Несмотря на то, что в результате российского предложения передать сирийское химическое оружие под международный контроль, дата военной операции против Сирии откладывается, это не привело пока к краху сложившегося «антисирийского силового дуумвирата» в лице Парижа и Вашингтона.
В условиях, когда британский парламент проголосовал против участия в антисирийской операции Великобритании, до сих пор считавшейся главным военным союзником США, содействие со стороны Франции, единственной страны, чьё руководство однозначно высказалось в поддержку действий США, приобретает важнейшее значение.
И хотя во французском парламенте, также может встать вопрос о проведении голосования по сирийской проблеме. Но это уже мало что меняет, поскольку во Франции глава государства может решить этот вопрос самостоятельно, без поддержки парламентариев.
Тем более, что в ходе парламентского обсуждения 4 сентября относительно возможного участия Парижа в планируемой операции были продемонстрированы неуверенность и шаткость позиций президента Франсуа Олланда.
И в этом смысле голосование имело бы значение для Олланда в первую очередь как индикатор доверия и общей оценки его работы в интересах страны, в том числе и по внешней политике и как определенная гарантия того, что депутаты не станут излишне акцентировать внимание на возможных «сбоях» при проведении подобной акции.
Тем не менее, начало военной операции против Сирии всё равно потребует от Олланда нахождения политического согласия с теми же правоцентристами (например, из UMP), добивающимися от него внутриполитических уступок, несоблюдение которых в условиях непростой экономической ситуации может способствовать возникновению острейшего политического кризиса.
С очень серьезными оговорками готова пойти на это оппозиционеры из правой партии «Союз за народное движение», которые выражают дать своё «добро» лишь после соответствующей санкции ООН и в том числе согласия на это со стороны России.
Политическая роль Франции при подготовке военной операции
Следует особо заметить, что подобное поведение французского руководства в первую очередь имеет значение с политической точки зрения, поскольку в распоряжении США имеется весь необходимый арсенал и ресурсы для проведения силовой акции.
Помощь США со стороны Франции означает не просто желание Парижа реабилитироваться за преждевременный вывод своих сил из Афганистана. Участие в антисирийской акции будет равносильно присоединению Великобритании к операции против Ирака в 2003 г. Важно, что в условиях отказа от участия в сирийской операции последней именно Франция выходит на роль привилегированного европейского союзника США. Такой военный альянс ещё не имел исторического прецедента. Учитывая тот факт, что другие влиятельные члены ЕС и НАТО, включая Германию, не пожелали принимать участия в «порке» Асада, именно на Францию ложится основная ответственность как «проводника» американских интересов в Европе.
Соответствующее решение французского президента Франсуа Олланда должно убедить политическую элиту западных стран, что при проведении операции президент США Барак Обама не будет одинок. И это придаст «сирийской миссии» если не подобие легитимности, то позволит Белому дому разделить ответственность за военную операцию против Сирии с другой страной-постоянным членом Совета безопасности ООН в условиях отсутствия одобрения со стороны ООН. В противном случае это стало бы серьезным внешнеполитическим провалом для Обамы, чем неизменно воспользовались бы его противники внутри страны, которые постарались бы его обвинить в ослаблении американских позиций в мире.
Кроме того, присоединение Франции к США в данном случае имеет и другое важное значение с точки зрения возможного расширения антисирийской коалиции за счет других европейских государств. После того, как Олланд провалил миссию по уговариванию германского канцлера Ангелы Меркель, усилия французской дипломатии были направлены на расширение «антиасадовского союза» среди новичков ЕС и даже за его пределами. И проведение этих консультаций стало одной из причин затягивания с проведением операции.
Но при этом французский президент сильно «подставился», указав на то, что участие в этой акции Франции может иметь место лишь в случае соответствующего решения США.
Уязвимость его позиций перед германской стороной состояла в том, что он, фактически признал, что санкционировать вмешательство в сирийский конфликт должен американский Конгресс США, тогда как у Меркель совсем иное представление о правилах современной политической игры, а также месте и роли в ней Германии.
Но перспективы поиска других союзников против сирийского режима также выглядят туманно. Несмотря на то, что по данным представителей Госдепа США более 50 государств поддержали версию о причастности сил Асада к химической атаке в Восточной Гуте, ни одна из них, кроме Франции, не выражала намерения примкнуть к операции.
И дело здесь не в финансовой стороне вопроса: Саудовская Аравия и ряд других арабских государств Персидского залива выразили готовность покрыть все предстоящие расходы на операцию.
На мотивацию других европейских игроков влияет позиция Великобритании и Германии, политическая элита которых считает выдвинутые против режима Асада обвинения слабыми и не подкрепленными соответствующими выводами инспекторов ООН по оружию, работавшими на месте событий. Их не убедили предоставленные Олландом фотографии, сделанные французскими разведывательными спутниками, данные которых не позволяют сделать однозначную оценку относительно причастности к этому официального Дамаска. И они не хотят «сесть в лужу», подобно руководству США и Великобритании, которым так и не удалось найти в Ираке оружие массового поражения, вопрос о котором стал поводом для «сноса» режима Саддама Хусейна.
Кроме того, в отличие от ливийской ситуации, в данном случае сырьевые интересы, несмотря на неоднократно звучавшие в прессе упоминания о якобы огромных запасах нефти и газа в Сирии, до сих пор не имевшие реального подтверждения, выражены гораздо слабее.
И, наконец, до сих пор многие члены НАТО не желают ввязываться в сирийский конфликт, будучи не уверены в том, что за 2.5 года противостояния антиасадовской оппозиции удалось серьезно ослабить мощь сирийской ПВО. Которая к тому же, согласно имеющимся информационным вбросам, в последние месяцы могла получить более современные ЗРК С-300.
Пока теоретически не исключается присоединение к этой коалиции проблемных стран ЕС вроде Греции и Кипра, а также неофитов из числа республик Восточной и Южной Европы и бывшего советского блока, включая Албанию, Косово, Польшу, Латвию, Румынию и Хорватию. Не исключено, что Парижу, учитывая финансовые гарантии арабских стран Персидского залива удастся добиться одобрения ими начала этой операции. Но практического значения от их участия в возможной операции будет мало, учитывая тот факт, что изначально союзники планировали ограничиться дистанционными ударами, главным образом, с применением крылатых ракет.
Однако не исключено, что при определенном раскладе к ней могут подключиться Австралия, Дания, Канада и Турция. Самое важное практическое значение в данном случае имело бы участие в возможной операции последней, обладающей одними из самых крупных вооруженных сил после США в НАТО. Но сейчас попытки французской стороны убедить Анкару ввязаться в конфликт представляются малорезультативными. Если это произойдет, то с высокой долей вероятности придется говорить о втягивании Турции как страны, входящей в Североатлантический альянс, в сухопутную кампанию в Сирии, что длятурецкого премьер-министра Р.Т.Эрдогана, в условиях его противостояния с внутренней оппозицией, а также обострения курдского вопроса, было бы опасно.
Причины участия Франции в готовящейся военной операции
Важно отметить, что на решимость Франсуа Олланда не повлияли многочисленные издержки от осуществления этой акции как внутри самой Франции, так и на международной арене, в том числе позиция президента РФ Владимира Путина, который продемонстрировал готовность оказать помощь режиму Асада, направив к берегам САР российские боевые корабли. В условиях, когда по данным социологических опросов, проведенных институтами BVA и IFOP, от 62 до 74% французов выступают против военной акции Парижа в Сирии, аргументы Олланда для вмешательства в сирийские дела действительно должны быть очень серьезными.
Кроме позиции США, придающей твёрдость решению французского президента, есть и другие немаловажные моменты относительно подобной готовности Олланда к международным и внутренним осложнениям.
Примечательно, что французское руководство, несмотря на смену политического акцента с «атлантизма» Саркози до «социализма» Олланда, по-прежнему демонстрирует повышенную воинственность не только на словах, но и на деле. Не случайно, что не доведя до конца операцию в Мали, которая к тому же не принесла ему лавров Наполеона и не привела к стабилизации ситуации в этой стране, он готов ввязаться во вторую и куда более сложную во всех отношениях военную кампанию.
Между тем, попытки объяснить происходящее тем, что якобы Франция становится «американской марионеткой», в корне неверны. Напротив, Олланд вслед за Саркози пытается укрепить геополитическое влияние своей страны в мире, которое с момента окончания Второй мировой войны и краха французской колониальной империи заметно пошатнулось. Прямым следствием этих процессов стала утрата контроля со стороны Парижа в том числе и над Левантом, удержание которого стоило ему очень дорого не только в плане материальных затрат, но и прямых военных потерь. Так, за время перманентной борьбы против сирийских бедуинов в 1920-30-е гг. и особенно за время восстания султана аль-Атраша в 1925 – 27 гг., французские вооруженные силы потеряли тысячи человек только погибшими.
Между тем, утрата прежнего влияния не отвечает амбициям Франции как ядерной державы. Не случайно, что она сохраняла свое военное присутствие во всех океанах, кроме Северного Ледовитого и на всех континентах, за исключением Австралии и Антарктиды. И сегодня Париж пытается восстановить утраченное политическое влияние на своих бывших территориях.
Не случайно, что на протяжении 2011-13 гг. зачастую именно Франция являлась главным «застрельщиком» «сирийской весны». И, исходя из анализа её дипломатических, политических, экономических действий, а также соответствующих усилий, предпринимаемых по линии спецслужб, в этом отношении она заметно опережала США, поскольку для Обамы непосредственное решение сирийского кризиса явно не является приоритетным направлением его внешнеполитического курса. Более того: втягивание в сирийские дела напрямую угрожает реализации его ближневосточной миротворческой инициативы.
Как бы там ни было, действия французской стороны во многом вынуждали Вашингтон реагировать на изменение ситуации и в том числе принимать более активное участие в дестабилизации режима Асада.
Более того, в своих интервью газетам Le Mond и Figaro французский президент заявил о необходимости предотвратить расползание конфликта на весь регион, по сути, открыто продемонстрировав желание взять на себя ответственность за его судьбы, поскольку «эта гражданская война ставит под угрозу мир во всем мире».
В его словах можно усмотреть и желание на изменение расстановки сил на всем земном шаре и амбиции на закрепление за Францией более значимых позиций. Так, в момент подготовки к ударам по Сирии он заявил, что «международное право должно идти в ногу со временем. Оно не может быть оправданием этого массового убийства. Поэтому я согласен с принципом «ответственности за защиту» гражданского населения, который был принят Генеральной Ассамблеей ООН в 2005 году». Тем самым он фактически открыто высказался за пересмотр статуса Совета безопасности ООН и повышение статуса Генассамблеи ООН, которая неоднократно голосовала абсолютным большинством голосов за принятие более активных действий против сирийского режима.
Подобное поведение Парижа обусловлено в том числе его желанием усилить влияние на пространстве Большого Ближнего Востока в условиях, когда Запад пытается скорректировать международную политику. Так, наблюдается тенденция к ослаблению влияния в регионе США, которые не могут концентрироваться сразу на нескольких направлениях и вынуждены в условиях ограниченности ресурсов выбирать одно наиболее актуальное. Так, Обама ранее провозгласил трансформацию акцентов американской внешней политики в сторону сдерживания Китая, а параллельно этому США год от года снижают долю ближневосточной нефти в своём потреблении.
И в этих условиях они дают понять, что готовы передать часть своих «полномочий» на Ближнем Востоке вообще и в частности в Южном и Восточном Средиземноморье странам Европы. Это особенно было заметно на примере событий в Ливии 2011 г. В то время как Германия противится распылению ресурсов с европейского направления, Франция, напротив, пытается оседлать этот «конек», рассчитывая с американской помощью подвинуть её с лидерских позиций.
Примечательно, что на этом направлении французская политическая элита добилась серьезных успехов. Это очевидно на примере того же Катара, ставшего при уже бывшем эмире Хамаде бен Халифе Аль Тани одним из важнейших ближневосточных партнеров Франции. Не случайно, что место последней в течение 2004 – 12 гг. во внешней торговле этого эмирата колебалось между девятой и пятой позициями. Еще более заметным было укрепление политических и военно-политических связей между этими странами.
Но особенно показательно стремление Парижа занять образовавшиеся в результате переориентации акцентов на дальневосточное направление Вашингтона «ниши» в ОАЭ, на территории которых Франция недавно получила военную и военно-воздушную базы.
Однако дело в данном случае не ограничивается одной лишь политикой: Франция также пытается взвалить на себя миссию «донесения» основных положений демократии и прав человека в зоне своих стратегических интересов. Тем самым Олланд пытается задавать тон в ЕС, пытаясь выставить свою страну главным носителем цивилизационной миссии в Европе.
И после ливийского конфликта Париж пытается продвинуть пока еще не получившую конечных очертаний концепцию «мир без диктаторов», пытаясь представить происходящее в арабском мире в том числе с точки зрения основ французского революционного наследия XVIII – XIX веков. В это время Франция постепенно утрачивала свою христианскую цивилизационную основу, которую, по сути, к концу XX века подменили адаптированные к этому периоды ценности «Свободы, равенства и братства» в виде глубоко модернизированных положений основ демократии и прав человека. В этом можно усмотреть и стремление политической элиты Франции перехватить планетарную миссию по «принесению прогресса» у США, которые, с точки зрения её представителей, лишь заимствовали в измененном виде идеи французских революционеров.
Не случайно, что представители большинства «старых» партий Франции, негласно руководствуясь прежним революционным «кредо», независимо от заявленной политической направленности, ведут себя как поборники идей спасения человечества, которые они готовы продвигать за пределы Европы. В первую очередь, речь идет о зоне французских стратегических интересов. И это не только бывшие колонии, но и, по сути, весь периметр Средиземного моря. Об этом лишний раз говорит малоуспешная попытка Саркози по созданию Cредиземноморского союза, в котором Франция должна была играть главенствующую роль.
В этих условиях стремление сменить «диктаторские» режимы на Ближнем Востоке или, по меньшей мере, взять под контроль их трансформацию с учётом происходящих событий в арабском мире, становится важнейшей составляющей французских усилий на мировой арене. И Париж не может упустить ситуацию и лишиться в результате «арабской весны» имевшегося влияния в регионе. Это означало бы окончательный закат Франции как державы, влияющей на судьбы мира.
В том числе поэтому носители идей мирового прогресса человечества просто не могут проиграть «диктатору Асаду». В данном случае это было бы не просто поражение, а настоящий цивилизационный разгром, который бы на порядок превзошёл по своему значению катастрофы 1954 г., произошедшие в Дьен-Бьен-Фу в Индокитае и 1962 г., когда Франция была вынуждена пойти на предоставление независимости Алжиру.
Однако подобное мессианство может привести Францию в ловушку и сделать её заложницей собственных внешнеполитических усилий. Как показывает практика тех же Вьетнама и Афганистана, обычно «спасаемые» яростно сопротивляются «спасителям», заводя подобные вселенские миссии в тупик. Что же касается экономических и особенно политических издержек, то они в результате подобных ошибок сказываются десятилетиями.