Своими действиями власти АНДР не только не способствуют решению одного из самых болезненных для страны вопросов — национального – но и еще больше обостряют его. На фоне непрекращающихся вооруженных стычек и массовых выступлений протеста против культурной дискриминации в Кабилии соответствующие процессы проявляются и в других берберских районах.

Не случайно, что именно студенческий городок Шлеф одноименной берберской провинции (берберы группы шенуа или шенва) стал в последние недели одним из центров наиболее радикальных оппозиционных выступлений в Алжире. Примечательно, что представители этой берберской группы не только присутствуют среди этих студентов, но и оказывают помощь протестующим, помогая им продуктами. А это имеет важное значение для продолжения их выступлений, учитывая то, что студенческий городок расположенный за городом, фактически оказался в состоянии полублокады со стороны властей, которые, судя по утверждениям оппозиционеров, ограничили туда подвоз продовольствия.

Однако самой болезненной точкой противостояния алжирских властей с берберами в последние дни стал небольшой город Эль-Гуэррара, расположенный на севере Сахары в центре страны в вилайе Гардая. Там проживают представители другой бербероязычной группы мозабиты.

Причиной резкого обострения послужили действия местной полиции. Согласно данным правозащитников, события в этом городе, способные повториться и в других местах проживания мозабитов, начались с того, что полицейские 22 ноября подвергли аресту, пыткам и издевательствам группу молодых мозабитов.

После этого их единоплеменники вышли 24 ноября на демонстрацию протеста, которая быстро переросла в столкновения с полицией, представителями арабской части населения города и вылилась в погромы, в результате которых были разгромлены и сожжены десятки частных и административных зданий, включая дома, магазины, клинику и помещение налоговой инспекции. О размахе происходящего свидетельствует тот факт, что властям удалось навести здесь порядок лишь к исходу 25 ноября, да и то лишь перебросив сюда дополнительные жандармские и полицейские подкрепления из соседних вилай Лагуат и Джельфа.

О том, что это не «разовая» акция, свидетельствуют более ранние межобщинные столкновения между арабами и мозабитами, произошедшие после футбольного матча между командами на первенство вилайи Гардая 24 февраля.

Таким образом, начало выступления мозабитов отчасти напоминает более ранние события в Сирии, когда поводом для резкого обострения национального вопроса между курдами и режимом Башара Асада послужили события в Камышлы 2004 г. Там также произошли кровопролитные столкновения после футбольного матча.

Как показывает практика, последствия подобных всплесков агрессии ощущаются долгие годы и во многих случаях властям не удается устранить возникший негатив между представителями разных этносов, населяющих страну. А это, в свою очередь, в кризисные для власти моменты заметно способствует развитию центробежных тенденций.

О том, что властям и протестующим не удалось уладить конфликт, наглядно говорит тот факт, что 16 декабря в Эль-Гуэррару прибыли на автобусах более 2500 мозабитов из других городов и даже вилай, в том числе из Уарглы, которые начали митинг протеста против злоупотреблений, преследований и пыток молодежи. В свою очередь, параллельно сотни мозабитов также начали сидячие акции протеста. Размах подобных выступлений во многом обусловлен тем, что в ходе беспорядков смертельное ранение получил один из представителей мозабитов, 30-летний  Абдеррахмани Мохаммед бен Яхья, который позднее скончался в больнице. Этот факт лишний раз свидетельствует в пользу того, что в столкновениях участвовали не только юные фанаты и маргинальные элементы, но и более зрелые мужчины, имеющие семьи и детей.

Примечательно, что местные старейшины мозабитов выступают на стороне протестующих, хотя и призывают их к мирному решению конфликта, стремясь удержать от новых всплесков агрессии, чтобы не дать властям повод для осуществления новых репрессий. В свою очередь, представители правозащитных организаций (например, Алжирской лиги по защите прав человека или LADDH) также призывают мозабитов к спокойствию, рассчитывая добиться справедливого расследования событий со стороны власти. Они пытаются добиться от властей его мирного разрешения (среди них и местный влиятельный религиозный лидер шейх Мелик эль Хадж Аумеур бен Амара Ксар) путем проведения «серьезного расследования», выявления виновных в этих нарушениях и привлечении их к ответственности.

Примечательно, что совет старейшин Эль-Гуэррары также открыто признал «существование эксцессов, совершенных полицией против демонстрантов-мозабитов, которая тем самым вредит ценностям республиканского института, тогда как напротив, она должна защищать права граждан и их безопасность, поскольку одновременно она защищает и свои интересы, а также интересы своей страны».

В частности, они обратились к начальнику спецслужбы DGSN (в структуре МВД) генерал-майору Амелю Абдельгани с требованием добиться наказания виновных в «государственных злоупотреблениях», среди которых называются «насилия, унижения и оскорбления во время их ареста и содержания под стражей». Между тем, старейшины дистанцировались от подхваченных рядом берберских эмигрантских и правозащитных организаций протестных заявлений «как внутри страны, так и за ее пределами для достижения чисто политических и личных целей, которые наносят ущерб интересам нашего государства».

Это замечание сделано не случайно. Произошедшим заинтересовались представители считающегося алжирскими властями «сепаратистским» Движения за автономную Кабилию Ферхата Механни, которые стали призывать мировое сообщество обратить внимание на «вопиющие факты нарушений и дискриминации берберов в Алжире».

Как бы там ни было, по прошествии трех недель мозабитам не удалось добиться справедливости. И теперь они предпринимают новые массовые акции. Их возмущение не в последнюю очередь обусловлено и тем, что представители правоохранительных органов арестовали и привлекли к ответственности «по обвинениям в совершении актов вандализма и разрушений не менее 146 человек, из которых практически все являются мозабитами». Из них 112 через некоторое время были отпущены, получили повестки в суд, 18 проходят по делу «о событиях 24 – 25 ноября», 16 продолжают содержаться в тюрьме. Согласно официальным данным, по меньшей мере девяти из них предъявлены обвинения в «участии в нападениях вооруженной толпы на улице, разрушениях, поджогах и попытках краж государственного и частного имущества», а также «нападение на сотрудников правоохранительных органов при исполнении служебных обязанностей в соответствии со статьями 88 и 97 Уголовно-процессуального кодекса».

При этом представители правоохранительных органов вилайи Гардая утверждают, что «задержания и аресты, осуществленные полицией в соответствии с законодательством Республики по правам человека, были направлены на восстановление порядка и возвращение к спокойствию».

Примечательно, что представители властей отрицают обвинения в массовых нарушениях законности со своей стороны, они, напротив, утверждают, что «действовали в контексте закона и уважения прав человека, чтобы сохранить безопасность имущества, товаров и людей». Таким образом, по сути, алжирские власти вплотную подошли к тому, чтобы обвинить мозабитов в антигосударственном мятеже.

Однако вряд ли власти станут в данный момент еще сильнее раскручивать маховик репрессий. Об этом, в частности, говорит то, что алжирское руководство фактически пыталось замять это дело, пытаясь представить произошедшее продолжением конфликта футбольных фанатов.

Дело в том, что произошедшее не осталось незамеченным в Алжире. Так, местное отделение Алжирской лиги по защите прав человека (LADDH) прямо обвинило полицию в пытках демонстрантов в полиции, которые, по его данным, отмечались не только в Эль-Гуэррара, но и в Гардая, куда свозили задержанных из-за нехватки мест в помещениях для содержания арестованных.

Председатель LADDH Нуреддин Бениссад заявляет о том, что в его распоряжении имеются свидетельства серьезных нарушений прав человека в результате полицейского произвола, в том числе заявления пострадавших, согласно которым их жестоко избивали, раздевали, унижали в непристойной форме и обливали водой, выставляя перед потоками холодного воздуха от кондиционеров. Следует заметить, что представители LADDH при этом расценили произошедшее как «вызов политике сплоченности в Алжире».

При этом они утверждают о «выборочности» действий полиции, которая «не применяла подобные репрессии в отношении арабов». Так, представитель руководства этой организации Каддур Шоуха фактически обвинил полицию в том, что она открыто выступила на стороне арабских участников беспорядков, фактически признав этно-религиозную подоплеку этого конфликта.

Не случайно, что дело уже вышло на общеалжирский уровень, поскольку его на особый контроль взяли депутаты национального парламента. Примечательно, что первым направил парламентариев для проведения расследования проберберский Фронт социалистических сил (FFS).

О серьезности ситуации говорит тот факт, что расследованием событий занялись и алжирские спецслужбы, включая Генеральную дирекцию службы (или Управление) национальной безопасности (DGSN). Следует заметить, что офицер по связям с общественностью этой структуры Джилали Будалия сообщил, что «на место была направлена ревизионная комиссия, чтобы пролить свет на произошедшее». А сам генерал-майор Амель Абдельгани обещал не скрывать её выводов от общественности.

При этом представители местных правоохранительных органов отказываются признавать собственную вину и указывают на «заинтересованные в очернении алжирской полиции силы с целью раскачивания ситуации в стране».

Пока точно не установлено, кто непосредственно начал погромы и что послужило для этого причиной, однако определенно ясно, что в этом районе сложилась практически нетерпимая обстановка между представителями арабов и мозабитов, а футбольный матч является лишь поводом для более серьезного выяснения отношений, поскольку подобные стычки отмечались и ранее. Более того: угроза повторения межобщинных столкновений сохраняется.

Говоря о произошедшем обострении, нельзя не отметить и то, что ситуация осложняется не только национальными, но и религиозными особенностями данного региона: в отличие от абсолютного большинства алжирцев, суннитов по вероисповеданию, мозабиты принадлежат к ибадитам, заметно отличающейся как от суннитской, так и шиитской ветвей ислама.

А многочисленные отступления в трактовках с их стороны Корана и установок общественной жизни (в том числе отчасти более консервативного отношения к женщинам), благодаря которым некоторые западные религиоведы даже называли ибадитов «мусульманскими протестантами» служат основанием для обвинений со стороны многих представителей алжирских арабов в «сектантстве». А это, в свою очередь, вызывает к их представителям соответствующее отношение, во многом определяющее их дискриминацию.

Алжирские ибадиты, по сути, являются наследниками ушедших в Северную Африку ибадитов Аравийского полуострова, потерпевших поражение в борьбе за установление выборного халифата и создавших в конце VIII в. в Магрибе два государства, разгромленных в 900 г. египетскими Фатимидами.

При этом районы их проживания считаются одними из самых сложных для алжирских властей. Это вилайи Гардая, Уаргла, Джельфа и Лагуат, где регулярно происходят выступления безработных и прочих недовольных, немалую часть среди которых составляют представители берберского населения.

Общая численность мозабитов колеблется в диапазоне 200 тысяч (оценки властей, основывающиеся в том числе на том, что именно столько людей говорят на берберском диалекте «мозабит») до 500 тысяч (данные берберских организаций). Во всяком случае, они составляют заметный процент от населения вилайи Гардая (около 400 тысяч человек), где произошли выступления, а также других провинций на севере Сахары, включая Уарглу и Лагуат.

При этом, как и в случае с другими представителями алжирских берберов, недовольство мозабитов отмечается и в связи с отношением алжирских властей к берберской культуре в целом. Так, согласно утверждениям представителей организаций мозабитов, в результате этого уже исчезли 25 их городов доарабского периода.

Примечательно, что предпосылки для возникновения вражды между мозабитами и арабами имеют во многом и исторический отпечаток. Необходимо в данном случае учитывать то, что происхождение мозабитов связано в том числе с туарегами, представителями негроидных племен, которых первые доставляли на север Африки в качестве рабов и евреями.

Последние оседали здесь как в результате конфликтов с местными североафриканскими правителями, так и по причине бегства из Испании по мере хода Реконкисты, а также по причине усиления натиска испанцев и португальцев в Магрибе в конце XV – начале XVI веков.

В этой связи на бытовом уровне со стороны этнических арабов нередко в адрес мозабитов звучат оскорбления, которые варьируются в зависимости от ситуации от «рабы» до «сионисты». При этом последние обвинения упоминаются и в связи с тем, что именно на территории мозабитов в начале 1940-х гг. укрывались от преследования со стороны правительства Виши французские и североафриканские евреи.

Однако упоминание мозабитов как «пятой колонны Израиля» в корне неверно. Несмотря на имевшиеся с раннего средневековья связи между двумя народами, отношения между этой волной евреев и мозабитами складывались сложно. Так, уже в 1948 г. в связи с Первой арабо-израильской войной большинство евреев были вынуждены бежать в Европу в связи с тем, что многие местные жители солидаризировались с арабами в выпадах против Израиля.

Между тем, столь неприязненное отношение во многом обусловлено не этими моментами, а действиями самих арабов, представители которых не любят вспомнить некоторые неудобные по тем или иным причинам исторические моменты.

Следует напомнить, что в периоды внешнеполитических кризисов мозабиты ценились как умелые бойцы. Так, в 1510 г. благодаря помощи мозабитов под руководством шейха Мусы Бахайю бен Атфауи алжирцы разгромили испанский десант дона Гарсиа де Толедо на острове Джерба. Поскольку население прибрежной полосы неоднократно пользовалось мозабитами для отражения попыток захвата Магриба «крестоносцами», это позволило им вести себя достаточно независимо по отношению к правителям северного Алжира и даже влиять на турецкие назначения дея Константины. Их авторитет перед представителями Османской империи и их местными ставленниками также усилился за счет осуществления ими контроля караванных путей из западной и центральной Африки в Магриб и в том числе перемещения рабов.

Однако уже в те времена арабы стали достаточно активно проникать в оазисы на севере Сахары, заселенные представителями берберских и родственных им племен и уже тогда между ними происходили кровавые столкновения за жизненное пространство, которые особенно усилились в XVIII веке. Тогда алжирский дей пытался ослабить их «вольницу», переселяя в северосахарские оазисы представителей лояльных арабских племен.

Следует заметить, что около полувека французские колонизаторы были вынуждены считаться с «особым» статусом мозабитов и за выплату контрибуции они согласились на их автономный статус, который ликвидировали в 1882 г. после «общеалжирского» восстания 1881 г. под предлогом того, что мозабитская кавалерия совершала налеты на французских колонистов.

Несмотря на это, колонизаторы, понимая воинственность местного берберского населения, предпочитали вести себя с ними более осторожно, чем с арабами и пытались зачастую столкнуть их между собой с целью упрочения собственной власти.

Более того: колонизаторы даже сотрудничали с мозабитами в плане агропользования сахарских оазисов. Так, французские колонисты признали, что система земледелия мозабитов является более продуктивной и эффективной по сравнению с той, что применяли арабы и поэтому даже заимствовали некоторые её элементы. Например, речь идет о гидротехнических сооружениях, благодаря которым удерживалась вода после ливней в период засушливых месяцев в течение нескольких месяцев. А это, в свою очередь, также дает повод некоторым представителям арабского населения Алжира обвинять их в неблагонадежности.

Важно то, что в данном случае уже очевидна не только прежняя историческая и культурная подоплека этого дела, но и все яснее обозначающийся раскол между арабской и берберской частью алжирцев в политическом плане, что служит дополнительным проявлением обострения в Алжире национального вопроса, который стоит уже не только в отношении туарегов и кабилов, но и прочих представителей берберов и родственных им народов. А это, в свою очередь, свидетельствует о неспособности властей найти решение этой проблемы.

Существуют серьезные опасения, что процесс этот уже стал необратимым, поскольку даже в условиях «арабской весны» алжирские власти пошли лишь на ограниченные меры для удовлетворения культурных требований берберов, но при этом они жестко демонстрируют стремление подавлять любую их политическую активность, которая рождается в результате их подавления. А эти процессы, в свою очередь, зачастую усиливается бедственной экономической ситуацией в их регионах проживания.

Таким образом, налицо тенденция перерастания национального вопроса (кабильского, туарегского, мозабитского и т.д.) в чисто «берберский». Вполне ожидаемым сопутствующим явлением этого процесса становится практически неизбежная консолидация имеющихся берберских общин и приостановка процесса распада некоторых из них, которые в ряде местностей уже начинали заметно смешиваться с арабами.

И в том числе это было актуально для мозабитов, многие представители которых к настоящему времени уже демонстрируют незнание родного языка и разрыв связей с национальной культурой. Но теперь противостояние с  арабами способно содействовать тенденции к развитию обратных процессов.

Все вместе это приводит к заметному росту  активности берберов в действиях оппозиции. Тем самым власти сознательно делают враждебным от четверти до трети собственного населения. Не случайно, что их представители в своих действиях постоянно указывают на продолжение тем самым «Кабильской весны» 2001 г., когда в ходе массовых выступлений кабилов в защиту их культурных прав в столкновениях с алжирскими силовиками погибли, по разным данным, десятки и даже сотни представителей берберского меньшинства.

Происходящее наглядно показывает, что представители алжирских властей, несмотря на наличие соответствующего горького примера Каддафи, национальная политика которого была во многом схожей с соответствующей политикой руководства АНДР, не сделали из этого должных выводов и продолжают недооценивать исходящую от берберского недовольства опасность.

Более того: они сами своими же действиями провоцируют подобные выступления и еще глубже вбивают клин между алжирцами в и без того проблемных для властей районах. Возможно, что это делается сознательно с целью стравить недовольных между собой. А это, в свою очередь, не позволит им консолидироваться в борьбе против властей.

Однако впоследствии, по мере дальнейшего нарастания кризисных тенденций в Алжире, происходящая на глазах радикализация берберов, чреватая усилением их симпатий к сепаратистам, да еще в стратегически важных районах добычи газа, может сыграть против центральных властей страны и даже стать одним из важнейших факторов трансформации всего государственного управления.

Так, при наличии внешнего заказа власти АНДР рискуют получить на своей территории враждебно настроенные и неподконтрольные анклавы, представители которых, как показывает ливийский пример, в кризисных условиях вполне способны стать одной из движущих сил вооруженных выступлений против центральной власти.

А это бомба замедленного действия, которая может сработать в кризисный для Алжира момент, например, в случае ухудшения экономической ситуации или обострения отношений с иностранными державами. Дело в том, что значительная часть берберов проживает в удобных для развития партизанских действий горных регионах и власти серьезно рискуют получить в их лице движущую силу протестного выступления.

Не случайно, что уже сейчас повышенное внимание к берберским (особенно кабильским) организациям проявляют спецслужбы Франции и иных государств, заинтересованных в ослаблении алжирского режима.