В понедельник 28 октября в Вене возобновились переговоры между Ираном и МАГАТЭ. Нынешний раунд проходит в новых условиях. В штаб-квартире Агентства встречаются делегации, состав которых изменился. Впервые за последние годы в переговорах приняли участие политики высокого ранга: от Ирана — заместитель министра иностранных дел Аббас Арагчи, от Агентства — генеральный директор Юкия Амано. Они провели конфиденциальную встречу с глазу на глаз, которую охарактеризовали как полезную и конструктивную. При этом Ю.Амано подчеркнул, что достижение договоренностей в ходе текущего раунда является важным для поддержания оптимистичного настроя, который царит вокруг политики Тегерана последние несколько месяцев.

Делегации переговорщиков-экспертов возглавили новые специалисты: иранскую – постпред ИРИ при МАГАТЭ Реза Наджафи, со стороны Агентства — заместитель генерального директора Теро Варьйоранта, сменивший на этом посту Германа Накертца (так нелюбимого иранцами).

Диалог проходит на фоне обнадеживающих результатов прошедших в Женеве переговоров Ирана и группы «5+1», а также снижения напряженности между ИРИ и США. Так возможны ли компромиссы?

История взаимоотношений Ирана и МАГАТЭ в последнее десятилетие была сложной. В сентябре 2005 г. Совет управляющих МАГАТЭ принял резолюцию, констатирующую нарушение Ираном требований Агентства, а также сокрытие от МАГАТЭ работ в ядерной сфере, что в совокупности привело к утрате доверия в их исключительно мирном характере. Тегеран отреагировал активизацией своей ядерной деятельности. В результате – в феврале 2006 года МАГАТЭ санкционировало передачу иранского ядерного досье на рассмотрение в Совет Безопасности ООН. Иран же пошел по пути наращивания мощностей по обогащению урана и отказа от применения добровольных мер транспарентности.

С этого момента международное сообщество вело переговоры с Ираном в двух форматах: первый – «группа 5+1», представляющая пять постоянных членов СБ ООН + Германию, второй — МАГАТЭ. Политико-стратегические вопросы решались с «группой 5+1», прикладные, технические — с МАГАТЭ.

С 2006 года СБ принял шесть резолюций по Ирану, четыре из которых содержали санкционные меры. В свою очередь МАГАТЭ выпускало не только резолюции, но доклады по состоянию иранской ядерной деятельности за определенный период. В них Агентство поставило перед ИРИ более 50 вопросов, на которые Тегеран до сих пор не ответил. Вообще отношение бывшего президента ИРИ Махмуда Ахаднежада, его правительства и «ядерных переговорщиков» к сотрудникам МАГАТЭ было предвзятое. В Иране считали, что генеральный директор Юкия Амано и его коллеги являются ставленниками США и реализуют американские интересы, поэтому не хотели вести с ними серьезный диалог.

Однако в Иране наступили новые времена. Как отмечает директор российского Центра энергетики и безопасности Антон Хлопков «Достижение договоренностей по урегулированию кризиса вокруг иранской ядерной программы невозможно без снятия тех вопросов, которые сохраняются у МАГАТЭ к Ирану в отношении его прошлой незадекларированной ядерной деятельности. Важным моментом является то, что Иран заявляет о готовности отвечать на все эти вопросы, которые МАГАТЭ ранее озвучивало. В том числе вопросы, связанные с возможной военной ядерной деятельностью. И в этой связи, безусловно, важно, чтобы параллельно с форматом переговоров «5+1» — Иран» возобновился и активизировался диалог и по линии «МАГАТЭ – Иран», который в последнее время был крайне неэффективен». ¹

Как известно, МАГАТЭ настаивает на отчете Ирана о прошлой деятельности, в которой есть признаки нарушений, на доступе инспекторов Агентства ко всем объектам, где возможно проведение работ в ядерной сфере, на доступе к документам, относящимся к ядерной программе, и к специалистам-ядерщикам. МАГАТЭ также требует, чтобы Иран рассказал о своих проектах по созданию детонатора ядерной бомбы, компьютерному моделированию ядерных взрывов различной мощности, модификации головной части ракет под ядерный боезаряд. Тегеран, со своей стороны, предъявляет МАГАТЭ встречное требование – представить разведывательные документы, на которых базируются его обвинения. Всё это общие претензии, которые предъявлялись сторонами уже много лет и не способствовали достижению консенсуса.

Сейчас складывается новая ситуация. Сегодня все заинтересованы в окончательном разрешении иранской ядерной проблемы. Прежде всего, Иран, который изнывает под действием тяжелейших санкций, которые, надо признать, сработали. Руководство исламской республики не может не понимать, что социально-экономическая ситуация в стране при дальнейшем воздействии санкционных мер может поставить вопрос о существовании режима в нынешнем виде.

В связи с этим, по всей вероятности, взгляды верховного лидера ИРИ аятоллы Али Хаменеи на роль и место Ирана в мировом сообществе несколько изменились. И есть такое мнение, что аятолла напутствовал и президента Хасана Роухани, и министра иностранных дел Ирана по части встреч в Генеральной Ассамблее, телефонных переговоров и давал карт-бланш для всей деятельности, как можно понять, новых шагов Ирана в направлении решения ядерной проблемы. Поэтому не исключено, что в иранской элите произошли определенные изменения, и иранцы всё больше сворачивают с пути конфронтации к компромиссам.

По большому счету, у Тегерана нет особого выбора: или политико-экономическая катастрофа, или ядерные компромиссы. Может быть, есть выбор в цене за эти компромиссы.

Судя по заявлениям из Тегерана, и прежде всего, президента Хасана Роухани, ощущается стремление руководства ИРИ решить иранскую ядерную проблему и тем самым освободиться от тяжкого бремени экономических и финансовых санкций, введенных, как СБ ООН, так и Западом.

Недаром в Иране сформирована новая исполнительная власть, новый состав делегации на этих переговорах и новый ее глава. Главная цель – вывести страну из-под санкционных мер и вернуть «иранское ядерное досье» из Совета Безопасности ООН в МАГАТЭ для перевода контрольных мероприятий Агентства в обычный рабочий режим.

В свою очередь, Вашингтон готов быстро (насколько это возможно технически) отменить санкции против Ирана, если Тегеран сможет снять обеспокоенность мирового сообщества по поводу своей ядерной программы. США также допускают право Тегерана сохранить на своей территории объекты по обогащению урана под строгим контролем МАГАТЭ.

Иран, 15-16 октября во время переговоров «Группы 5+1» в Женеве представил предложения под девизом «Завершить ненужный кризис, и открыть новые горизонты». Эти предложения, состоящие, как стало известно, из трех пунктов, должны, с одной стороны, убедить всех в мирном характере иранской ядерной программы, а с другой – позволить иранцам и дальше обогащать уран. В интересах переговорного процесса стороны пока не намерены раскрывать конкретное содержание новых предложений Ирана. Иранский план полностью засекречен и останется под грифом «секретно» до тех пор, пока стороны не придут к общему знаменателю.

При этом иранские официальные лица неоднократно подчеркивали, что не собираются ни прекращать обогащение урана, ни вывозить из страны накопленные запасы уже обогащенного (но не нужного Ирану!) урана, ни закрывать ядерный центр Фордо, ни останавливать работы по созданию реактора на тяжелой воде в Араке.

Однако судя по неофициальным данным, полученным в Женеве, Тегеран готов снизить или даже временно заморозить процесс обогащения урана с 5 до 20% и самостоятельно попытается преобразовать уже обогащенный до 20% уран в топливные элементы для Тегеранского исследовательского реактора. Иран также говорит о сокращении количества центрифуг (правда, неизвестно, действующих или только смонтированных).

Тегеран, по словам наблюдателей, согласился на полный мониторинг подземного завода по обогащению урана в Фордо, который будет превращен, как предлагают иранцы, в научно-исследовательский центр. При этом Иран не отрицает возможность переговоров по ограничению масштабов производства на заводе по обогащению в Натанзе.

Тегеран вроде бы готов также предоставить более подробную информацию о реакторе на тяжелой воде Арак, в том числе обеспечить доступ инспекторам МАГАТЭ для контроля строительства объекта, завершение которого неоднократно откладывалось и в настоящее время планируется на конец 2014 года.

Но наиболее значимым, по мнению политологов, было заявление иранской стороны о готовности выполнять подписанный, но не ратифицированный меджлисом Дополнительный протокол к соглашению о гарантиях с МАГАТЭ, который предполагает внезапные проверки «подозрительных» объектов ИРИ инспекторами Агентства. Кстати, в 2003-05 годах, когда ядерный переговорный процесс возглавлял нынешний президент Хасан Роухани, Тегеран добровольно выполнял этот документ. Иран, по всей видимости, не против согласиться с выполнением Кода 3.1, который, в частности, требует информировать МАГАТЭ о всех планах в рамках ядерной деятельности еще до начала практического их осуществления.

Конечно, все эти пункты, о которых якобы намекали иранские представители в Женеве и Вене, лишь предположения, слухи и неофициальные высказывания участников переговоров или близких к ним лиц. Переговоры по иранской ядерной программе проходят в закрытом режиме. Участники переговоров не хотят раскрывать карты, пока ещё нет видимых, ощутимых результатов. И понятно, что до тех пор, пока стороны не придут или к окончательному решению, или к окончательному фиаско, официально не будет сделано никаких конкретных содержательных заявлений.

Ясно одно: диалог в Вене состоялся, и есть уверенность, что атмосфера этого диалога была совсем не такая, какая была на протяжении многих лет на встречах представителей ИРИ и МАГАТЭ. Всё было гораздо лучше. Переговоры в Вене проходили на фоне не таких уж плохих, провальных переговоров в Женеве «Группы 5+1» и Ирана, как было раньше.

Однако при всех подвижках (скорее – морально-психологических) ожидать быстрых, прорывных решений в ходе всего лишь нескольких заседаний было бы слишком оптимистичным. Трудностей много — и технических и политических. Так, и в Вашингтоне, и в Тегеране в руководстве двух стран есть много противников как сближения Ирана и США, так и решения иранской ядерной проблемы в целом.

Предстоит сверхсложная работа, даже, если будут предварительные договоренности сторон по конкретным вопросам. Поэтому практически сразу после окончания встреч в Вене там же начнется работа специалистов разных областей: от физиков-ядерщиков и юристов-международников до представителей банковского, торгового, нефтяного, транспортного секторов экономики. Они будут готовить конкретные материалы для переговоров с Ираном «Группы 5+1», которые состоятся 7,8 ноября, и МАГАТЭ, которые запланированы на 11 ноября.

В этой связи заместитель министра иностранных дел России и главный российский переговорщик по ядерной проблеме ИРИ Сергей Рябков заявил, что встреча экспертов призвана очертить контуры будущих договоренностей. «Строго говоря, работа сейчас строится, исходя из необходимости, во-первых, сформулировать набор мер, которые носили бы первоочередной характер по всем направлениям: укрепление доверия, работы по конкретным озабоченностям «шестерки» применительно к ядерной программе, и по санкциям. Это первоочередной набор мер», — сказал С.Рябков.

По его словам, необходимо также «определить, сформулировать общую цель, которая должна быть достигнута в результате переговоров, и заняться согласованием заключительного шага к полному решению проблемы и встречному снятию озабоченностей, связанных с характером ядерной деятельности Ирана».²

Речь идет о разработке «дорожной карты» по действиям сторон.

Таким образом, экспертам МАГАТЭ и Ирана предстоит согласовать, гармонизировать требования сторон. И это дело не одного раунда переговоров. Но, судя по настроению участников, есть желание прийти к консенсусу.

Однако главный тормоз сегодня – это отсутствие доверия. И в этой ситуации для повышения уровня доверия еще до осуществления конкретных шагов сторон в рамках переговорного процесса американцы могли бы разморозить некоторые финансовые активы Тегерана, который уже более 30 лет лежат в США без движения.

Подводя итог краткому рассмотрению нынешнего (пока короткого) этапа столь длительного процесса решения иранской ядерной проблемы, вполне допустимо определить его как «туманный оптимизм».

¹ http://persian.ruvr.ru/2013_10_29/123604872/

² ИНТЕРФАКС, 30 октября 2013