Согласие руководства САР на отказ от значительной части своего оружия массового поражения (ОМП) будет иметь самые серьезные политические последствия для дальнейшего развития сирийского кризиса.
Необходимо заметить, что утрата «химического козыря» заметно снижает возможности САР для продолжения сопротивления дальнейшим попыткам дестабилизации. Например, ранее ее руководство неоднократно использовало его наличие в политических целях. Так, оно не раз демонстрировало готовность нанести ракетный удар «скадами» с химической головной частью по тем соседним странам, которые могли стать потенциальными плацдармами для нападения на сирийскую территорию.
Это стало серьезным аргументом для уменьшения агрессивных намерений со стороны той же Турции в конце 2011 г., когда она сконцентрировала свои войска на границе, и снижения решимости Иордании участвовать в подрывных акциях против САР.
Президент Сирии Башар Асад также использовал наличие у него химического оружия для давления на Запад и в первую очередь на США, которые он шантажировал угрозой нанесения «ракетно-химического» удара по их региональным союзникам в случае проведения против сирийского режима силовой акции.
Не случайно в июле 2012 г. представитель МИДа САР Джихад Макдиси заявил, что «химическое или биологическое оружие никогда не будет использоваться, если Сирия не подвергнется внешней агрессии…»
Наличие у Сирии оружия массового поражения были вынуждены учитывать даже в Вашингтоне, ведь это изначально затрудняло проведение против нее силовой акции. Согласно первому варианту действий, разработанному в конце 2011 – начале 2012 гг. аналитиками Центрального командования США, для гарантированной нейтрализации сирийского химического арсенала США требовалось провести операцию с применением сухопутных сил, для которой нужны были 75 тыс. военнослужащих.
Однако в нынешних условиях представители принимающих решения сил в США до этого не дозрели. В том числе ввиду сильного сопротивления «ястребам» со стороны «прагматиков», указывающих на авантюрность этого предложения из-за незавершенности афганской операции и опасений усиления в регионе джихадистов.
Но при этом часть американской политической элиты считала вполне реальной ситуацию, при которой может стать действительностью «кошмарный сценарий», если ситуация резко изменится, режим Асада ослабнет и потребуется экстренное вмешательство во внутрисирийский конфликт.
Поэтому в начале 2012 г. был предложен альтернативный план, подразумевающий комбинированную операцию, предусматривающую нанесение воздушных ударов и рейды на сирийскую территорию сил специального назначения. Подобный сценарий дважды отрабатывался в ходе «многонациональных» учений в Иордании в 2012–2013 гг. Однако российская инициатива по химическому разоружению помогла им избежать этих ненужных и опасных действий.
Необходимо напомнить, что соответствующий документ вступит в силу 14 октября с.г. Но уже сейчас сирийский режим демонстрирует свою готовность соблюдать достигнутые договоренности. О серьезности намерений Дамаска косвенно свидетельствует то, что он готов открыть в Гааге свое собственное представительство при Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО).
Есть и более очевидные индикаторы относительно того, что режим Асада решил избавиться от химического оружия. В настоящее время осуществляется согласование с сирийскими властями соответствующих действий, обследование мест производства и хранения этого вида ОМП в Сирии (планируется завершить до 1 ноября) и непосредственное его уничтожение. Кроме того, уже была уничтожена первая партия химических авиабомб и боеголовок ракет, а также оборудования по смешению и наполнению. Полностью ликвидация химического оружия должна завершиться к 30 июня 2014 г.
Однако обстановка общего «неведения» относительно масштабов химического арсенала может обернуться против режима Башара Асада. Даже в том случае, если он выдаст международному сообществу весь свой химический арсенал, у его противников останется соблазн обвинить его в нечестной игре и утаивании части имевшихся у него отравляющих веществ. Об этом наглядно говорит усилившаяся информационная война против САР. И это после того, как ее руководство приняло условия мирового сообщества.
Следует напомнить, что на протяжении сентября арабоязычные (особенно саудовские) СМИ неоднократно сообщали о том, что Башар Асад прячет свой химический арсенал как на территории своей страны (рассредоточив его среди обычных боеприпасов), так и за ее пределами (в Ираке и Иране и даже на российских боевых кораблях).
Сенаторы США Джон Маккейн и Линдси Грэм требуют проверить эту информацию. Таким образом, часть американских политиков открыто подозревают Башара Асада в ведении нечестной игры. И при наличии соответствующих обвинений со стороны саудовских СМИ всегда можно обвинить власти САР в невыполнении условий соглашения, поскольку до этого никто, кроме самих представителей сирийских властей, не знал потенциала сирийского химического арсенала. Так, согласно опубликованному в саудовской газете «Аль-Ватан» заявлению представителя сирийских оппозиционеров Камаля Лабвани, власти САР уже передали часть своего химического арсенала «Хизбалле», боевики которой прячут его в горных пещерах на востоке Ливана. И, разумеется, с «той стороны» вряд ли «услышат» заверения лидера «Хизбаллы» шейха Хасана Насраллы, согласно которым в его распоряжении нет сирийского химического оружия.
Это также является отражением продолжающейся информационной войны с целью вызвать новые израильские удары по территории Сирии, поскольку Израиль предупредил, что попытки передачи «Хизбалле» подобного оружия могут вызвать соответствующую реакцию.
Теоретически такая опасность существует. Особенно в отношении боеголовок для ракет с химической головной частью, а также артиллерийскими боеприпасами, включая реактивные снаряды. И хотя пока большая часть западных и израильских экспертов не расценивают подобные утверждения как верные, они не исключают того, что Башар Асад действительно может сыграть с ними «злую шутку» — избавиться от химического оружия и одновременно передать, по крайней мере, часть его под контроль «Хизбаллы» и других радикальных группировок.
И хотя пока подобные утверждения нельзя считать доказанными, очевидно, что сирийский режим попытается затянуть процесс химического разоружения, поскольку гарантировать с высокой долей вероятности ненападение на САР со стороны третьих стран можно лишь на период, отведенный на ликвидацию ее оружия массового поражения. Однако бесконечно долго это делать не удастся.
Дело в том, что власти САР поставлены в жесткие условия. Согласно достигнутым при участии России соглашениям, Сирия должна предоставить «полный перечень» химического оружия «в течение недели». Оборудование для производства, смешения и наполнения химического оружия должно быть уничтожено к ноябрю 2013 г., а к июлю 2014 г. необходимо полностью завершить «ликвидацию всех материалов химического оружия и оборудования».
Не случайно, что относительно реализации этих договоренностей существуют заметные разногласия. Сам Башар Асад заявляет, что на его реализацию может уйти несколько лет. Дело в том, что сирийские власти, как, впрочем, и зарубежные эксперты физически не смогут воплотить задуманное в столь сжатые сроки в условиях продолжающихся боевых действий в стране.
Прибывшим в страну специалистам по химическому разоружению придется проделать сложную работу, начиная с изучения описей арсенала оружия массового поражения, предоставленных властями САР, с последующим инспектированием десятков складов, находящихся в разных частях страны, а также как минимум десяти крупных производственных объектов (в том числе и двойного назначения).
Уже на этом этапе нельзя исключать возникновения разногласий между Дамаском и международными инспекторами. Как известно, последние имеют широкие полномочия, в том числе беспрепятственный допуск на объекты, где, ориентировочно, могут храниться боевые отравляющие вещества. Вопрос в том, смогут ли его оперативно обеспечить сирийские власти в условиях перманентного обострения и захотят ли они это сделать в отношении абсолютно всех объектов, к которым могут проявить интерес инспекторы.
О сложности предстоящей операции наглядно говорит и целый ряд сигналов, поступающих от основных акторов и гарантов «химической» сделки. Например, тот факт, что генсек ООН Пан Ги Мун после двух дней работы в Сирии международных инспекторов предложил создать объединенную миссию ООН и Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) для ликвидации химического арсенала САР со штаб-квартирой на Кипре и со специально выделенным штатом.
О сложности предстоящей операции говорит и то, что уже появились сообщения, согласно которым Москва и Вашингтон предлагали Осло уничтожить большую часть сирийского химического арсенала на норвежской территории с учетом «стабильной политической обстановки и наличия необходимых для этого водных ресурсов». Это косвенно свидетельствует в пользу того, что реально уничтожить сирийский химический потенциал в установленные сроки невозможно.
Между тем реализация соответствующих соглашений ставит Россию в очень непростое положение. Она оказывается между Сциллой и Харибдой одновременного соблюдения противоречащих друг другу полярных интересов. С одной стороны, это соблюдение гарантий относительно ликвидации химического оружия, а с другой — обеспечение дальнейшего существования ослабленного подобной сделкой режима Асада, оставшегося без «химического панциря». Взамен он не получил от своего российского союзника ничего, кроме обещаний и далее противодействовать началу агрессии третьих стран.
Важно, что даже сейчас, когда процесс химического разоружения стал реальностью, режим Асада отнюдь не застрахован от проведения военной акции извне даже на отведенное для этого время. При этом в случае повторения атак с применением химического оружия на сирийской территории или передачи третьим сторонам боевых отравляющих веществ, согласно резолюции Совбеза ООН в соответствии с Главой 7 Устава ООН, САР угрожает эмбарго и применение военной силы.
И, несмотря на то что сам Башар Асад пытается успокоить глухое роптание, с которым встретила известие о химическом разоружении немалая часть сирийского офицерства, утверждая, что в его распоряжении имеется другое оружие, «способное ослепить» его врагов, это больше похоже на блеф, чем на реальность. Бактериологическое оружие в силу меньшей развитости по сравнению с химическим оружием не является столь серьезным сдерживающим фактором в отношении соседей.
Тем не менее с высокой долей вероятности можно прогнозировать, что противники Башара Асада впоследствии постараются лишить его и этого последнего козыря. Ведь они намерены использовать этот достигнутый без боя успех для еще большего его ослабления, чтобы обезопасить себя и своих региональных союзников при проведении против САР отложенной военной акции.
Что же касается Москвы, союзницы Дамаска, то она пытается помочь ему главным образом на информационном и дипломатическом уровнях. Так, она стремится оправдать режим Асада обвинениями, прозвучавшими из уст российских дипломатов в адрес Саудовской Аравии, согласно которым к использованию химического арсенала в Восточной Гуте причастны бойцы специальных подразделений из этой страны. Однако это не может помешать продолжающимся попыткам дестабилизации САР, как и вызвать серьезные последствия для Эр-Рияда даже в том случае, если Москва это докажет. Ведь противников режима Асада, которые не намерены ослаблять против него военное давление, мало интересует степень его вины.
Серьезным индикатором этого служит отказ Германии от посреднической роли в конфликте, которую ей предлагал Башар Асад. Глава внешнеполитического ведомства этой страны Гидо Вестервелле отметил, что «для этого имеется спецпредставитель ООН и ЛАГ по Сирии Лахдар Брахими, которого Германия всецело поддерживает». Тем самым в Берлине дают понять, что не намерены участвовать в попытке решения кризиса, конечный исход которого увязывается на Западе с падением нынешнего сирийского режима.
Есть и более серьезные свидетельства усиления подрывных акций против САР. Так, 8 октября в ходе визита в Саудовскую Аравию министр обороны Франции Жан-Ив Ле Дриан встретился с королем Абдаллой. После переговоров он заявил, что обе страны имеют «совпадение взглядов по основным проблемам относительно регионального кризиса… Военного решения сирийской проблемы быть не может». При этом он заявил, что «Мы… считаем необходимым усилить Национальную коалицию сирийской оппозиции, а также штаб генерала Салима Идриса, командующего Сирийской свободной армией… Следует добиваться, чтобы национальная коалиция была сильной и пользовалась уважением. Мы будем поддерживать ее как в военном, так и в гуманитарном плане».
Таким образом, буквально через день после начала уничтожения сирийского химического арсенала противники Асада открыто заявляют об усилении против него подрывных действий. Как показала практика последних двух с половиной лет продолжения конфликта, Москва почти ничем не может реально помочь Дамаску для парирования этого вызова.
Вопрос состоит в том, что будет делать Россия после того, как в один прекрасный день против ее сирийского союзника будет запущена очередная провокация относительно «массового убийства правительственными силами мирного сирийского населения» с целью оправдать начало военной интервенции против САР. В этом случае ее руководство, пошедшее на поводу у Кремля с его «химической инициативой», уже почти ничего не сможет этому противопоставить.
Таким образом, вырисовывается сложная ситуация, при которой Кремль гарантировал Асаду всестороннюю защиту, но оказался не в состоянии реально защитить интересы своего сирийского союзника. Можно не сомневаться, что СМИ заинтересованных сторон в скором времени постараются обвинить Россию как минимум в нечестной игре, а то и в предательстве со всеми вытекающими из этого имиджевыми и иными последствиями.