Усиление американского военного присутствия в Джибути и строительство крупной военной базы в Шабели обусловлено не только «сложной оперативной обстановкой» в Сомали. Мы уже говорили о том, что «успехи» кенийского и эфиопского воинских контингентов в рамках их «генерального наступления» на позиции боевиков «Аш-Шабаб» более чем скромны. Межклановые противоречия и слабость центрального правительства в Могадишо являются объективным сдерживающим фактором для проведения действительно эффективной контртеррористической операции, но существуют еще и разногласия между Найроби, Аддис-Абебой и Джибути, которые также не способствуют координации в формате АМИСОМ. Найроби выступает категорически против любых попыток участия военного контингента Джибути в Сомали, справедливо полагая, что в этом случае реально резкое усиление влияния в Сомали эфиопско-джибутийского тандема. И здесь во главу угла ставится уже не сама борьба с исламистами, а глубинные экономические интересы всех трех стран, которые можно условно обозначить как борьбу за логистические торговые коридоры, а в случае с Эфиопией и Джибути — еще и проекты по строительству водопроводов для снабжения последней водой. Американцы в данном случае сочли за благо «заменить» на посту «часового» в регионе Африканского Рога — французов, поскольку ситуация в этой части континента не дает повода для оптимизма, а наличие важнейших транспортных путей просто обязывает иметь здесь контингент «быстрого реагирования». Особенно с учетом того, что исламистское влияние в регионе Восточной Африки не уменьшается, а имеет все предпосылки к усилению. Помимо наиболее активной в военном отношении «Аш-Шабаб» аналитики указывают на экспансию исламистов в Эфиопии, Кении, Занзибаре и Коморах, где вовсю работают пришлые и доморощенные салафитские проповедники. Отметим, что в данном случае вновь виден саудовский след. По крайней мере, большое количество «имамов» в той или иной мере «завязаны» на КСА как в части своего обучения или проживания в королевстве, так и в плане финансирования. На это накладывается и момент борьбы политических элит в самих этих государствах, традиционно использующих в достижении своих целей пресловутый «исламский фактор». Пока особенно явно
саудовское влияние продемонстрировано в Эфиопии, когда в прошлом году власти были вынуждены пойти на депортацию нескольких саудовских проповедников, что вызвало массовые народные протесты. С учетом того, что число мусульман в стране составляет уже половину населения, озабоченность эфиопских властей понятна. Особенно это связано с тем, что в Эфиопии уже началась активная фаза организации исламистского подполья, что подразумевает переход от слов к делу. То есть, власти столкнулись с фактами формирования низовых ячеек исламистов при явной финансовой поддержке саудовского капитала и их представителей в стране. В данном случае мы вновь наблюдаем то, что салафитские группы становятся для саудовцев оружием распространения их влияния. Этот тезис нашел свое яркое подтверждение в том, что сразу же после депортации салафитских проповедников из страны резко снизилась и всякая деловая активность саудовского капитала, особенно в сфере капитального строительства.  Не лучше дело обстоит и в Кении. Достаточно вспомнить прошлогодние резонансные теракты в торговом центре и аэропорту. Пожар в последнем, который по официальной версии был «несчастным случаем», на самом деле по оценке иностранных экспертов, привлеченных к расследованию, являлся хорошо спланированной диверсией. Да и, в общем-то, фактически каждые неделю в Кении происходят мелкие инциденты и теракты, в том числе и против местных силовиков, что властями старательно не афишируется. Безусловно, что в данном контексте следует учитывать и борьбу внутри самой политической элите страны, носящую крайне кровавую форму. Достаточно вспомнить резню, которая произошла по итогам последних президентских выборов и стала поводом для разбирательства Международного уголовного суда. И это касается не только взаимоотношений между правящей сейчас партией и оппозицией, но и разногласий внутри самой правящей верхушки. Так, в последнее время резко обострились отношения между влиятельными военными и женой президента
Й.Кениатой. И в условиях такого ослабления вертикали управления начинают более активно действовать различные исламистские группировки, которые находят много сторонников не только среди многочисленной сомалийской диаспоры (более 500 тыс. человек), но и среди местного населения. В основе, опять же, лежит экономика, и не случайно, что основной ареной противодействия властей и исламистов стал район крупнейшего порта страны и «ворот в Африку» Момбасы. Не без давления со стороны того же Вашингтона, Й.Кениата в последнее время дал приказ о резком ужесточении противодействия экспансии исламистов в стране. Глава Национальной разведывательной службы (NIS) М.Гичанги, на которого возложена координация усилий местных силовиков на этом направлении, и который должен реабилитироваться за прошлые «проколы» в выстраивании системы безопасности, судя по всему, перешел к решительным действиям. При «неизвестных» обстоятельствах в Кении были застрелены вожаки салафитских клерикалов Абубакар Шариф (Макабури) и шейх Абубакар Рого. В настоящее время NIS и Anti-Terrorism Police Unit (ATPU) активно отслеживают деятельность их приемника шейха Амира Махбуба. По данным силовиков, он контролирует мечеть Муссы в Момбасе, где происходит активная вербовка новых исламистов. Примечательно, что эту мечеть сами исламисты стали называть «мечеть Шухада (павших во время джихада)». Обращает на себя внимание и тот факт, что эта деятельность А.Махбуба проходит в тесной координации с активистами мусульманских правозащитных НПО. В этой связи в поле зрения Anti-Terrorism Police Unit (ATPU) попали такие группы как Haki Africa Group (руководитель Аламин Кимахи) и Muslim Human Rights Forum (руководитель Хусейн Халид), спонсирующиеся из стран Залива, и КСА в первую очередь.