Между Пекином и Анкарой разгорается очередной дипломатический скандал. Китай, который очень обостренно и трепетно относится к теме поддержки уйгурского сепаратизма внешними спонсорами, совершенно обоснованно подозревает Турцию в разыгрывании «уйгурской карты» и поддержке уйгурского сепаратизма. Делается это в рамках политики «нового пантюркизма», которая планомерно проводится уже на протяжении нескольких десятков лет, вне зависимости от идеологических установок правящего режима. Объединение тюркоязычных народов является генеральной идеей создания в несколько видоизмененном виде новой «Османской империи». Любопытно, что в России эта деятельность до недавнего времени осуществлялась не столько через традиционные структуры Международной организация тюркской культуры (ТЮРКСОЙ), а в основном через сеть колледжей религиозной секты «Нурджулар» под личным кураторством ныне опального имама Ф.Гюлена. Его эмиграция в США и разгром сети его сторонников в силовых структурах Турции, периодические рецидивы которого мы регулярно наблюдаем, нанесли системе распространения идей «единого тюркоязычного пространства» серьезный, но не критичный удар. Нынешнее обострение двусторонних отношений между Анкарой и Пекином достаточное тому подтверждение.
17 марта с.г. в Таиланде было арестовано 17 этнических уйгуров, которые к тому же являются обладателями турецких паспортов. Они обвиняются китайскими властями «в разжигании сепаратизма» в Синьцзян-Уйгурском Автономном округе (СУАО), в связи с чем на них и был выписан международный ордер. В связи с задержанием уйгуров Бангкок получил два конкурирующих между собой ордера на экстрадицию задержанных — соответственно из Анкары и Пекина. Дабы подтвердить свои серьезные намерения в этом вопросе китайские силовики в самом Китае арестовали десять граждан Турции, которые, как было объявлено официально, «помогли 17 активистам уйгурских сепаратистов бежать из Китая в Таиланд». Таким образом, вырисовывается следующая картина. Лояльные турецким кураторам уйгурские сепаратисты, находясь под угрозой ареста, бежали при помощи своих сторонников из Китая в Таиланд с использованием турецких паспортов. Причем выданы они были еще в Пекине, что предполагает участие в этом инциденте сотрудников посольства Турции в Пекине, а если точнее – сотрудников посольской резидентуры главной спецслужбы Турции МИТ. Это обстоятельство вызывает особое раздражение китайской стороны.
Пекин в этой связи акцентирует внимание на особой роли в этой истории лично президента страны Р.Т.Эрдогана, который находится под сильным влиянием уйгурского лобби. В частности, китайцы указывают на деструктивную функцию в этой истории ближайшего советника президента по уйгурскому досье Сейюта Темтурка, являющегося еще и вице-президентом Всемирного конгресса уйгуров и во многом определяющего политику Анкары на этом направлении. При этом обозреватели отмечают, что в период правления Р.Т.Эрдогана акцент на усиление «уйгурского направления» внешней политики Анкары резко возрос даже по сравнению с прежними годами пребывания у власти «светских» лидеров Турции и военных. Анкара с 2009 года последовательно проводит во всех международных организациях политику на особое выделение темы «геноцида уйгуров» в СУАО. Одновременно в период нахождения у власти Р.Т.Эрдогана резко ослабли и миграционные правила для въезда тюркоязычных иностранцев. В настоящее время число уйгуров из Китая составляет в Турции порядка 20 000 человек, естественно, с соответствующей идеологической начинкой.
Особую остроту этой проблеме придает активное участие «китайских» уйгуров в боях на стороне «Исламского государства» (ИГ) в Сирии и Ираке. При этом китайские спецслужбы располагают данными о том, что турецкая территория становится не только «тыловой базой» для подобной категории лиц, но и основным транзитным маршрутом для переброски этих добровольцев в Сирию и Ирак. Такая практика осуществляется с молчаливого согласия Анкары и ее спецслужб. В данном случае в китайских спецслужбах уверены в том, что Турция преднамеренно использует нынешние горячие точки в качестве плацдарма для обкатки уйгуров и подготовки их для дальнейших боев уже в СУАО. В силу изложенных причин Министерство общественный Безопасности (МОБ) КНР и внешняя разведка Гуаньбу испытывают крайний дефицит в своевременной развединформации об этой активности, с чем и были вынуждены обратиться за помощью к спецслужбам Иордании и Франции. Последние более свободно чувствуют себя на турецкой территории и имеют с МИТ Турции давние и наработанные контакты.
В связи с изложенным отметим, что опасения Пекина, в принципе, выглядят обоснованными, поскольку участие уйгуров в локальных конфликтах на стороне исламистских радикалов действительно в большей части носит характер получения в первую очередь необходимого боевого опыта, нежели чем реальное участие в мировом процессе джихадизма. Те же эксперты из МОБ утверждают, что идеология и приверженность неким постулатам построения «всемирного халифата» в данном случае вторичны, а само участие уйгуров в джихадистском движении рассматривается руководством уйгурского сепаратизма, как неизбежный «довесок» к решению чисто узконационалистических задач. Это в частности нашло свое подтверждение и в период первой военной кампании в Чечне, где воевавшие на стороне боевиков уйгуры в основном интересовались чисто военным аспектом, и в значительно меньшей степени уделяли внимание идеологическому.