на ослабление регионального противника и на отвлечение его сил и средств на это направление.

На примере отношений с Марокко очевидны вообще непростые отношения Алжира с монархическими режимами в арабском мире, особенно с рядом монархий Персидского залива. С некоторыми из них АНДР усиливает взаимодействие в сфере экономики (например, с Катаром), но в политической сфере отношение к ним алжирского руководства достаточно настороженное.

Особенно (по традиции) это относится к Саудовской Аравии. На действия ее представителей в регионе у алжирского истеблишмента традиционно реакция близка к враждебной. В первую очередь речь идет о руководстве спецслужб, исходящих в своих оценках во многом из поведения Эр-Рияда по отношению к внутриалжирскому кризису конца 1980–1990-х гг.

Тогда религиозные фонды из Саудовской Аравии, работавшие в тесном контакте со спецслужбами этой страны, занимались спонсированием фундаменталистских организаций, с переменным успехом боровшихся против алжирской хунты. Кроме того, алжирские лидеры недовольны той многоуровневой поддержкой, которую оказывает Саудовская Аравия Марокко.

Вместе с тем отношение к тому же Катару гораздо сложнее. С одной стороны, понимая ту роль, которую он сыграл в свержении режима Каддафи, алжирское руководство пытается противодействовать попыткам Дохи усилить свое влияние в регионе. В особенности речь идет о подпитке катарцами радикальных группировок. Но при этом Алжир отнюдь не избегает осуществления совместных бизнес-проектов по целому ряду направлений, в том числе таких перспективных, как сталелитейная отрасль.

Неслучайно 2012 г. представители французского экспертного сообщества склонны были называть «медовым годом отношений между Катаром и Алжиром». В этот период отношения между двумя странами развивались по восходящей линии, причем не только в экономической, но и в политической сфере. Это, в частности, наглядно продемонстрировали многочисленные контакты и личные встречи между лидерами обеих стран, в том числе знаменитые соколиные охоты президента АНДР Бутефлики, катарского эмира Х. Аль-Тани и представителей их ближайшего окружения. Однако глобального «газового прорыва» на алжирском рынке Катару, на который так рассчитывали в Дохе, добиться так и не удалось. Несмотря на тяжелую ситуацию в газодобывающей сфере, связанную с заметным падением объемов добычи газа, алжирское руководство склонно избегать ситуации, при которой катарские или другие иностранные структуры получали бы серьезное влияние и тем более явное преобладание в стратегических отраслях экономики.

Одна из причин состоит в том, что алжирское руководство опасается роста катарского влияния как в Алжире, так и в регионе в целом. Источники, близкие к шефу спецслужбы DRS Мохаммеду Медьену, называют конкретную угрозу: в перспективе активное проникновение катарских инвестиций может привести к захвату газового рынка страны Катаром в свете его «газовой экспансии».

Возможно, что такие опасения являются преувеличением, но у алжирского руководства имеются достаточно серьезные основания опасаться растущего влияния Дохи. В то же время открыто отвергать сотрудничество с катарской стороной алжирское руководство тоже не желает, опасаясь нажить в лице эмира Х. Аль-Тани опасного врага. Это опасение подкрепляется следующими выводами руководства DRS: если Катару открыто дать понять, что его «газовая экспансия» на алжирском направлении провалилась, то он якобы готов прибегнуть к подрывным методам борьбы с алжирским газовым конкурентом.

Неслучайно руководство DRS на основе анализа имеющихся данных склонно считать, что причиной взрывов на строившемся объекте по производству сжиженного природного газа (CПГ) в Арзеве в 2004 г. стали теракты и что их заказчиками могут быть катарские спецслужбы, воспрепятствовавшие таким образом развитию соответствующих технологий у алжирского конкурента.

В отношении стран Сахеля Алжир традиционно пытается играть роль «старшего брата» и защитника от террористической угрозы. Это касается в том числе Мавритании и Мали. Тем не менее действовавшее до последнего времени соответствующее соглашение с этими государствами оказалось фактически недействующим. Кризис в Мали наглядно показал, что прежняя алжирская стратегия в условиях усиленного вмешательства в дела стран Сахеля прочих внешних сил не вполне себя оправдывает.

В результате влияние АНДР на ситуацию в регионе имеет тенденцию к еще большему ослаблению. Совершенно ясно, что даже после вывода своих войск из Мали та же Франция не намерена уходить из этой страны и что она рассчитывает, по крайней мере, сохранить нынешний уровень влияния на ее руководство и уже имеющийся «ресурс влияния». Более того: ее тесное взаимодействие с отрядами туарегов-сепаратистов не сулит Алжиру ничего хорошего и в перспективе угрожает его территориальной целостности, учитывая определенную актуальность туарегской проблемы и для него.

Сейчас Алжир вынужден пересмотреть свое прежнее отношение к Тунису. Если раньше, во времена правления Бургибы и Бен Али, Тунис рассматривался как достаточно предсказуемая страна, традиционное «воскресное» место отдыха представителей алжирского «среднего класса», то после событий «арабской весны» отношение к Тунису у руководства АНДР заметно изменилось. Теперь оно склонно рассматривать Тунис как один из главных очагов напряженности у своих границ и исламистской угрозы по мере усиления влияния тунисских салафитских группировок.

Алжирское руководство настороженно относится к росту исламизма в этой стране и в том числе к деятелям вроде лидера партии «Ан-Нахда» Рашида Ганнуши. И сейчас усилия Алжира во многом направлены на ослабление салафитской опасности и стравливание между собой различных исламистских групп.

Вместе с тем, как показали события ливийской гражданской войны в 2011 г., лидеры АНДР имеют возможность влиять на ситуацию в соседней стране. Они в значительной степени сохранили здесь свое влияние за счет ранее налаженных каналов спецслужб, по которым М. Каддафи на протяжении всего конфликта перебрасывал горючее, оружие и боеприпасы.

Похожую позицию в направлении сдерживания «исламистской угрозы» алжирское руководство занимает и в отношении Ливии. Несмотря на формальное официальное признание новых ливийских властей, Алжир осознает всю шаткость их положения и выстраивает свои реальные отношения с ними не на основе регулярно произносимых приветственных речей, а на основе циничного прагматизма, направленного на укрепление собственных проалжирских сил внутри страны.

Осознание того, что Ливия после свержения режима Каддафи стала перманентным источником опасности, диктует алжирскому руководству принятие превентивных мер воздействия на ситуацию, включая финансовую поддержку и снабжение оружием представителей различных племен, выступающих против джихадистов. Особенно влияние алжирских спецслужб ощущается вдоль границы двух стран, в частности, в южных и юго-западных районах Ливии.

Действия АНДР по сдерживанию исламистской угрозы, которая исходит из Ливии, усиливаются в результате январских событий 2013 г. в Ин-Аменасе, в результате которых работа местного предприятия, обеспечивающего 12% алжирского газового экспорта, была восстановлена лишь к концу февраля.

В условиях, когда Египет, являющийся одним из лидеров арабского мира, охвачен нестабильностью, Алжир пытается по ряду направлений, в том числе африканскому, заполнить оставленные Каиром ниши. С другой стороны, осознавая, что развивающиеся в АРЕ политические процессы во многом отражают и даже порой предвосхищают вероятное развитие ситуации в арабском мире, алжирское руководство принимает соответствующие меры.

В условиях продолжающегося египетского хаоса Алжир исходит из того, что он может затянуться на неопределенное время, а следовательно, очаг нестабильности может расшириться и на весь регион.

Наблюдая за нарастанием в Египте противостояния между основными враждующими группировками, алжирское руководство не видит среди их представителей союзных или хотя бы потенциально не враждебных ему сил. Так, «Братья-мусульмане» и салафиты оцениваются скорее лишь по степени потенциальной опасности для светского строя АНДР.

Левые и либеральные группировки считаются в Алжире крайне слабыми, чтобы заметно повлиять на исход египетского внутриполитического противостояния. В этих условиях наибольшей опасностью с точки зрения алжирских спецслужб считается усиление салафитов. Поскольку наименьшим из зол условно видятся «Братья-мусульмане», при определенных условиях алжирское руководство может через канал спецслужб соответствующим образом повлиять на их противоборство.

Цель — максимально долго поддерживать состояние египетской нестабильности, чтобы воспрепятствовать реальному объединению страны под любым из исламистских проектов. Это если и не выведет надолго страну из большой «игры», то заметно ограничит влияние Каира на события в регионе.

В этом смысле задачи алжирских спецслужб на египетском направлении во многом схожи с теми же задачами, которые они пытаются решить в Ливии, с той разницей, что в Египте исламистские силы представляются более опасными с точки зрения их влияния в регионе.

Алжирское руководство демонстрирует особое (по сравнению с другими странами) отношение к событиям в Сирии. С одной стороны, Алжир за два года сирийского конфликта придерживался установки «жесткого противодействия попыткам Саудовской Аравии, Катара, Египта и других стран использовать ЛАГ в качестве дубинки против САР». С другой стороны, из Алжира периодически звучит в адрес сирийских властей жесткая критика за «неадекватное применение силы» и «за страдания мирного населения» и т.д., в том числе и лично по отношению к президенту Сирии Башару Асаду.

В этом проявляется стремление отвести от себя обвинения в поддержке сирийского президента, «лишившегося легитимности в результате избыточного применения силы в отношении собственного народа». Подобные заявления главным образом адресованы не столько другим арабским странам, сколько Западу, на торговлю с которым преимущественно и ориентирована алжирская экономика.

Таким образом, сирийская тема для алжирского руководства является не в последнюю очередь площадкой для самопиара. Тем самым оно демонстрирует независимость своего курса как от Запада, так и от других арабских государств. Параллельно алжирское руководство оказывало фактическую поддержку режиму Асада по дипломатическим каналам. Таким образом, оно помогает Дамаску, сконцентрировавшему на себе внимание джихадистских сил региона. В этом случае, по мнению алжирских лидеров, достигается цель отвлечения сил, внимания и ресурсов потенциально недружественных для АНДР стран региона.

В отношении палестинского вопроса Алжир занимает достаточно жесткую даже на общеарабском фоне антиизраильскую позицию. Использование этой темы служит еще одним компонентом пиар-кампании Алжира в арабо-мусульманском мире. Дополнительную остроту ей придает то, что в целом алжиро-израильские отношения являются очень непростыми. Данную ситуацию руководство АНДР склонно объяснять тем, что Израиль якобы проводит «традиционный курс на расчленение Алжира и ликвидацию его как независимого государства».

Речь идет прежде всего о сравнительно лояльном отношении Израиля к руководству сепаратистского Движения автономной Кабилии, представители которого, согласно утверждениям алжирских СМИ, встречаются на израильской территории с депутатами кнессета, высокопоставленными политиками, включая даже отдельных министров, а также получают финансовую помощь «от произраильских кругов».

Кроме того, алжирское руководство недовольно «военным союзом между Марокко и Израилем, заключенным в пику Алжиру». Речь в данном случае идет о сравнительно высоком уровне развития военно-технического сотрудничества между двумя странами и об «израильском противодействии разрешению кризиса в Западной Сахаре».

В свою очередь, алжирское руководство пытается препятствовать Израилю и на других направлениях, включая ливанское и суданское. И это несмотря на его достаточно сложное и подчас противоречивое отношение к различным группировкам в Ливане, попыткам Сирии «держать руку на пульсе» в этой стране, а также к «заигрываниям президента Судана О. аль-Башира в отношении шариата» и его «экспансионистской политике в отношении Ливии».

Впрочем, возможности и ресурсы алжирских спецслужб для оказания влияния в этих странах ограничены ввиду основного «регионального» упора той же DRS в борьбе с «исламистской  опасностью».

Еще один крайне важный момент в выработке внешнеполитического курса Алжира в отношении других арабских стран — оценка и анализ происходящих событий и тенденций их развития. Его формирование во многом определяется особенностями алжирского режима.

В связи с этим одну из ключевых ролей играют оценки спецслужб, прежде всего со стороны шефа DRS генерала Мохаммеда Медьена. К нему стекаются данные «с мест» и аналитические отчеты, которые готовят не только его подчиненные, но и МИД, хотя последний в основном выполняет технические функции по сбору данных, способных повлиять на процесс принятия решений.

Несмотря на то что в последние годы в стране произошли заметные изменения, связанные с тенденциями по либерализации общественно-политической жизни, по сути изменения не затронули основ нынешнего режима и процесса принятия решений, который по-прежнему мало зависит от оценки внешних экспертов и тем более независимых аналитических центров. Во-первых, несмотря на попытки Запада вырастить подобные аналитические сообщества внутри, которые бы влияли на алжирские власти в нужном духе, до сих пор этот процесс фактически находится лишь в начальной стадии. Это связано с тем, что власти придерживаются традиционной установки, согласно которой так называемые независимые аналитики и эксперты, работающие за счет зарубежных грантов, являются потенциальными или даже открытыми врагами режима.

Поэтому представители спецслужб пытаются сознательно законсервировать то состояние, в котором страна пребывает сейчас, опасаясь того, что дальнейшая либерализация общественно-политической жизни приведет к утрате их доминирующего влияния. Соответственно, они оказывают давление в отношении тех, кто пытается заниматься ее самостоятельным изучением и интерпретацией.

Однако процесс выкристаллизовывания независимых от властей экспертных сообществ и аналитических структур пусть и медленно, но все же происходит. Важным индикатором здесь служит появление действительно независимых от власти СМИ, например, такого издания, как Liberte, спонсирует которое алжирский миллиардер И. Ребраб.

Следует заметить, что в ряде случаев власти пользуются услугами внешних экспертов, но зачастую это разовые заказы или заказы, не имеющие принципиального стратегического значения, в первую очередь касающиеся состояния экономики на отдельных направлениях.

При этом процесс принятия решений по основополагающим вопросам, затрагивающим алжирскую элиту, обычно служит продуктом консенсуса двух основных кланов страны, выразителями интересов которых являются генерал М. Медьен и президент АНДР А. Бутефлика.

Между тем, как показали последние кризисы в Ливии и Мали, в результате которых позиции Алжира в регионе несколько ослабли, система принятия внешнеполитических решений нуждается в серьезной модернизации. Это касается не только конечной оценки получаемой информации высшим руководством страны, но и уровня обработки данных, получаемых с мест.