О развитии ситуации в Сирии

В Сирии началась активная фаза боевых действий на юге страны. Там, собственно, в районе Дераа и зародился нынешний сирийский кризис, начавшийся с массовых, относительно мирных по нынешним временам, протестов местного бедуинского населения. Последнее, кстати, имеет тесные родственные и племенные связи с иорданскими бедуинами, что и обеспечивает устойчивую логистическую связь вооруженной оппозиции в этой части страны с иорданскими тыловыми базами. Причем в очень значительной части через систему подземных тоннелей, использование которых с легкой руки ливанских шиитов и ХАМАСа стало «общим местом» тактики повстанцев практически во всех «горячих точках» Ближнего Востока. Мы уже сообщали ранее, что Иордания примерно с конца прошлого года стремительно превращалась в основной плацдарм разворачивания антиасадовских усилий вооруженной оппозиции. Амман, долго пытавшийся дистанцироваться от размещения на своей территории стационарных баз исламистской оппозиции, в конце концов сделал для себя непростой выбор и активно включился в процесс подготовки отрядов «новой сирийской оппозиции». Сразу отметим, что именно этот момент является камнем преткновения в отношениях между Вашингтоном, Эр-Риядом и Анкарой. Последние крайне разочарованы решением Вашингтона по качественному отбору будущих рекрутов, который предусматривает жесткую фильтрацию радикальных исламистов. Этот подход фактически ставит шлагбаум на пути трансформации просаудовской «Джабхат ан-нусры» в некий новый, приемлемый для американцев, формат вооруженной оппозиции. Анкара в свою очередь справедливо опасается доминирования во вновь создаваемом формировании курдов из Рабочей партии Курдистана (РПК). В этой ситуации и турки, и саудовцы фактически провалили новую инициативу Вашингтона. Причем в отличие от прошлого времени Эр-Рияд сделал это без особого публичного пафоса и риторики. Вместо этого последовали секретные блиц-визиты нового руководства Управления общей разведки (УОР) КСА в Амман в конце прошлого года и начале нынешнего, в процессе которых обсуждались вопросы организации тыловых баз на иорданской территории. Добавим от себя, что тем самым иорданское руководство делает очень рискованный шаг: Иордания фактически оказывается зажатой в клещи между «Сциллой» в лице бушующего исламского Ирака, и «Харибдой» в лице вновь открытого фронта в Сирии. При этом выбор  Аммана объясняется желанием иорданцев в полной мере контролировать этот процесс, что совершенно не является очевидным фактом. Наличие любых тыловых баз исламистов на своей территории чревато возникновением рассадника радикализма и усилением негативным тенденций уже внутри самого королевства, чем, собственно, в основном и мотивировался прежний нейтралитет Аммана к подобного рода инициативам, которые не являются на самом деле чем-то новым в тактике Эр-Рияда. Так что, иорданскому монарху действительно стоит опасаться саудовских «данайцев». Особенно с учетом печального сирийского примера, где исламизм в самых крайних его проявлениях, свидетелями чего мы сейчас являемся, в самом начале кризиса буквально зарождался фактически с нуля при активных финансовых дотациях со стороны аравийских монархий. И если Иордания повторит этот путь, то впору будет говорить о возникновении единой «волновой дуги» ренессанса джихадизма по всему Ближнему Востоку.

Еще осенью прошлого года было очевидно, что новым направлением экспансии исламистов, закамуфлированных по некий новый формат вооруженного сегмента сирийских оппонентов режима Б.Асада, станет юг Сирии. Турецкая площадка в данном контексте все в большей мере утрачивает свое значение в силу ряда объективных и субъективных причин. Среди них необходимо отметить, прежде всего, выдавливание радикалов из Турции местными властями в период активной фазы боев за Кобани, а также стремление Анкары создать собственный аналог вооруженной оппозиции в Сирии вместо почившей в бозе Сирийской свободной армии (ССА). Пока это не слишком получается, а просаудовские группировки успешно «поглощают» где «мечом», а где «пряником» относительно «светские» группировки, тем самым нивелируя турецкое влияние в Сирии. Это также не добавляет «теплоты» в двусторонние отношения. Плюс в примыкающих к Турции районах Сирии сильно влияние жестко антисаудовской группы «Исламское государство» (ИГ), что объективно осложняет реализацию планов по созданию некого плацдарма для разворачивания наступления на Дамаск. Стремление саудовцев найти альтернативу в лице ливанского направления натыкается на все растущее противодействие этим планам со стороны как ливанской «Хизбаллы», так и собственно ливанской армии. Удар исламистов с южного направления объясняется еще и чисто внутрисирийскими причинами. В частности, оголением этого участка со стороны самих сирийских силовиков, о причинах чего мы поговорим отдельно. Ну и, плюс ко всему, своего рода апатия Вашингтона, который явно больше озабочен ситуацией в Ираке и Йемене, в силу чего американские усилия на сирийском направлении можно охарактеризовать как в большей степени «выжидательные». В ЦРУ все более приходят к мнению, что создать какую-либо альтернативу исламистскому сегменту сирийского вооруженного сопротивления в ближайшее время не удастся. Как в силу вышеизложенного, так и по причине дефицита средств и возможностей. Отсюда неохотный и не афишируемый выбор к замораживанию своей активности по организации вооруженных отрядов, и переходу к налаживанию партнерских контактов в том или ином объеме как с Дамаском, так и с Тегераном. Последние договоренности по иранской ядерной программе этот процесс только усилят. Рискнем также предположить, что сам факт переговоров, помимо всех остальных резонов со стороны «шестерки», мотивирован и позицией Вашингтона, который тем самым разорвал кольцо санкционных стран с выводом из него Ирана. Это, помимо стратегии на общее усиление взаимодействия с Тегераном в рамках решения основных геополитических проблем (а без этого обойтись довольно сложно, если вообще возможно), решает задачу и усиления чисто антироссийских усилий Белого дома. Два таких крупных игрока как в региональном плане, так и в вопросах экспорта углеводородов, находясь под режимом американских санкций, объективно обречены на стратегический альянс, чему в Вашингтоне явно не рады. Так что оптимизм Москвы по поводу прорыва на иранском направлении мы не разделяем, поскольку было бы более логичным сделать все возможное, чтобы его не было. Как по политическим и военным, так и по экономическим причинам.

Отметим и возникновение нового очага вооруженного противостояния в палестинском лагере Ярмук в пригороде Дамаска. Ситуация в данном случае кардинально отличается от аналогичных событий двухгодичной давности. Тогда вспышка восстания в лагере (назовем вещи своими именам) произошла при активной материально-технической поддержки местных боевиков из палестинских групп ХАМАС и НФОП-ГК, которые были просто куплены аравийскими монархиями, в силу чего те и предоставили исламистам доступ к своей системе подземных тоннелей. С учетом факта примирения ХАМАСа с Тегераном в прошлом месяце в обмен на возобновление финансового спонсирования маловероятным представляется факт участия этого движения в нынешних событиях. Тем более, что основные силы ХАМАСа и родственных ему групп были в марте с.г. переброшены из лагеря Ярмук в рамках выполнения условий перемирия с Дамаском и Тегераном под Алеппо, где они воевали на самых опасных направлениях. Тем самым Ярмук оказался в большей степени «оголен» с точки зрения присутствия хамасистов, в силу чего резко возросло влияние там того же НФОП-ГК и «независимых» групп. Вот, собственно, они и обеспечили (естественно, небескорыстно) инфильтрацию исламистов в лагерь, опять же не без использования все той же системы тоннелей. Цель в данном маневре — отвлечение сирийских силовиков от южного направления, где и осуществляется основной удар на сегодняшний день.

62.89MB | MySQL:102 | 0,577sec