Активизация китайских спецслужб на ближневосточном направлении

Китай начинает укреплять свои контакты по линии спецслужб с рядом государств Ближнего и Среднего Востока. Такая стратегия обусловлена как выходом контингента НАТО из Афганистана, так и активизацией исламистов в Ираке и Сирии. На прошлой неделе Пекин посетила высокопоставленная делегация из Ирана, в состав которой входили вице-президент Э.Джахангари, министр внутренних дел А.Рахмани Фазли (тесно связан с президентом Х.Роухани и является его доверенным человеком) и несколько руководителей разведывательной службы SAVAMA. По некоторым данным, на переговорах, помимо активизации торговых отношений между двумя странами (КНР планирует закупать у Ирана нефть), шла речь и о сотрудничестве в области обмена информацией по линии разведывательных ведомств обеих стран. На эту тему с членами иранской делегации беседовал главный координатор ЦК КПК по вопросам безопасности и разведки, председатель недавно созданной комиссии по безопасности Мэн Цзяньижу.

Обсуждались, прежде всего, вопросы активности «Исламского государства» (ИГ) и уйгурского исламистского подполья в Синьцян-Уйгурском автономном районе. Пекин рассчитывает на получение от Ирана данных (в том числе и установочных) в отношении наличия уйгурских сепаратистов в рядах ИГ. Китайские спецслужбы в этой связи рассчитывают как на контакты иранского Корпуса стражей исламской революции» (КСИР) среди иракских спецслужб, так и на собственные разведывательные возможности иранцев в Багдаде. Там общая разведывательная резидентура иранского разведсообщества увеличена в разы. Пекин крайне тревожит перспектива возвращения уйгуров-добровольцев (на настоящий момент, по данным китайской разведки, их насчитывается около трехсот человек) на родину. Причем уже с наработанными контактами среди эмиссаров и руководителей ИГ, и, соответственно, с их материальной и иной поддержкой. С учетом провозглашенных руководством ИГ планов «по расширению джихада» на территории иных стран, в руководстве Китая серьезно опасаются реализации такого сценария в Синьцян-Уйгурском автономном районе. То есть, по оценке китайских аналитиков, ИГ вполне по силам стать своеобразной тыловой базой для уйгурских сепаратистов со всеми вытекающими из этого негативными последствиями, в том числе и в виде присутствия иностранных джихадистов. До недавнего времени такая перспектива казалась больше утопией, чем чем-то реальным и осязаемым. Но в случае продолжения существующего положения вещей, а именно уверенного контроля исламистов над «суннитскими» регионами Ирака и Сирии, этот сценарий становится вполне реализуемым.

В этой связи на переговорах в Пекине затрагивался вопрос и о начале поставок вооружения, прежде всего, стрелкового и РПГ. Предполагается, что в дальнейшем они поступят на вооружение создаваемого сейчас с помощью КСИР его иракского аналога. Но что-то, видимо, все-таки «перепадет» и курдским формированиям в Сирии. Такая перспектива, в принципе, совсем не устраивает в частности тех же саудовцев и турок. И, в общем-то, совсем не просто так две недели назад Пекин посетил неофициальный переговорщик и посредник Эр-Рияда, бывший начальник Управления общей разведки (УОР) КСА принц Бандар. Он пытался предотвратить в некотором роде нынешнее ирано-китайское сближение, предложив другую инициативу о налаживании более тесного взаимодействия с Пакистаном и КСА. Как представляется, Пекин в данном случае старается «не класть все яйца в одну корзину», но альянс с Ираном по вопросам безопасности для него выглядит более приоритетным. Хотя бы потому, что возможности иранцев и их союзников в Ираке и Сирии выглядят более весомыми.

С назначением Мэн Цзяньичжу руководителем нового координирующего органа комиссии по безопасности он резко начал усиливать ближневосточное направление его деятельности. Если брать еще шире, то имеется в виду контртеррористическая составляющая с прицелом на уйгурский сегмент и его присутствие в мировом джихадистском «интернационале». И в первую очередь в Сирии и Ираке. В Сирии китайская секретная служба всегда была представлена достаточно мощно, начиная с момента прихода к власти Хафеза Асада. В последнее время это присутствие стало ослабевать, и теперь Пекин решил восстановить резидентуру в прежнем объеме, причем как под дипломатическим прикрытием, так и под «крышей» различных организаций. Было также заключено и соответствующее соглашение о сотрудничестве с сирийскими спецслужбами, которое подразумевает и взаимодействие в контртеррористической сфере. Аналогичное соглашение заключено с Директоратом национальной безопасности (ДНБ) Афганистана во время визита в Пекин в октябре с.г. главы этой службы Рахматуллы Набиля. Это связано с тем, что за последние месяцы в Китае арестовано 12 уйгурских исламистов, проникших в страну именно через Афганистан. В этой связи ряд обозревателей отмечают и возросшую активность китайских спецслужб в Африке, где они принимают деятельное участие в защите своих инвестиций с одновременным задействованием своих сил и возможностей в глобальных проектах по борьбе с исламистским терроризмом. Например, в рамках поиска нигерийских школьниц, похищенных боевиками джихадистской группировки «Боко Харам». При этом КНР старается официально не вступать ни в какие официальные международные антитеррористические коалиции. Особенно, под эгидой США и других западных стран.

Мэн Цзяньичжу также провозгласил новую концепцию контртеррористической борьбы, подразумевающей повышение «дипломатической» роли спецслужб, что включает в себя установление максимального количества партнерских каналов с иностранными спецслужбами без оглядки на их идеологическую окраску. Помимо собственно самого официального сотрудничества, она предусматривает также взаимную стажировку кадров и поставки спецтехники.

62.91MB | MySQL:105 | 0,613sec