Отчитываясь в середине ноября 2014 года перед Конгрессом США, глава Объединенного комитета начальников штабов США генерал М.Демпси среди прочего отметил, что за прошедший год по «Исламскому государству» было нанесено порядка 800 авиаударов. Именно на авиаудары была сделана ставка с самого начала формирования антиигиловской (от аббревиатуры ИГИЛ — «Исламское государство Ирака и Леванта») коалиции, как на самое эффективное, по мнению стратегов западных участников коалиции, средство противостояния экстремистам, позволяющее не втягивать войска в полномасштабные боевые действия. «Единственной формой участия Соединенного Королевства в антитеррористической операции» называл авиаудары и премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон. И хотя на уровне того же Конгресса в последнее время все чаще высказываются мнения о неэффективности избранной стратегии, существенных изменений в ней вряд ли стоит ожидать в ближайшее время.
Между тем, новейшая история решения подобных проблем раз за разом демонстрирует, что военный фактор далеко не всегда является определяющим, и жизнеспособность того или иного экстремистского движения куда чаще определяет его экономическая состоятельность, а не военная мощь или способность противостоять вторжениям. В полной мере это относится к ситуации вокруг «Исламского государства», хотя и ведущего свою родословную от «Аль-Каиды», но без сомнений являющегося террористическим образованием нового (даже скорее инновационного типа). Большинство экспертов сегодня с уверенностью заявляют, что «Исламское государство» финансируется лучше, чем какая-либо другая экстремистская группировка до него. Можно бомбить рассеянные по территории Ирака и Сирии группы боевиков и то, что исламисты успешно выдают за важную инфраструктуру и коммуникации, но нельзя всерьёз рассчитывать на победу в этом противостоянии без преимущественного (если не полного) перекрытия финансовых потоков, питающих ИГ.
А потоки эти таковы, что позволяют экстремистам не только закупать оружие в больших количествах, но и (по информации британского журнала The Economist) платить боевикам порядка 400 долларов в месяц — весьма приличная сумма для псевдогосударственного образования, не существовавшего ещё два года назад. И это больше, чем то, что могут предложить иракское правительство или воюющие в Сирии группировки джихадистов. Кроме того, псевдогосударственная деятельность требует и других расходов — например, содержания администрации в захваченных районах. Неудивительно, что в этих условиях не иссякает поток желающих воевать в рядах ИГ. Впрочем, не стоит забывать и о весьма значительном количестве тех, кто присоединяется к ИГ под влиянием веры в сомнительную идеологию экстремистов или в поиске собственной идентичности. Последнее особенно характерно для выходцев из среды мусульман, проживающих в Европе. Всего же, по оценкам британского издания, число иностранных боевиков в рядах ИГ достигает 15 тысяч.
The Economist, ссылаясь на неназванных представителей американской администрации, пишет, что США в настоящее время считают, что «Исламское государство» в большей степени финансирует себя самостоятельно, не полагаясь на поддержку заинтересованных государств (в случае с ИГ речь, конечно, идет прежде всего о Катаре) или пожертвования частных спонсоров, хотя таковые безусловно присутствует и поступают главным образом от источников в суннитских государствах Персидского залива. Основную часть доходов составляет выручка от продажи нефти из подконтрольных экстремистам месторождений, число которых с момента провозглашения ИГ постоянно увеличивалось. Даже по консервативным оценкам до начала авиаударов продажа нефти приносила ИГ не менее 2 млн долларов в день. Предполагалось, что удары по инфраструктуре должны существенно снизить нефтяную выручку. И ряд официальных лиц коалиции придерживается подобной точки зрения и в настоящее время. Однако многие из месторождений были не в лучшем состоянии ещё до атак, что не мешало ИГ извлекать выгоду. Ситуация такова, что даже если мировые цены на нефть упадут до уровня кризисного 2008-го (то есть, до 36 долларов за баррель), «Исламское государство» все равно сможет найти покупателей на выкачиваемую нефть, поскольку всегда готово продавать её существенно ниже рынка (в последнее время, по данным Newsweek, нижняя граница цены установлена ИГ — 25 долларов за баррель).
Кроме того, порядка 20 млн долларов за 2014 год экстремисты получили в виде выкупа за похищаемых ими людей, в том числе европейских журналистов — в отличие от США и Великобритании большинство стран Европы (в том числе Франция, откуда не иссякает поток желающих поучаствовать в джихадизме на территории Сирии и Ирака) в настоящее время готово платить за жизни своих граждан, финансируя таким образом и вооружение ИГ, и теракты вроде бойни в офисе французского сатирического журнала Charlie Hebdo, устроенной исламистами 7 января. Так, по информации издания Le Point, двое из предполагаемых троих нападавших, являются франко-алжирцами и летом 2014 года совершали поездку в Сирию. Характерно, что подозреваемые и раньше попадали в поле зрения французских спецслужб и правоохранительных органов (еще в 2005 году), однако тогда для них все закончилось благополучно. Вся эта ситуация в очередной раз продемонстрировала, что правоохранительная система стран Запада плохо готова к современным реалиям, в условиях которых граждане этих стран могут практически беспрепятственно выезжать в горячие точки по всему миру, возвращаться и проводить подобные атаки.
Аналитик Вашингтонского института ближневосточной политики Мэтью Левит (Matthew Levitt) напоминает о том, что боевики «Исламского государства» разграбили центральный банк в Мосуле, а также ряд более мелких провинциальных банков, что позволило им получить еще сотни миллионов долларов (по некоторым оценкам, всего порядка 430 млн). Эти данные, однако, уже были поставлены под сомнение изданием Financial Times, авторы которого, ссылаясь на местных жителей, полагают, что банк нападению не подвергался. Ещё один источник финансирования, доля которого растёт в бюджете ИГ по мере увеличения его территории — различные поборы и «налоги» с населения.
Словно бы для того, чтобы аналитики перестали гадать о размере бюджета «Исламского государства», 5 января появилась информация о том, что в 2015 году он составит 2 млрд долларов с профицитом в 250 млн, которые будут потрачены на усиление боевых групп ИГ в противостоянии с коалицией. Такие данные в интервью катарскому изданию «Аль-Араби» озвучили иракские клерики Наджи Абдаллах (Naji Abdullah) и шейх Абу Саад аль-Ансари (Abu Saad al-Ansari). Последний также отметил, что основную часть расходов составят зарплаты боевикам и компенсации семьям погибших в боевых действиях. Кроме того, параллельно были озвучены планы по открытию в Мосуле «Исламского банка» под контролем ИГ. Эксперты британского Фонда Киллиама в целом считают, что указанная сумма является «вероятной», но, скорее всего, всё же не соответствует реальному положению дел. Тем более, что ИГ до сих пор не использовало ни один из своих обычных каналов для официальных заявлений, чтобы подтвердить данные.
В любом случае и независимо от достоверности сведений о годовом бюджете «Исламского государства», спонсорство, доходы от продажи нефти, выкупы и поборы вместе составляют вполне диверсифицированный бюджет, чтобы псевдогосударство чувствовало себя в относительной финансовой безопасности. И авиаудары — не совсем то средство, которое может всерьёз подорвать такое финансирование.
Конечно, один отказ от уплаты выкупов не сможет существенно повлиять на общее положение дел, потому необходимо выработать комплекс решений. Например, выяснить, кто покупает нефть у экстремистов (главный след ведет в Турцию – одного из главных участников коалиции, а также в Иорданию) и от кого поступают спонсорские пожертвования, повлияв на соответствующую деятельность посредством ввода ограничительных мер финансового характера. Иными словами, санкций для конкретных лиц и организаций, эффективность применения которых смогла в 2014 году в полной мере ощутить на себе Россия.
Но в ситуации с реакцией коалиции на действия ИГ соображения здравого смысла вполне ожидаемо отходят на задний план под влиянием геополитического фактора. Судя по всему, в странах Запада, участвующих в коалиции, рассматривают борьбу с ИГ скорее как предлог присутствовать в регионе (причем с минимальными затратами, потерями и ответственностью) в условиях фактически объявленного ухода. Такая позиция вполне отвечает средне- и долгосрочным геополитическим целям в регионе Соединённых Штатов (среди которых остаются свержение режима Башара Асада в Сирии, ослабление Ирана и политико-экономические игры с Саудовской Аравией, связанные в том числе с ценами на нефть).
Более того, скорее геополитическим фактором, способствующим увеличению финансовых возможностей и влияния в регионе, является и само «Исламское государство» для тех, кто за ним стоит. И здесь речь даже не столько о Катаре, сколько об Абу Бакре аль-Багдади и других непосредственных исполнителях. Потому что экстремистски искаженный ислам, являющийся формальной основой этого злокачественного образования, судя по действиям самих же игиловцев, среди прочего казнящих заложников, принявших ислам сунитского толка, представляет собой не более чем идеологическую ширму, необходимую для достижения целей. В то время как настоящие догматы ислама и принципы мусульманской уммы являются пустым звуком.