Ликвидация эмира «Имарата Кавказ» Алиасхаба Кебекова 19 апреля с.г. в пригороде дагестанского города Буйнакск породила среди экспертов волну рассуждений на тему дальнейших перспектив  радикальных группировок, лояльных «Исламскому государству» (ИГ) и пакистанской (по месту нахождения руководства) «Аль-Каиде» на  Северном Кавказе. Логика рассуждений, в данном случае, следующая: преемник Д.Умарова на посту эмира «Имарата Кавказ» А.Кебеков присягнул на верность именно «Аль-Каиде», следовательно — его ликвидация вызовет автоматическое усиление сторонников ИГ. При этом по оценке экспертов, А.Кебеков являлся сторонником чуть ли не «умеренного крыла» в исламистском движении, отказывался от проведения терактов в отношении «гражданских целей», а также выступал категорически против использования женщин в качестве смертниц. Сторонники ИГ же в отличие от приверженцев «Аль-Каиды» отличаются большей жестокостью и свирепостью, что, безусловно, усилит общую негативную ситуацию на Северном Кавказе.

Для того, чтобы оценить такие перспективы, необходимо, на наш взгляд, оглянуться немного назад. Сторонников версии об «умеренном алькаидовце» А.Кебекове мы смело отсылаем к событиям начала 2000-х годов в той же Чечне, где «бал» в банддвижении на тот период времени правили как раз иностранные «пришельцы», которые не просто присягали «в пустоту» на верность пакистанской «Аль-Каиде», а были целенаправленно «командированы» руководством этой организации  на Северный Кавказ с целью структурирования джихада в этом регионе и откола его от России с перспективой превращения во «второй Афганистан» с точки зрения экспансии радикалов. И Хаттаб, и сменявшие его Абу Хафс и Моганнед являлись ярко выраженными адептами мирового джихада именно в трактовке пакистанской «Аль-Каиды». Возьмем на себя смелость снова утверждать, что за всеми их действиями стояли спонсоры и вдохновители из Саудовской Аравии. Перечислять резонансные теракты, которые эти «пришельцы» организовывали, и степень их жестокости полагаем комментировать излишним. Всем желающим еще раз  убедиться в их «умеренности» рекомендуем просто еще раз пройтись по фактуре. Из этого мы делаем только один вывод: рассуждать об умеренности того или иного движения мирового джихада полагаем напрасным занятием и призываем ни в коем случае не копировать автоматически их идеологические и тактические выкладки применительно к той или иной фигуре на  Северном Кавказе.

Разрыв Д.Умарова с арабскими «политкомиссарами» в 2009-2010 г.г. носил, по нашей оценке, в меньшей степени характер идеологический, хотя и это момент также присутствовал. Идеология в данном случае заключалась в глубинном различии между бойцами чеченского сопротивления и «пришлыми» арабами, для которых первые все равно оставались «язычниками». Отношение же чеченцев к арабам хорошо иллюстрирует тот факт, что они никогда не забирали убитых арабов с поля боя, в отличие от своих, которых эвакуировали зачастую с риском для жизни. Суть этих противоречий лежит гораздо глубже: между сугубо националистически характером чеченского сопротивления и «мировым джихадизмом», которые исповедовали посланцы «Аль-Каиды», при этом преследуя сугубо саудовские интересы распространения своего влияния. Кульминация же этого долго тлеющего противоречия наступила в 2009-10 гг., когда произошел разрыв Д.Умарова с саудовцем Моганнедом. Но причина этого лежала больше в сфере прекращения финансирования из тех же стран Персидского залива, что было во многом вызвано и началом иракской кампании. Умаров после этого стал лихорадочно искать новых спонсоров, перебиваясь «случайными халтурами» типа организации взрыва в аэропорту Домодедово по заказу грузинских спецслужб в отместку за поражение в Южной Осетии. В конце концов, он их обрел не без помощи своего зятя О.Шишани в лице катарцев, которые таким образом создавали костяк будущего ИГ в Сирии. Доха также взяла на себя и финансирование сайта «Имарата Кавказ».

Верность А.Кебекова принципам «Аль-Каиды» в этой ситуации носит абсолютно логичный характер, хотя на первый взгляд и выглядит несколько парадоксально. Напомним, что А.Кебеков является аварцем и соответственно принадлежит к дагестанскому крылу джихадистов. После разрыва Д.Умаров с саудитами, последние — усилиями бывшего руководителя Управления общей разведки (УОР) КСА принца Бандара постарались приобрести некие точки опоры среди уже порядком деградировавшего банддвижения. Прежде всего, с точки зрения создания рычагов воздействия на Москву в свете приближающейся Олимпиады в Сочи и сирийского досье. С учетом «потери» Чечни в силу «предательства» Д.Умарова  взор Эр-Рияда был обращен, прежде всего, на Дагестан, где радикальное движение имело в отличие от чеченского питательную базу, что объяснялось, в первую очередь, борьбой местных кланов за экономические преференции. Таким образом, дагестанский филиал, выходцем из которого и являлся А.Кебеков, плавно перешел на спонсирование саудитов. Отсюда и верность пакистанской «Аль-Каиде». Попытка надавить на Москву путем организации терактов в Волгограде, как мы знаем, провалилась, но при этом рычаги влияния на дагестанское подполье из Эр-Рияда никуда не делись. При это необходимо уяснить для себя, что, вопреки распространенному мнению, дагестанский и чеченский филиалы джихадизма не представляет собой единого целого. О какой-то связи между этими двумя ветвями подполья сейчас можно говорить только условно, в отличие от времен Хаттаба и Ш.Басаева, когда через Дагестан шли основные маршруты связи между бандпопольем в Чечне и зарубежными спонсорами.

Что же касается перспектив экспансии ИГ или «Аль-Каиды» на нашем Северном Кавказе, то такую вероятность мы рассматриваем в настоящее время, как маловероятную. Прежде всего, в силу отсутствия у КСА и Катара какой-либо фундаментальной заинтересованности в этом, равно как и дефицит финансовых (а это вопрос номер один для любой террористической организации) и людских ресурсов в силу серьезной вовлеченности в сирийские, иракские, ливийские и йеменские события. Эти направления, безусловно, являются для Эр-Рияда и Дохи на порядок более приоритетными, нежели чем реанимация «кавказского» джихадизма. И эта тенденция в настоящее время останется господствующей вне зависимости от наличия или отсутствия их потенциальных сторонников в этом регионе.